Националистический угар - предвестник беды, если бывший младший брат становится титульным

Особую гордость большевиков составляло то, что им удалось "решить" проклятый национальный вопрос. Только решений было два: благородное - на бумаге и ужасающее своей преступностью - на деле.

На бумаге "Декларация прав народов России", созданная в 1917 году Иосифом Джугашвили и Владимиром Ульяновым, провозглашала право наций на самоопределение, "вплоть до отделения и образования самостоятельных государств". На деле же целые народы, которые осмелились возмечтать о реализации этого принципа, оказались изгнанными из родных мест, рассеянными, лишенными крова и имущества, земли и минимальных условий для выживания.

Польша, Латвия, Литва, Эстония, Финляндия и страны Закавказья сумели создать свои государства не в силу этого принципа, а потому, что у Советской России не было тогда сил для реализации своей практической линии. Но большевики никогда не простили им этого. При первой же возможности были ликвидированы государства Закавказья. С остальными пришлось подождать, пока позорный секретный протокол к пакту Молотова-Риббентропа не открыл возможность расправиться и с ними. Первой это почувствовала Польша, терзаемая сразу с двух сторон - гитлеровской Германией и Советским Союзом. Финляндия, удар на которую обрушился только с одной стороны, сумела выстоять. Три Прибалтийских государства сдались без боя. После разгрома Германии наступил прямо-таки "интернациональный рай". Формировалась новая историческая реальность - советский народ. Но как только проржавели от неэффективной экономики силовые скрепы, на которых держался этот миф, так рухнула великая империя единой нации будущего, вырвалась наружу клокотавшая под слоем идеологического пепла лава межнациональных противоречий. И пошло полыхать то в Фергане, то в Сумгаите, то в Нагорном Карабахе, то в Вильнюсе и Риге, то в Приднестровье. Те же отголоски крушения империи проявились в Югославии, Чехословакии, Боснии.

Вспомним, каких жертв потребовало воссоздание Российской империи в границах 1914 года, ведь фактически начавшаяся в 1917 году гражданская война не прекращалась в СССР ни на минуту и не закончилась до сих пор. Это ее продолжением стала Чечня. Ее продолжением, к сожалению, остаются и восстановившие государственную независимость страны Прибалтики, где на лозунгах "старший брат" просто сменился "титульной нацией" числившейся ранее в категории меньших. К сожалению, никак не усваивается один из важнейших уроков истории: национальные противоречия невозможно решить силой, подавлением одной нацией другой, они не решаются большевистскими методами, даже с обратным идеологическим знаком. Они не могут быть решены в условиях псевдодемократии, на пути отторжения "младших братьев" от участия в управлении делами государства и общества, на пути их унижения и выдавливания. Рано или поздно за такую политику приходится платить дорогую цену.

Восстановление государственной независимости Балтийских стран, как и ее обретение в послереволюционные годы, объясняется не только силой стремления к национальному самоопределению, но и слабостью империи, несшейся на всех парах к своему краху. Позиция Ельцина, прилетевшего в Таллинн в январе 1991 года, чтобы подписать документ солидарности России с республиками Прибалтики, была продиктована отнюдь не его демократическими убеждениями, а стремлением на костях империи создать свое авторитарное государство. Логическим продолжением этого январского шага стал декабрь в Беловежской Пуще. Это был период раздачи суверенитетов, пресловутых "нулевых вариантов", обрекавших этнических россиян в появившемся на карте зарубежье на положение заложников в далеко не всегда чистой игре политиков.

