Игорь КИО: я делаю свое дело не хуже остальных

- Изменилось многое, но хотелось бы, чтобы изменилось еще больше. Дело в том, что восемь лет назад я ушел из системы государственных цирков. Теперь у меня свое творческое объединение, своя фирма. Я работаю не только в цирках, но и на сцене. У меня много планов, поэтому я и говорю, что хотелось бы больших изменений.

- А как бы вы оценили прошлое и сегодняшнее время?

- По прошлому у меня никакой ностальгии нет. Тридцать лет я работал в государственных цирках и вел подневольный образ жизни. Делал по пятьсот-шестьсот представлений в год. Должен был обслуживать семьдесят цирков страны. И поскольку я всегда делал сборы, мне не давали между выступлениями в разных городах и пяти свободных дней, чтобы съездить домой. При этом государство не давало ни денег на новые программы, ни времени на репетиционные периоды. Про меня говорили: он и так делает сборы, зачем в него вкладывать деньги? Лучше вложить их в кого-нибудь другого. Поэтому я воспользовался первой же возможностью стать самостоятельным, избавиться от дураков-начальников и жить по-своему. Конечно, и теперь есть определенные сложности - мы зависим от спонсоров. Но я ни за что не променял бы сегодняшнюю самостоятельность и сопряженные с ней сложности на ту государственную "заботу".

- А как уживается ваша самостоятельность с принадлежностью к семье цирковых артистов?

- Понимаете, цирковая клановость - это немножко не про меня. Дело в том, что артист-иллюзионист - это не цирковой артист. На арену он вышел только с приходом моего отца. До него никто из иллюзионистов в цирке не работал - считалось, что эта площадка из-за кругового обзора на сцене непригодна для их выступления. Поэтому когда мой отец в тридцатых годах пришел в цирк, его приняли как чудака и не считали "своим". Но с годами он заставил с собой считаться, потому что делал огромные сборы. Его выступления вызывали гораздо больший интерес и ажиотаж, нежели выступления его дореволюционных коллег, представляющих тот же самый цирк. Поэтому сейчас и кажется, что фамилия Кио и жанр иллюзии ассоциируются друг с другом. А на самом деле это не совсем так.

Говоря об отце, я всегда отмечаю, что он прожил скучную жизнь в искусстве, потому что никогда не имел выездов и, главное, вынес свои выступления на арену цирка. Как говориться, новое - это хорошо забытое старое. Поэтому в последние годы я все чаще работаю на сцене, и если бы у меня сегодня были достаточные финансовые возможности, я бы делал программы именно для сцены.

- Игорь, может быть, мой вопрос покажется вам бестактным, но тем не менее я задам его. В прессе часто встречаются такие утверждения: на Западе есть Копперфилд, а у нас - Кио. Но Копперфилд работает на государство, а вы - сами на себя. В чем прелесть этого исполнителя - Дэвида Копперфилда?

- Во-первых, я не считаю этот вопрос бестактным. Дэвид Копперфилд - очень хороший артист. К сожалению, я не видел его выступлений. Но когда я смотрю съемку профессионала (а его снимают только профессионалы), то вижу, что она усиливает эффект того или иного зрелища. То, что делает Копперфилд, - очень хорошо. Но это единственный иллюзионист, который сделал себе имя благодаря телевидению. Кассеты с его программами продаются во всем мире. Я не знаю, соответствуют ли действительности разговоры о том, что ему помогает государство. Для меня как для профессионала в его выступлениях нет загадок. Но я получаю от них удовольствие.

Возвращаясь к разговору о цирке, могу сказать: девяносто процентов своих номеров он не смог бы показать в цирке. Это ни в коей мере не умаляет его достоинств, но это так. Ну а что касается вопросов, которые задают, это естественно: его крутят по телевидению, он вызывает интерес. Но я даже доволен такой "конкуренцией". Меня как профессионала заводят разговоры о нем. Сейчас я начал работу над номером, в котором буду летать. Только он летает на сцене, а я хочу на открытом воздухе. Конструкторы уже работают над задачами, которые я перед ними поставил.

