Семь колец Лиз Тейлор

Несколько лет назад, когда Тейлор снова скрылась в больничной палате, в одной из газет появилось схематическое изображение ее фигуры с отметками: где, что, когда у нее оперировалось. Картина вышла впечатляющая: что вообще могло болеть - болело. У Тeйлор несколько раз была клиническая смерть. Она ломала себе все, даже искусственные диски, поставленные на больном позвоночнике. Она осилила не поддающиеся счету воспaления легких, причем редчайших форм, отравления, тропические болезни, опeрации на глазаx, горле, колене, бедре, стопах, аппендицит, удаление миндалин, кесарево сечение (три раза), тромбозы, корь, дизентерию, двукратное лечение зависимости от алкоголя. Ее видели не только в шикарных лимузинах, в самолете "Счастливая Лиз", но и в инвалидных колясках разных систем.

На ее счету такие несчастные случаи, когда она оказывалась на волосок от смерти. В это трудно поверить, но однажды она подожгла саму себя: во время съемок под подошву туфельки танцевавшей Лиз попался коробок спичек. Она "чиркнула" им, и ее платье вспыхнуло.

...За месяц до 65-летия и вовсе случилась катастрофа. Голова у миссис Тeйлор болела давно, мысли расплывались. И вот однажды она поймала себя на том, что забыла, как пользоваться телефонной трубкой. Через несколько дней после исследования ей сказали, что обнаружили опухоль головного мозга.

"Я молча застыла, онемев от ужаса", - вспоминает Лиз. Правда, ее хватило, чтобы пошутить с родственниками: "У меня в затылке есть нечто совершенно особенное". Более того, она решила отпраздновать свой юбилей.

Конечно, настроение было отвратительное. Но вечер планировался как благотворительный, в пользу фонда для больных СПИДом. Деньги он сулил большие - Лиз решила, что не имеет права оставлять тех, кто нуждается в ее поддержке. До зала, где собралась масса зрителей, Лиз довез верный поклонник Майкл Джексон. Он устроил у себя дома что-то вроде молельни, где собраны изображения его прекрасной знакомой. А вечер прошел замечательно, и опасения Лиз, что "нечто совершенно особенное в затылке" дает себя некстати знать, к счастью, не оправдались.

...А после она попала в больничную палату. Ее стали готовить к операции, прямо сообщив, чем может кончиться дело: инсульт, паралич и, увы, возможно, смерть. От страха она забралась под одеяло. И в мыслях своих пошла совсем не по тому пути, который обычно выбирают люди перед страшным "завтра". Лиз вовсе не стала себя жалеть и ругать последними словами судьбу-индейку. Напротив, она говорила себе, что все 65 лет жизни ходила у судьбы в принцессах. Она ей подарила красоту, много любви, четырех детей, внуков, друзей.

И Лиз успокоилась. В конце концов все еще не кончено. Люди со скальпелем в руках будут отгонять от нее старуху с косой. А она, Лиз, им поможет. Так было всегда в критические минуты - она заставляла каждую клеточку своего организма напрягаться изо всех сил: жить, жить, жить!

...Лиз пришла в себя после операции и очень захотела закричать: "Я не умерла!" Но ничего не получилось. По глазам врачей, склонившихся над ней, больная поняла, что они встревожены.

На пятые сутки профессор решил проверить реакцию. Он снял с пальца свое обручальное кольцо и показал ей.

- Э, да у меня таких целая куча, - сказала Лиз.

И тот понял, что с ней все в порядке.

У Элизабет Тейлор было семь мужей. Абсолютно чистосердечно она думала про каждого, что этот уж последний.

Ее первый муж приходился сыном хозяину суперотелей всех цивилизованных континентов - Хилтону. Красавец и умница Ники влюбился в Элизабет, которая, оставаясь школьницей, вовсю уже снималась в кино. Ее называли "Возлюбленная Америки" и торговали открытками с изображением куколки-брюнетки с неправдоподобно красивыми глазами.

18-летняя Лиз сдала последний экзамен и в начале мая 1950 года предстала перед пастором в венчальном платье стоимостью три с половиной тысячи долларов. Молодожены отправились в свадебное путешествие по Европе и вернулись крайне разочарованные друг в друге.

Ники, оказывается, был любитель прикладываться. В таком состоянии он едва ли мог носить на руках жену, чего она требовала. Было очевидно: каждый из этой сладкой парочки влюблен в себя куда больше, чем в свою половину. Через пять месяцев после женитьбы Лиз и Ники "разбежались".

