Метаформозы

Поэт Игорь-Северянин, как мне кажется, остался не понятым своими современниками и до сих пор не оценен по достоинству потомками. Для современников по Серебряному веку русской поэзии он был "певцом будуарно-парфюмерной романтики", "красавицей, нюхающей табак" и т.п. Молодая советская критика видела в нем "белоэмигранта, продавшегося Эстонской Республике за мешок картошки". В период гласности образ поэта неожиданно "порозовел". Сегодня одна половина этого образа "сине-черно-белая", а другая "бело-сине-красная".

В действительности он всегда был сыном своего времени. В нем трогательно совмещались гениальность и простота, граничащая с примитивизмом, мешок эстонской картошки и любовь к российским рекам, парфюмерная тематика и прозрения пророка. В декабрьском номере журнала "Женское дело" за 1914 год был опубликован фельетон, в котором толпа поклонниц Игоря-Северянина уподоблена стае беснующихся обезьян:

"И ведь имя-то какое удобное - Игорь! Удивительно приспособлено для визга. Стук, крики, аплодисменты - все покрывается пронзительным "И". И-и-и-горь! И-и-и-горь! Так же беснуется толпа "на Собинове". Только визжит на букву "о". И точно так же, говорят, ведут себя обитательницы сумасшедших домов, когда появляется любимый доктор".

Поэтесса Ирина Одоевцева упоминает о "литературном" завтраке у редактора рижской газеты "Сегодня". Критик Пильский предлагает шутливый тост за Игоря-Северянина. Поэт Георгий Иванов торжественно провозглашает:

"- А я предлагаю тост за посмертную славу Игоря Северянина!..

И все чокаются и пьют за Северянина, как на поминках".

Выглядит это все так, словно "новые русские" бандиты заказывают панихиду по еще живому конкуренту. Нельзя сказать, что Георгий Иванов напророчил Игорю-Северянину посмертную славу в ущерб самому себе.

Дело в другом. Мне иногда кажется, что женщины, проникая в окружение Игоря-Северянина, любой ценой стремились попасть в его "донжуанский список". Начитанные российские гимназистки, курсистки, белошвейки, дамы полусвета и вполне светские дамы свято исповедовали принцип "она была мечтой поэта". Разница с консервативным XIX веком была только в том, что интимные посвящения больше не прятали по альбомам, а с гордостью разрешали читать с эстрады и публиковать тысячными тиражами.

Автобиографическому роману в стихах "Колокола собора чувств" Игорь-Северянин предпослал специальное вступление "Виденья введенья", которое, пожалуй, следует рассматривать как вполне самостоятельное произведение, не связанное напрямую с сюжетом:

Мои возлюбленные - ныне
В соборе вечных чувств моих
Почили в мире, как богини.
И перед ликами святых
Клоню благоговейно стих
И поклоняюсь их святыне.

Есть все основания предполагать, что идея "видений" гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд: они вмещают в себя неизмеримо более того, что сказано в них словами. Если хотите, это то, что можно было бы назвать "Откровением от Игоря-Cеверянина". Сам роман выглядит всего лишь бледной иллюстрацией к "виденьям":

В тиши я совершаю мессы,
Печальный траурный обряд,
И все они, мои принцессы,
Со мной беззвучно говорят...
Но стоны муки прерывая,
Так гулко, что трепещет мгла,
Поют, что мертвая - живая,
Собора чувств колокола!
И оживленные иконы
знедриваются из рам, -
И все мои былые жены
Толпою заполняют храм.
И молвят речью голубою,
Приемля плоть, теряя прах:
- "Обожествленные тобою,
Мы обессмертены в веках...
За это нет в нас зла и мести,
Пей всепрощенье с наших уст..."
И вторят им, сливаясь вместе,
Колокола собора чувств.

Наверное, поэт имел полное право на их всепрощение. Всего в его стихотворениях упомянуто более 250 современников. Из них не менее трех десятков - женщины, находившиеся в разной степени близости с поэтом. К Евгении Гуцан, Елене Новиковой, Александре (?) Воробьевой, Марии Волнянской, Фелиссе Лотаревой, Валентине Берниковой, Виктории Шей де Вандт обращены десятки стихотворных посвящений. А стихи к жене - Фелиссе Лотаревой, в девичестве Крут, - это гимн простой эстонской женщине.

Творчество Игоря-Северянина породило сотни подражателей. Именно из этого творчества вырос Печальный Пьеро Александра Вертинского. Вертинский заимствовал у Игоря-Северянина не только "парфюмерно-будуарную" тематику. Верный правилу русского символизма "о полноте одержимости", Вертинский довел стиль Игоря-Северянина до совершенства, до его логического конца, когда "поэзы" - полустихи-полупесенки - окончательно превратились в "песенки Печального Пьеро".

Поэтому и не сложились дружеские отношения между Игорем-Северяниным и Александром Вертинским. Сам поэт сформулировал причину следующим образом: "Если вы желаете меня оскорбить, подражайте мне". А подражателей и пародистов нашлось немало.

Некто Симаков, например, писал в 1922 году:

Поэт-колдун, когда впервые
Прочел тетрадь твоих поэз,
Твои напевы голубые
Меня пьянили, как шартрез.
Вернись в Москву, где много флагов,
Где красны мысли и сердца,
Где мы, ученики варягов,
Добились звездного венца!

Пикантность ситуации состоит в том, что приглашение поступило от "ученика варягов", который в это время отбывал заключение в Витебском исправительном доме.

Как бы там ни было, Игорь-Северянин наш земляк теперь уже в полном смысле этого слова: он нашел свой последний приют в эстонской земле. Сегодня отмечается день его памяти. Если вы найдете время заглянуть на Александро-Невское кладбище, то легко отыщете по левой стороне центральной аллеи скромную могилу великого русского поэта.

Михаил ПЕТРОВ.