- Вы в своей жизни часто испытывали волю случая?

- Конечно. От воли случая, от удачи зависит, как сложится жизнь человека. Но, с другой стороны, благосклонность судьбы и удача зависят от самого человека.

- Существует множество рецептов того, как добиться в жизни успеха. Об этом написаны книги. Казалось бы, они должны чему-то учить. Но все равно каждый делает свои ошибки. В вашей жизни много было ошибок?

- А у кого их не было?

- Но жизнь всегда чему-то учит. Ошибки, конечно, неизбежны, но главное - не повторять их. Как приходит мудрость?

- Я считаю, что мудрость не приходит. Она или есть, или ее нет. А с годами, когда человек начинает ворчать по-поводу того, что он больше знает, понимает, приходит не мудрость, а старость. Мудрый человек умеет себя реализовать и на старости лет. Так что я пессимистически отношусь к людям, которые говорят, что старость умна и мудра.

- Как вы думаете, пик вашей популярности уже позади?

- Я никогда не был артистом в общепринятом смысле этого слова. Перед моим подъездом не толпятся поклонницы, а если на улице и узнают, то не падают в обморок. Такой у меня жанр. Я продолжаю дело своего отца, поэтому у меня есть стабильный уровень известности и популярности. Я не боюсь, что люди забудут, кто я такой, что я буду не интересен. Поэтому я не знаю, был ли уже, как вы говорите, пик популярности, и если был, то когда. Но то, что я еще что-то сделаю и заставлю обратить на себя внимание, - в этом я уверен.

- Говорят, что человек берет с собой во взрослую жизнь очень много из детства. А как вам вспоминаются детские годы?

- Мое детство не было типичным. Я был лишен фантазий, лишен возможности выбрать себе дело, профессию, потому что я с самых ранних лет был приобщен отцом к его профессии. Я выходил на сцену, помогал ему и знал, что буду продолжать его дело. И ни разу у меня не возникали сомнения в правильности этого решения, ни разу мне не захотелось попробовать себя в другом качестве.

- Где проходило ваше детство?

- Первые восемь классов я жил в Москве и учился в московской школе. А в 1959 году случилось вот что. Отец работал в цирке на Цветном бульваре. После одного представления ему стало плохо, и его с микроинфарктом забрали в больницу. Мне было пятнадцать лет. Наутро мне позвонил режиссер цирка Местечкин и спросил, знаю ли я программу отца. Я со свойственным мне нахальством и самонадеянностью ответил, что знаю. Он спросил, могу ли я работать вместо отца, и я ответил "да". Местечкин поинтересовался, что для этого нужно. Я сказал, что нужен отец. Отец пришел, и так неожиданно состоялась моя премьера. Потом, когда отец поправился, я уже работал с ним постоянно в качестве дублера и помощника до 1965 года. Последние два года, девятый и десятый классы, я заканчивал в тех городах, где был на гастролях с отцом. Десятый класс я заканчивал в Риге. В 1965-м отца не стало.

- Игорь Эмильевич, какое место в жизни человека занимает самообразование? И что вы вкладываете в понятие образованности?

- В советское время высшее образование, институт были как бы противопоказаны. Это была обязаловка, необходимое условие карьеры. Поэтому я поступил учиться на режиссера цирка, но по большому счету мне это было не нужно. Я мог обойтись без партийного билета и без высшего образования. А самообразование - это, безусловно, очень нужная вещь. У отца был один друг, режиссер, который знал много языков, историю и все остальное. В графе "образование" он обычно писал "домашнее".

- Кого вы можете назвать интеллигентным человеком?

- Сегодняшний интеллигент значительно отличается от тех, которых я помню. На эту тему можно рассуждать очень много. Ну, интеллигент - это и доброта, и культура, и умение себя вести, умение слушать собеседника. Именно слушать, а не делать вид, что слушаешь, критически относится к себе.