Сиюминутные интересы, личностные и групповые, привели к тому, что на произвол судьбы были брошены миллионы соотечественников не только в Прибалтике, жертвами авторитаризма стали выводимые из бывших республик СССР военнослужащие. Отсутствие продуманной политической линии России болезненно ощущается до сих пор шараханиями от двойного таможенного налогообложения в торговле с Эстонией до режима наибольшего благоприятствования в отношениях с Латвией, где ситуация с правами некоренного населения намного хуже, чем в Эстонии, что и показали недавние события в Риге. Эти события бросают Россию в другую крайность - возможных экономических санкций против Латвии. Парадокс заключается в том, что и двойные пошлины на границе, и грядущие экономические санкции больнее всего бьют или ударят именно по тем, кого призваны защищать - по русским в Эстонии и Латвии. Двойные пошлины уже сыграли на руку государственной политике переориентации экономики на Запад, проводимой в Эстонии, поскольку лишили эстонских бизнесменов альтернативы. С другой стороны, именно ослабление экономических связей с Россией и позволило Эстонии ужесточать и ужесточать политику по отношению к этническим россиянам, принимать драконовские законы о гражданстве, языке, иностранцах и пр. Теперь Россия пытается махать кулаками после драки, увязывая все эти проблемы с подписанием договора о границе, от которого Эстонии уже ни жарко, ни холодно, поскольку ей и без этого открыт путь и в ЕС, и в НАТО.

Рижские события особенно ярко высветили другую сложность. Подозрительно совпадают по своей последовательности триумфальный визит в Москву Альфреда Рубикса, принятого той же Думой и г-ном Зюгановым на уровне национального героя всемирного значения, и непродуманное выступление рижских пенсионеров, организованное под социальными лозунгами, но завершившееся очередным национально-идеологическим конфликтом. А с другой, слишком уж и в Латвии это на руку национал-радикалам, чтобы напомнить, каковы русские враги латышского народа и его завоеваний.

Скорее всего, и с той, и с другой стороны рассчитывали, что рижский "путч" нескольких тысяч стариков и старух послужит запалом, от которого полыхнет и в других странах, чтобы свести на нет все усилия по нормализации отношений с Россией, а заодно и напомнить миру о себе как жертвах ее имперских амбиций. В России же преследовались, вероятно, чисто утилитарные цели - показав врага, укрепить позиции российских национал-патриотов как отцов и защитников нации.

Как известно, история все расставляет на свои места. В этой связи, без сомнения, самым чувствительным поражением идеологов от коммунизма явился крах их любимого, каждодневно воспеваемого лозунга-заклинания: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

Пролетарии на примере всего постсоветского пространства - Прибалтики, Средней Азии, Закавказья не соединяются, они глухи друг к другу. Это подтверждает только одно: в условиях тоталитаризма, в неразвитых демократиях при любых политических кризисах, затрагивающих две и более нации, неизменно усиливаются центробежные силы, разрывающие внешне благополучные союзы. Что же касается мифологизированного образа пролетариата, то это лишь призрак, а призраки из числа тех, что "бродили по Европе", оказались не в состоянии овладеть реальностью. Но поразительно другое. Молчит интеллигенция. Может быть, прав был Ульянов-Ленин, люто ненавидевший этот класс, не веривший в него, подозревавший, что в трудную для государства минуту интеллигенты высокомерно отвернутся, уйдут во внутреннюю эмиграцию, а кое-кто в эмиграцию реальную. Не станут пачкать себя разборками между власти предержащими и народом. Иначе как понять это глухое интеллигентское молчание, когда открыто третируют треть населения твоей страны, брюзгливо называя его "инородцами". Разве молчали б Лев Толстой, Федор Достоевский, Юхан Смуул, Лидия Койдула, читая нынешние законы о языке, о гражданстве, об избирательном праве? Какой была бы их реакция на закрытие русских школ, непристойную возню вокруг церкви?

А какой была бы реакция интеллигентов прошлого на избиение пенсионеров у Рижской мэрии?!

Нынешняя интеллигенция и в Латвии, и в Эстонии, и в России демонстрирует лишь одно - свою полную отстраненность от происходящего. Эстонская интеллигенция, например, подняв в конце 80-х годов знамя борьбы за воссоздание государства, как только поняла, что государство получается не такое, как ей виделось, уползла в кусты, не смея даже вякнуть против националистического психоза, за редкими исключениями типа Юхана Вийдинга или Яна Каплинского. Ее гражданского мужества хватило только на борьбу против чужих. А наиболее радикальные "интеллигенты" открыто говорят о депортации русскоязычных из Эстонии. Вряд ли в Эстонии мог повториться подвиг двух американских солдат, остановивших бойню мирного населения во вьетнамской деревушке подразделением своей же армии.