Через два года Элизабет снова вышла замуж - теперь уже за актера Майкла Уилдинга - и родила одного сына за другим. Еще через четыре года она познакомилась с продюсером Майком Тоддом. Он заметил, что Лиз часто прикладывается к бутылке, что всегда свидетельствует о том, что в жизни женщины что-то не так. Впрочем, она ему чертовски нравилась: от Лиз шла такая волна сексапильности, что устоять на ногах мог только слепой.

Тодд отбил ее у актера легко. Ему было 52 года, ей - 24. Лиз должна была признать, что на сей раз ей повезло: Майк уверил ее, что кроме киномира есть просто мир - штука не менее увлекательная. Он перезнакомил жену с массой интересных людей, другими странами, он передавал ей свой жизненный опыт. Она чисто по-человечески взрослела, а Майк баловал ее как единственного и обожаемого ребенка. Он заваливал ее подарками. И Лиз, которая всегда обожала драгоценности, была покорена тем, что для нее у Майка не существовало слова "нет".

Благодарная ему за то ощущение стабильности, которое нелишне для самой красивой и богатой женщины, Элизабет хотела иметь общую с мужем веру и принять иудаизм, но Майк, потихоньку приучавший жену взвешивать и продумывать серьезно свои поступки, посоветовал Лиз не торопиться. Казалось, у них впереди масса времени и они только на взлетной полосе своего счастья.

Все оборвалось в тот день, который должен был закончиться грандиозным банкетом в Нью-Йорке: Майка Тодда провозгласили "шоуменом года". На своем самолете, названном в честь жены "Счастливая Лиз", супруги предполагали прибыть вовремя. Но неожиданно у Элизабет подскочила температура, и Майк настоял, чтобы она осталась дома.

Через несколько часов ей сообщили, что самолет "Счастливая Лиз" разбился в горах под Нью-Мехико.

...Отчаяние вдовы было беспредельным. Все видевшие Лиз в то время боялись за ее разум. Она ложилась в постель с рубашкой Майка, не меняла простыни, на которой он спал. Ей передали кольцо, снятое с руки мертвого мужа, и она не расставалась с ним. Кончилась любовь, не испорченная ничем: ни несходством характеров, ни грубостью, ни ссорами. Лиз хотела свести счеты с жизнью, но их с Майком дочери, названной тоже Элизабет, едва исполнился год. Это образумило Лиз.

Тогда никто из ее окружения не мог представить, что бурное отчаяние, истерики, метание от одной связи к другой сменятся полосой, когда вдова начнет четко и деловито выстраивать новую линию жизни. Впрочем, умением обуздать свои эмоции или, во всяком случае, сочетать их с неотложными практическими делами Тейлор отличалась всегда. В своей автобиографической книге "Элизабет идет в отрыв" Тейлор писала о своем умении охранять свое "я", а попросту себя: "Подчас эта линия поведения шокирует публику, но в конце концов мне кажется, что меня все-таки начинают уважать именно за это".

...Через пять месяцев после гибели третьего мужа Элизабет Тейлор снова вышла замуж.

Эстрадный певец Эдди Фишер ради союза с Лиз развелся с женой. Впрочем, так же поступил Майк Тодд. Новый муж так же, как и Майк, щедро задаривал Лиз. Она могла позволить себе ответить ему тем же. Эдди получил в подарок новейшей марки лимузин. Энергичная супруга, занявшись бизнесом, финансировала выпуск в свет новых записей мужа.

В период своего брака с Эдди Лиз решила удочерить немецкую девочку, от которой отказались родители. Даже то, что Лиз сделалась жертвой недобросовестности - ей не сказали, что у 10-месячной малышки врожденный вывих бедра, - не заставило ее отказаться от задуманного. Напротив, она была полна решимости пойти на дорогостоящие операции, но в конце концов поставить девочку на ноги. В эти проблемы, естественно, был вовлечен и Эдди. Они казались самоотверженной парой, крепость уз которой не подлежит сомнению. Однако на горизонте великолепной Лиз уже замаячила знаменитая "Клеопатра". А вместе с ней фигура здоровенного, великолепного, преисполненного грубой силы и убойного обаяния, несравненного Ричарда Бартона.

Элизабет Тейлор не сомневалась, что до самой своей смерти Бартон не переставал любить ее, а она, несмотря на развод, любила его. Он был и остался для нее мужчиной ее жизни, сочетав в себе достоинства всех ее мужей.

