ПАТРИОТЫ И ГОРЛОПАНЫ

Такова суть сверхкраткой пояснительной записки, приложенной к почти столь же краткому проекта закона об изменении и дополнении закона о выборах.

Проект, предложенный фракцией "Исамаалийт" и озвученный с парламентской трибуны депутатом Лаури Вахтре (он же - автор пояснительной записки) вносит в закон существенное дополнение: "Устное и письменное владение депутатом эстонским языком должно позволять ему принимать участие в работе парламента, что означает:

1) понимать смысл правовых актов и других текстов;

2) делать доклады по повестке дня и высказывать свое мнение в виде речей и выступлений;

3) делать запросы и задавать вопросы, а также выступать с предложениями;

4) общаться с избирателями, отвечать на обращения, заявления и запросы".

Казалось, что там возражать. Оно и ежу понятно, что без знания языка в парламенте делать нечего. Тем более что для 95 депутатов из 101 государственный эстонский язык является родным, а для некоторых из них, пожалуй, единственным, которым они владеют. Для остальных шести членов парламента, составляющих Объединенную русскую фракцию, эстонский тоже не истина за семью печатями, в переводчиках они не нуждаются, а некоторые из них, насколько можно судить по репликам с места и выступлениям с трибуны, владеют языком ничуть не хуже, чем безусловное этническое большинство.

Должное языковой подготовке русских депутатов, активно полемизировавших с ним, отдал и сам господин Лаури Вахтре, заявив, что если бы все депутаты всех уровней так владели эстонским, то проблемы не было бы. И лично он надеется, что когда-нибудь в Эстонии настанет день, и надобность в подобного рода законах отпадет. Но прежде надолго занявший место на трибуне депутат Вахтре успел наговорить колкостей и гадостей всем депутатам. Под сводами зала заседаний то и дело летало слово "дурак", с просьбой к оратору уточнить, кого конкретно он имел в виду. Присутствующее в словарях нормативной лексики, данное слово описывается как имеющее ярко выраженную негативную окраску. То есть, явно не относящееся к парламентскому набору языковых средств. А депутат Хауг, известный психиатр, предваряя свой вопрос, был вынужден заметить, что в медицине такого термина нет.

Спору нет, парламентарий Вахтре в своем полемическом запале вряд ли хотел кого обидеть. Скорее всего, стремился как можно образнее прорисовать разницу между сторонниками и противниками законопроекта. При этом в его речах напрямую хоть и не было сказано, но довольно явственно читалось давно известное: "Кто не с нами, тот против нас".

Читатель уже знает, что все предложенные "Исамаалийтом" поправки не прошли. Итоги голосования таковы: 48 - за, 6 - против. А требовалось, поскольку речь шла об изменении так называемого конституционного закона, не менее 51 голоса. А в зале в этот момент находилось 58 депутатов. То есть, поправки могли пройти, но кое-кто не стал голосовать. Известно, что против поправок выступила и проголосовала шестерка русских. Против данного законопроекта было правительство. Следовательно, можно полагать, что депутаты от коалиции, скорее всего своим неучастием в голосовании и выразили свое отношение к данной поправке. Или же, если кто и проголосовал, то с явной оглядкой на табло, чтобы проект не прошел.

В итоге, вне зависимости от результатов голосования и выступлений (в поддержку проекта или против оного) создалось впечатление, что никто с самого начала не верил, что он пройдет, и всерьез не добивался его принятия. В противном случае, думается, и его кликушествовавшим сторонникам достало бы разума вести себя более сдержанно, а не обвинять заранее всех вероятных его противников в пособничестве русификации Эстонии.

Им весьма удачно подыгрывали многие противники проекта из стана коалиции, из Центристской партии, селяне. Смысл их выступлений, когда начались прения, был примерно таков: "Мы целиком и полностью за то, чтобы все депутаты знали наш государственный язык в необходимом объеме. И даже собирались вас, дорогие исамаалийтовцы, поддержать, но после всего того, что сегодня было сказано в адрес всех депутатов...". К исходу дискуссии стали раздаваться и примирительные нотки, мол, давайте забудем про обидные слова, и тому подобное.

Короче, и волки сыты, и овцы целы. Первые получили прекрасную возможность продемонстрировать свое радение за судьбы эстонской нации и эстонского языка. Что им, конечно же, зачтется на предстоящих парламентских выборах. Вторые тоже своего не упустили. Русский избиратель увидел, как некоторые эстонцы выступали против национал-радикалов в защиту его интересов. Следовательно, в марте 1999-го можно рассчитывать на его голос.