Но и русская интеллигенция, занятая лишь одной проблемой - как выжить, - ушла во внутреннюю эмиграцию, в тусовку, затаившись, легла на дно, презрев традиции Герцена и Сахарова.

Игра на национальных чувствах почти беспроигрышна, если преследовать сиюминутные цели, но оборачивается для народов и всего человечества кровавыми жертвами. Неужели это так трудно понять!

Скоро исполнится семь лет восстановления независимости Балтийских государств. В российской политике по отношению к ним можно выделить три равно неудачных этапа. Первый - безоговорочной поддержки в 1991-1992 годах. Он привел к власти в Эстонии наиболее радикальных националистов, открыто поправших один из основных политических принципов - масштабы власти должны соответствовать масштабам ответственности. Второй - шапкозакидательства, мол, перекроем краны - на брюхе к нам приползут, "ведь у них, кроме воды и песка, ничего нет". Он способствовал более резкому отрыву этих стран от восточного соседа и ускорил их переориентацию на Запад. Третий этап продолжается по сей день - этап полной неразберихи. Ни МИД, ни Миннац, которому чуть ли не навязали часть функций, связанных с соотечественниками за рубежом, ни правительство России в целом, ни Государственная дума, принимающая под демагогические крики заведомо невыполнимые резолюции, не имеют четкой концепции отношений с Балтийскими странами.

Сейчас крайне важно не дать возобладать страстям, не допустить перерастания ситуации в фазу бессмысленного и ненужного противостояния, о возможности которого уже протрубили некоторые политические силы и в Эстонии. К чему это может привести, мы уже не раз убеждались на собственном горьком опыте. Шумные политические кампании могут породить опасные тенденции саморазвития - даже не противостояния, а еще хуже - подполья с элементами терроризма.

Этому необходимо противопоставить кропотливую взвешенную работу всех заинтересованных сторон. Образно говоря, сегодня еще может помочь терапия, в противном случае послезавтра настанет очередь хирургии. Страшно подумать, что Балтийские страны могут превратиться в подобие Югославии! Но ведь есть, судя по всему, силы, которым это было бы на руку.

Для России кроме прочих бед это означало бы новую многомиллионную волну беженцев, на обустройство которых у государства нет ни сил, ни средств. Не дешевле ли потратить (и не без выгоды для себя) гораздо меньшие суммы на улучшение условий жизни этих людей там, где они живут сейчас. Совсем не миллиарды долларов потребовало бы заключение полноценного соглашения с Эстонией о социальных гарантиях пенсионерам (пока защищены соглашением только военные пенсионеры). Более интенсивное экономическое проникновение, наподобие того, как это делают страны Запада, позволило бы создать тысячи рабочих мест для этнических россиян, среди которых процент безработицы самый высокий, а уровень доходов значительно ниже, чем у "титульной нации". Не нужны затраты в десятки миллиардов долларов на реализацию сомнительных проектов по строительству новых портов на Балтике. Канализация этих средств в интеграционные процессы дала бы аналогичный экономический и гораздо больший политический эффект. К мнению партнера весомого и солидного всегда прислушиваются гораздо внимательнее, чем к голосу противоборствующего, даже если он время от времени этот голос повышает.

Сигнал, прозвучавший в Риге, должен заставить задуматься всех. И прежде всего над тем, какими национальными, классовыми, корпоративными интересами можно оправдать происходящее?

Наконец, могут ли считать себя цивилизованными страны и народы, если в третье тысячелетие они войдут с толпами обездоленных стариков и старух, зоологической ненавистью к "инородцам", двойными стандартами свободы, справедливости, равенства и братства.

Арнольд ПОРК.