Только в театре смерть никогда не торжествует. Мертвецы встают и ждут аплодисментов

- Роман Григорьевич, в спектакле, который вы репетируете в Русском театре, вновь прослеживается мотив "Саломеи". Для вас это больной мотив?

- Нет... Нет, это просто случайно совпало. Мы уже репетировали "Саломею", когда я узнал о том, что на Бродвее с колоссальным успехом идет "Бульвар заходящего солнца". И вспомнил, что есть знаменитый фильм, и попросил Виктора Денисова сделать наш собственный вариант по мюзиклу и по киносценарию. Уточню, это наш собственный вариант, что может просчитать даже компьютер, если его туда запустить.

- На своих репетициях буквально на наших глазах вы вскрываете механику человеческого подсознания. Откуда вы ее знаете?

- Откуда знаю? Я ее совершенно не знаю. Просто наблюдая артиста, именно этого артиста, конкретно вхожу в структуру подкорок. Зигмунд Фрейд этим занимался. Я репетирую, возможно, как врач, как гипнотизер, как маг, но - не аналитик. Голова, конечно, помогает, но оценку дает потом, когда подсознание включается в другой организм. И если это удается, то биение моего сердца точно переходит в биение их сердец, сердец артистов, которые репетируют. Я как бы подчиняю их моему ритму. И тогда знаю наперед, как артист собирается попробовать тот или иной кусочек. И заранее знаю, какую он сделает ошибку. И уже понимаю его комплексы, вижу, сколько в этом человеке наслоений, разных шлаков и ракушек - как следствие ролей, которые играл, работы с режиссерами, у которых репетировал.

И, бывает, от того, что человек в искусстве живет с невероятным успехом, наслоений этих еще больше. Поэтому нужно пробиваться к потаенному - оно, наверное, самое интересное в нашей структуре, - куда мы не впускаем даже самых близких. А чтобы человек не стеснялся впустить меня в эти заводи, я не имею права выразить свое восприятие. Я просто знаю, сколько негативного в этом человеке, и пытаюсь пригасить. Ибо глубоко убежден вот в чем. Первое. Как первый в мире артист преодолел борьбу с природой? Он хотел летать, но не умел. И тогда при помощи игры, воображения он победил природу - и воспарил в небо. Второе. Однажды человек встретился со смертью - и ужаснулся. И оказалось, что религия может только переключить сознание, что наука оттягивает его по-своему. И тогда театр, первый артист в игре понял: только искусство может построить такую баррикаду, такой заслон перед смертью, только в игре можно ее обхитрить! А самое главное - только в театре смерть никогда не торжествует, потому что мы выходим на поклоны. Мертвецы встают и ждут аплодисментов. И третье. Только в театре артист в себе преодолевает комплексы. Даже если это негативные роли, с отрицательной аурой, кармой, энергетикой, он переключает, сублимирует, выбрасывает все то плохое, что в нем есть. И это удивительная штука. И если я чувствую, что у артиста глубоко запрятано что-то негативное, то пытаюсь сделать так, чтобы он в роли это изживал. И знаете, в человеке открываются совсем другие горизонты.

- Вам не нужен разум, интеллект у артиста?

- Совершенно! Вы знаете, я думаю, чем артист - есть такое примитивное слово - глупее...

- Тем лучше?

- Глупость не означает отсутствие житейского ума. Вы знаете, чем больше артистка читает философских книг и ничего там не понимает, но зато знает цитаты, или чем больше ей кажется, что она все понимает в сексе, что она просто мастер секса, тем чаще оказывается, что это колоссальный заслон. Потому что тогда нельзя пробиться к той тайне, c которой мы приходим в жизнь и с которой из нее уходим. Нужно знать одно-единственное в этом мире: цивилизация подвела нас к величайшим открытиям, но единственное, что не исследовано, - человек. Я думаю, что сегодня и только сегодня театр лишь подошел к этой тайне о человеке.

- Дура может талантливо сыграть интеллектуалку?

- Категорически! Я знаю много артисток и мог бы даже назвать фамилии, просто не хочу никого обижать, но категорически - да! Более того, говорят, что Грета Гарбо была совершенно асексуальна. Но она единственная в мире была символом секса. То же самое и с Мэрилин Монро. Говорят, она была совершенно фригидным человеком. А Монро - сексуальный символ Америки. И от этого деться некуда - все правда. Я бы так сказал: то, что в жизни мы считаем глупым, неприемлемым, то, что в жизни мы отторгаем, в искусстве - предмет исследования. Согласитесь, в жизни мы ненавидим всех этих отрицательных персонажей, но только в театре, исследующем природу зла, они становятся героями.

- Почему вы почти никогда не даете своим героям смотреть друг на друга, поворачиваться друг к другу лицом?

- Может быть. Но, знаете, самое главное - жизнь мы видим не глазами. Я думаю, у каждой частички нашего тела есть способность видеть. Я думаю, что и сердце видит. Мы привыкли к тому, что сердце только чувствует. Оно видит. Потому что в нем есть, вероятно, такой заряд, который проникает сквозь человека. А мы думаем, что это наш интеллект разгадывает другого человека. Нет, это величайшее заблуждение - цивилизации прежде всего. Когда цивилизация человека ставит как средство, а не как цель, тогда он со своим сердцем отодвигается на недопустимо далекое от себя самого место. Недаром Форд придумал на своих заводах, что рабочий нажимает только одну, вот эту, кнопку, яркую и красивую. Он знает только одну операцию: нажать! Вот эта покорность массы автомату и есть цель цивилизации. И правительство - любое! - до сих пор не понимает, что только через культуру можно воспитать чувствующих сердцем людей. А если в человеке есть потребность начинать день через музыкальные ноты, через напев, значит, его сердце принимает жизнь, и тогда к нему приходит - есть такое удивительное слово - благодарение. Мы же живем в ненависти к жизни, в ненависти к той ситуации, в которой находимся, и к тем руководителям, которые нами правят, - и тогда человек как бы моментально разъедает всю свою тайну, покрывает ее ржавчиной, и к потаенному уже не пробраться. И артистов таких - толпы. Не единицы - толпы! Поэтому они только тем и занимаются, что нагло разъезжают по миру, а еще не дай Боже, когда у них есть какое-то звание, и на двух-трех стульях из местного клуба, при каком-то убогом свете изображают чувство, а на самом деле обманывают людей. Должен сказать, что, к счастью, здесь у вас этого уже не хотят видеть. Для меня это потрясение: те, кто раньше назывались звездами, буквально на глазах начинают исчезать. А молодые, те, кто тянется к искусству, живет в искусстве, заражают зрительный зал своей энергетической подлинностью, любовью и добром, гораздо больше, нежели эти холодные, с бывшим талантом, с воображением даже, но замутненные звезды, раздавленные единственным фантомом, который убивает все, - деньгами. Пока мы не поймем, что это смертоносно, в искусстве прежде всего, но и в жизни тоже, этот яд будет поражать нас фантастически. И что еще страшнее, впервые за всю историю человечества любовь пошла войной против человека - через СПИД, который возникает в результате соединения двух влюбленных душ. Когда любовь увидела, что она редкий цветок на земле, она сказала, что делает последнее предупреждение. И думаю, что науке придется все-таки этот шифр войны, объявленной любовью, попытаться разгадать. Нам нужно задуматься...

На снимках: режиссер Роман Виктюк, актеры Русского театра Татьяна Маневская и Александр Ивашкевич в будущем спектакле "Бульвар заходящего солнца".

Элла АГРАНОВСКАЯ

Фото Николая ШАРУБИНА.