- Многие из нас помнят новогодние встречи, которые были несколько лет подряд. Это этап в вашей жизни?

- В общем, да. Потому что вслед за ними было очень много работ на телевидении. Я был и ведущим, и автором. Мы сняли шесть серий эстрадно-цирковых шоу о клоунах, которые я вел и был автором сценария. Вышли и другие телевизионные работы. И потом, работая в цирке, я не ограничивался рамками манежа, а всегда с удовольствием работал и на сцене, вел концерты в Театре эстрады и в Кремлевском дворце съездов. Я и сейчас иногда веду концерты. В жизни должно быть какое-то разнообразие, все время нужно что-то придумывать.

- Что вы приемлете и не приемлете в людях? От чего вам становится холодно во взаимоотношениях с коллегами и друзьями?

- Не хочется говорить банальности, но я люблю иметь дело с солидными людьми, слову которых можно доверять, с которыми можно делать дела, на которых можно рассчитывать. Таких людей мало.

- Что вас больше всего поражает и удивляет в жизни? Явления природы, характеры людей?

- "Штучные", уникальные люди заставляют меня удивляться. Это, по-моему, наиболее ценное, что есть в жизни. А явления природы - они не удивляют.

- Как вы ощущаете счастье? Сразу, когда можете сказать: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" или потом, спустя месяцы и годы, когда понимаете: в те дни я был счастлив?

- Нет, обычно я бываю недоволен собой. Я считаю, как только артист почувствует, что он доволен собой, он начинает спускаться вниз. Начинается деградация.

- То, что вы не можете быть довольны собой как артист, это понятно. А бываете ли вы счастливы в жизни, во сне? Дано ли вам понять, что сегодня вы были счастливы?

- Наверное, нет. Для этого нужно быть романтичным и более эмоциональным человеком.

- Вы говорите, что не очень эмоциональны и не ощущаете моментов счастья. Неужели вы живете только сегодняшним днем? А как же ваши полеты?

- Нет. Просто мне кажется, что ощущать себя счастливым - не для меня. Я человек в общем-то удачливый. И мне хочется верить, что те счастливые минуты, о которых вы говорили, еще впереди.

- Что вас греет в этой жизни? Кроме работы, друзей? Чего бы вы хотели еще достичь?

- Мне кажется, что каждый человек, а в особенности мужчина, человек дела. И если у него в деле хорошо, то, как правило, хорошо и в семье, и в других сферах жизни. Поэтому мое завтра, мои надежды связаны с делом.

- У вас есть дети? Какую профессию они выбрали?

- У меня есть взрослая двадцатидевятилетняя дочь. Сейчас она работает со мной. До этого была дрессировщицей. Но серьезно заниматься моим делом она не будет, потому что я считаю его не женским. У нее есть сын. В 1994 году, на столетний юбилей со дня рождения моего отца, я выпускал его на сцену - так требовала драматургия номера. Мой внук выступал как потенциальный продолжатель династии. Сейчас он еще слишком маленький, но если лет через пять-шесть я увижу, что у него есть интерес, он станет моим продолжателем.

- Что бы вы пожелали самому себе?

- Что можно пожелать? У нас с вами был большой разговор, и мы почти все время говорили о деле, которым я занимаюсь. Может быть, потому, что я считаю себя артистом нереализованным. Моя прошлая служба в государственном цирке, теперешние сложности с финансами... Но в то же время ко мне неплохо относятся бизнесмены и правительство, и у меня есть шанс осуществить свои планы. А их очень много: создание большого стационарного театра иллюзионного мастерства для детей и взрослых, полеты... Вообще мне кажется, что я делаю свое дело не хуже остальных, и хочу доказать это, чтобы никогда не возникало никаких вопросов.

Беседовал

Павел МАКАРОВ.