Лиз первый раз встретилась с Диком, когда ей было девятнадцать лет - тогда он не произвел на нее никакого впечатления. И вот зима 1962 года. Рим, съемки самого дорогого за всю историю кинематографии суперфильма "Клеопатра". Бартона и Тейлор теперь свела съемочная площадка.

Лиз как громом поразило. Позже она напишет: "Его глаза блестели как фонари. Именно после этого впечатления я решила стать его любовницей. Я знала, что это будет унизительно. Я никогда еще не делила ни с кем своего мужчину. Но - тем хуже!" Да! Тейлор всегда откровенничала с журналистами, что никакие силы в мире не могут ее уложить в постель к женатому мужчине. Говорила, что ничто не сможет заставить ее снять с пальца кольцо Майка. Сила, которая сделала и то, и другое, нашлась - любовь...

...К моменту съемок "Клеопатры" Элизабет Тейлор была на пороге своего тридцатилетия и, пожалуй, в зените славы. В пару ей, приглашенной на роль египетской царицы, ищут актера на роль Антония. Конечно, Бартон знает о Лиз. Он считает ее очень красивой, но не прочь брякнуть журналистам: "У нее двойной подбородок, коротковатые ноги и выпирающий живот". Об актерских данных Лиз он отзывался скептически: "Она только и умеет болеть да выходить замуж".

Пожалуй, это была маскировка. Он, 33-летний, еще не слишком популярный актер, отпрыск многодетного шахтерского семейства, знал, что такое безвылазная нужда, знал, чего оно стоит - чего-то добиться в жизни. А Лиз? Рожденная в роскоши, выросшая и продолжающая в ней жить. С девяти лет перед камерой, в лучах всеобщих восторгов и славы. И он по-мальчишески наивно старался задрать перед ней нос, не дать ей, избалованной и капризной суперзвезде, почувствовать малейшее превосходство над ним, работягой-простолюдином.

Вместе с тем у Ричарда вырвались откровенные признания: "В ней есть все, что мне необходимо в женщине".

Иметь любовницей красивейшую женщину в мире льстило Бартону. Но Лиз мечтала быть женой. Терпеливая Сибил, с которой Бартон был уже связан двенадцать лет, в конце концов отошла в сторону. Лиз, пригрозив Ричарду самоубийством, добилась своего: тот развелся. Развелась и она.

15 марта 1964 года в Монреале состоялось бракосочетание, о котором трубили все газеты мира. Ричард уже тогда порядком пристрастился к спиртному. Он приехал в церковь, изрядно набравшись. "Где эта пухлявая шлюшка?" - гремел жених. Лиз опаздывала на свою пятую за четырнадцать лет брачную церемонию.

Свадебный обед был тоже подпорчен тем, что подвыпивший новобрачный ухаживал за столом за актрисой театра, где гастролировал. Невеста, которой это надоело, подошла к ней и сказала: "Вы кажетесь милашкой, и Дику, кажется, тоже. А потому выкатывайтесь-ка ко всем чертям!"

Семейная идиллия началась. Страстная натура Бартона, гневные его вспышки выводили Лиз из себя. Она чувствовала, что Дик хочет прибрать ее к рукам. "Теперь на авансцене буду я, а ей останется смотреть на меня и вязать в кулисах". Как бы не так! Лиз рвалась на экран, и союз с Бартоном, от которого обоих бросало то в жар, то в холод, действительно оставил особый след в творческой судьбе Лиз и Дика, да и в киноискусстве тоже.

Они много снимались, иногда в четырех фильмах за год. Именно в годы их союза, во второй половине 60-х, были сняты такие знаменитые картины, как "Укрощение строптивой" Франко Дзеффирелли, "Комедианты" Питера Гленвилла, "Бум" Джозефа Луизи, "Кто боится Вирджинии Вульф?" Майка Николса. Этот фильм был вершиной в совместной карьере Тейлор и Бартона, которые снялись вместе в одиннадцати фильмах. Элизабет же получила за роль Вирджинии своего второго "Оскара".

...Супруги бешено ревновали друг друга к актерской славе. Бартон не хотел признать, что его брак с Лиз сделал его очень крупной фигурой в киномире. Ее любовь плюс ее известность и, конечно, его драматический дар - это то горючее, на котором Ричард взлетел очень высоко. Быть может, Лиз радовалась бы за него, но у супруга явно недоставало такта и рыцарства. Он разбрасывал скептические реплики о ней как об актрисе и женщине направо и налево. Лиз злилась.