И лишь русские депутаты по-настоящему возражали против предложенных поправок. И вовсе не потому, что кто-либо из них допускает мысль, будто можно, не зная языка, занимать место в парламенте. Знают сами и настоятельно рекомендуют другим. Более того, многие из них осознают, что надо языком владеть достаточно полно, ибо знание на разговорно-бытовом уровне, как признался в кулуарах профессор Сергей Исаков, недостаточно, так как ускользают некоторые тонкости и нюансы.

В целом, из всей дискуссии и всех предшествовавших ей обсуждений создается впечатление, слабое владение государственным языком является единственным недостатком здешней русскоговорящей общины. И ей только этого не хватает, чтобы, например, "понимать смысл правовых актов и других текстов". И вообще тогда для этой части населения можно установить единственный критерий пригодности: знание или незнание языка коренной нации. Отсюда - прямой путь к отбору на все посты - от дворника до члена парламента - исключительно по одному единственному, все тому же - языковому, принципу. Остальное роли не играет. А поскольку в большинстве случаев носитель эстонского как родного языка знает его лучше инородца, начинается побор и расстановка кадров по национально-языковому признаку. И тогда понимание смысла правовых актов - проблема лингвистической подготовки депутата. А понимание жалобы пациента - соответствующей, отнюдь не медицинской подготовки врача. И так далее.

Скажете - абсурд? Ничуть. Случаи, когда предпочтение отдавалось именно лучше владеющему языком, а не профессией, не такая уж редкость.

Однако не будем сводить все с парламентского на обыденно-бытовой уровень. Хотя законодатели всерьез занимаются и проблемой усовершенствования закона о языке. В частности, вопросами квалификационных экзаменов. Насколько это важно и нужно в условиях теперь уже суверенного государства с рыночной экономикой? Не проще ли отказаться от всякого государственного регулирования в области языка и передоверить все работодателю? Уж он-то точно, даже если сам русский в доску, не станет содержать работников, неспособных качественно справляться со своими обязанностями по причине слабого знания или полного незнания языка своих клиентов, пациентов. Да просто на порог своей фирмы не пустит. И не из страха нарушить какую-то статью закона о языке, а потому что, с его точки зрения, безъязыкий работник - не работник.

Но отказаться от государственного регулирования в вопросах языковой политики - это значит лишиться одной из трех опор, консолидирующих ту часть населения, для которой обостренное, временами переходящее в ксенофобию, национальное самосознание стало повседневной нормой.

Потом, если не будет постоянно эксплуатироваться теза о "горластом косноязычном меньшинстве" (Лаури Вахтре), то на что еще делать ставку тому же "Исамаалийту"? Не на провозглашенную же территориальную целостность в границах 1920 года. Тем более что не ровен час, вот-вот подпишут договор с Россией, и нынешняя, как говорят некоторые, "временная контрольная линия" станет официальной взаимно признанной границей.

Потом, как можно отказаться от тех же самых квалификационных экзаменов, если это такой солидный доход в казну? Надо, как и предлагается в законопроекте, для тех, кто не владеет языком на уровне высшей категории, ввести требование периодических переэкзаменовок. Естественно, с очередным взысканием пошлин. Понятно, когда есть возможность содрать с русских еще сотню-другую крон, то почему бы это и не сделать. Тем более в таком благородном деле, как овладение языком коренного этноса для их же, русских, удобства и блага. Но ситуация с переэкзаменовками напоминает историю, рассказанную одним знакомым инвалидом Великой Отечественной войны. Его, лишившегося на фронте ноги, потом каждый год заставляли проходить переаттестацию для подтверждения своей второй (или первой) группы инвалидности, полученной по выходе из госпиталя.

Если отказаться от навязываемого на государственном уровне языкового регулирования, то - страшно сказать - придется, возможно, признать за тем же русским Северо-Востоком право на хоть какую-то языковую автономию. Тут уж впору, как героине из "Клопа" Маяковского, завопить: "За что боролись!!!". Неужто зря пели и в цепочку выстраивались? А деньги, которые Запад услужливо отсчитывает на обучение языку и интеграцию и которые уходят тут, как вода в песок. И этого, придется лишиться.

Кстати, домашней закваски и выдержки попытку протащить языковые поправки в закон о выборах его авторы пытались выдать как самую свежую рекомендацию Еврокомиссии. Но на поверку, когда депутату Сергею Иванову удалось-таки разжиться тщательно утаиваемым текстом рапорта, то оказалось, что никаких рекомендаций, связанных с парламентариями, там нет и в помине. Есть рекомендации насчет организации обучения языкам, подготовки кадров и тому подобное. И ни слова о депутатах и законе о выборах. Когда Иванов доложил об этом парламенту, возникла пауза некой неловкости. Но ненадолго. Дело-то, с точки зрения национал-патриотизма, правое. А ради правого дела и соврать не грех.

А. ЭРЕК.