Подробности семейных скандалов выплескивались в прессу. Писали, что напившегося до бесчувствия мужа Лиз стегала ремнем. Он заехал ей по уху так, что повредил барабанную перепонку. А потом говорили, что их раздрай вымышленный - не что иное, как способ привлечь к себе внимание. "Я, например, говорю ей, что она уродка, - откровенничает Дик перед прессой. - Она в ответ бросает, что я, мол, бездарь и сукин сын. Все довольны. И мы в том числе".

На самом деле все было серьезнее. И Бартон это понимал, пожалуй, лучше всех. В том, что любовь, о которой, как писали в газетах, "каждый из нас может только мечтать", выродилась в сущий ад, было виновато не столько соперничество друг с другом, сколько алкоголизм Ричарда. Пьянство открыло двери несчастью в их доме. Начались измены, просто так, без малейшей симпатии, а вы с кем, лишь бы взбесить Лиз. К сожалению, она не оставалась в долгу - и тоже начала пить.

В июле 1973 года Лиз заявила прессе: "Ричард и я на некоторое время расстаемся. Может быть, мы слишком любили друг друга... Молитесь за нас!"

Еще через год оба предстали перед судьей. Тот спрашивал Лиз:

- Вы утверждаете, что жизнь с вашим супругом совершенно невыносима для вас. Это так?

- Да, - со вздохом отвечает Лиз.

- Я плохо вас слышу... Вы можете сказать это еще раз?

- Да, господин судья, невыносима.

Но это не конец их истории. Лиз продолжала звонить Бартону. Встречаясь с другими мужчинами, она приходила к выводу, что потеряла единственного необходимого. К тому же у нее обнаружили опухоль. В телефонном разговоре она сказала Дику, что не хочет умереть в одиночестве. К счастью, операция показала, что опухоль доброкачественная.

Ричард приехал как ни в чем не бывало.

Зашел в палату:

- Привет, Пышка!

- Привет, Крапчатый!

Так она называла Дика за оспины на лице. Тот выгнал медсестру, затем поклонника Лиз и потребовал, чтобы в палату поставили вторую кровать.

Мир был заключен. Он дал клятву бросить пить. В октябре 1975 года "возлюбленные Америки" - так называют Лиз и Дика - снова становятся мужем и женой.

Говорят, что повторный брак - это триумф надежды над опытом. Если это так, то надежда в данном случае умерла не последней, а первой. Периоды взаимного обожания сменялись приступами бешеной ненависти. Оба завели себе партнеров на стороне и в конце концов развелись.

С окончательным разрывом, а потом и уходом Бартона из жизни закончился золотой век карьеры Элизабет как женщины и актрисы.

Правда, еше пять лет она пробыла в относительно благополучном браке с Джоном Уорнером и еще раз потрясла мир, выйдя на пороге своего шестидесятилетия в 1991 году замуж за водителя грузовика Ларри Фортенски. Они познакомились в клинике, где оба лечились от пристрастия к алкоголю.

Брак был недолог. Молодой муж, вдоволь повосхищавшись энергией своей супруги, с которой она рекламирует созданные ею новые духи "Черный жемчуг", занервничал, когда "его Лиз" сломала шейку бедра. Бедняга Ларри представил себя в роли бессрочной сиделки возле ухоженной старушки, и градус обожания начал резко спадать. Говоря о своих отношениях с мужчинами, Лиз рассказывала корреспонденту "Лайфа": "Не могу сказать, что в отношениях с мужчинами я была неискренней. Если замечала, что связь между нами начинала ослабевать, я делала все возможное, чтобы исправить положение. Когда же это мне не удавалось - что ж, нельзя ведь допускать, чтобы тебя уничтожили. Обычно я первая говорила "конец", когда он наступал..."

Операцию на мозге Лиз также использовала в своих рекламно-женских целях. "Посмотрите на мою лысую башку! Что вы видете там? Ах да, шов на черепе целых 18 сантиметров. Да, я похожа на жертву убийцы с топором. Но бульварные газетенки годами утверждали, что я делала множество косметических операций, подтягивая кожу на лице. Тогда где же рубцы?.."

Лиз не собирается красить отрастающий на голове седой ежик. Хотя наверняка не выдержит и превратится в жгучую брюнетку, какой ее знает весь мир.

Тейлор уверена, что перед ней лежит еще большой пласт жизни, и не намерена ни одного дня отдавать унынию и бездействию. Судя по тому, с каким увлечением Лиз сочиняла себе эпитафию, она проживет долго: "Здесь покоится Элизабет Тейлор. Спасибо за каждое мгновение". Для нее сейчас более актуальны слова одной из ее героинь: "Может быть, замуж мне уже поздно, но для любви время еще не ушло..."