Посмеемся и поплачем

- Наше время не очень расположено к рождению выдающихся литературных произведений, в том числе и в драматургии. И все-таки ваше имя стало широко известно именно в последние, достаточно "безгеройные" годы. Как вам кажется, вы вписались в свое время или выпали из него?

- В одном вопросе вы задали мне сразу несколько вопросов. Это разные вещи - востребованы ли временем драматурги и что они пишут. Дело в том, что сам процесс письма не зависит от времени. Уверена, что это заложено в человеке генетически. Лично я писала лет с шести и убеждена, что в этом не представляю какого-то исключения. Помню, как раскладывала на диване кукол, которых сама вырезала из бумаги, и разыгрывала с ними спектакли. Это шло как бы от природы. Другой вопрос, что когда на дворе такое время, что театр популярен и много драматургов, много талантов, - то где человек угадывает свое призвание. Но можно его и не осознать. Например я очень долго свое призвание не осознавала и все время как бы ходила вокруг да около, устремляясь то в историю театра, то в режиссуру. Училась во ВГИКе у Ефремова, у Товстоногова - и всюду моими творческими работами были пьесы. Я их постоянно писала, но при этом не осмысляла себя как драматург. Потом жизнь сложилась так, что, к сожалению, я выпала из театра по семейным обстоятельствам: у меня долго и трагично болели родители, и мне приходилось быть около них. И я продолжала писать пьесы, потому что это оставалось единственным видом творчества. А так как с детства отец воспитывал меня в строгости: мол, если ты начал дело, непременно должен его закончить, то все начатые пьесы непременно и заканчивала. Может, это не всегда правильно, но такое усилие мне что-то давало в смысле роста. Однако в голову не приходило взять пьесу и принести ее в театр. Видимо, присутствовало подсознательное ощущение, что эти пьесы настолько не похожи на те, что идут в театрах, что вроде нет смысла их показывать. А мои знакомые их читали. Читали охотно и с удовольствием. И это очень меня поддерживало. Я видела, что людям нравится, что они смеются: меня всегда тянуло на комедии. Кроме того, я постоянно писала еще детские пьесы, потому что дома было много детей: мы устраивали домашние спектакли, и это было веселым развлечением, на котором дети вырастали. А что касается того, вписалась ли я в наше время, то думаю, что, очевидно, вписалась, поскольку у меня около 400 постановок, и интерес к моим пьесам не иссякает.

- В свое время у зрителей был безумно популярен "Неравный брак" Рацера и Константинова, комедия бездумная и довольно бессмысленная. Сегодня очень популярны ваши комедии. С нами, зрителями, что-то произошло? Что вообще случилось?

- Еще недавно я не смогла бы ответить на этот вопрос, но сейчас уже могу. Потому что именно на него дал ответ Борис Мильграм. На репетиции он сказал, что у меня (о чем я совершенно не подозревала) открыт жанр другой комедии. Как бы я взяла у Мольера жанр высокой комедии, с высокими чувствами, страданиями, проблемами - и все это перенесла в низкий бытовой слой, слой обывательский, мещанский. Не в смысле уничижения, а в смысле бытия. Так как я сама из витебских мещан, для меня "мещане" - слово отнюдь не ругательное. Думаю, эта потребность смеяться, смеяться, смеяться, и при этом испытывать какие-то возвышенные чувства совпала с направленностью моего дарования. И здесь Мильграм прав, потому что пишу я и трагедии, которые, правда, за исключением "Овечки", пока не идут. Но сейчас наметился некий прорыв: многие театры заинтересовались высокой трагедией "Жемчужина черная, жемчужина белая" из жизни фараонов. Комедии же я действительно очень люблю, потому что в жизни человек смешливый. И в то же время меня тянет на сентиментальность. На всех моих комедиях в зале плачут. Смеются и плачут. Что же касается пьесы "Пока она умирала", то я вообще не придавала ей особенного значения, хотя подозревала, что она широко пойдет в провинции: домочадцам говорила, что пишу кормилицу. Писала эту пьесу довольно странно. Мои дети очень любят участвовать в процессе - слушать. И периодически я им говорю: "Садитесь и слушайте. И обязательно перебивайте, когда несмешно". У них был такой азарт, что когда какие-то три строчки казались им не такими, как хотелось бы, они заявляли: "Ну, мама, это уже несмешно. Уже скучно". И я шла переписывать эти строчки, шла искать какой-то ракурс, чтобы это казалось забавным. И таким жестоким отношением они и сформировали пьесу.

- А где вы подсмотрели этих людей, персонажей комедии "Пока она умирала"? В жизни ведь с ними вряд ли общаетесь.

- Я их придумала. И вообще все в жизни придумываю. Помните, как у Чехова написано: мол, могу начать пьесу с того, что стоит на столе чернильница... Я тоже могу начать пьесу с любого места, а потом, в процессе редактирования, придумываю ей идею и довожу, как говорится, до ума.

- Какую судьбу вы предрекаете таллиннскому спектаклю "Пока она умирала"?

- Мне кажется, что если в двухстах российских театрах - в очень разных постановках, и чудовищных, и хороших, - она имеет колоссальный успех, и очень часто весь зал продают по коммерческим ценам, то почему же Таллинн должен стать исключением? Тем более что постановкой руководит и реально ставит спектакль и направляет его Борис Мильграм, а я только второй режиссер. Здесь, на мой взгляд, не может быть неуспеха. На мой вкус, по моим мозгам, Борис Мильграм сейчас в нашей стране - первый режиссер. Потому что его мышление активно устремлено вперед, он все и вся обгоняет. Вы знаете, "Овечка" ведь была принята в такие штыки! На нее было более ста разгромных статей. Я считаю, это грандиозный успех, когда на спектакль более ста разгромных статей, больших, во всех газетах. И я была так счастлива.

- А в глубине души?

- Я откровенно была счастлива. И благодарила всех критиков без разбора, чем, кстати, завоевала их симпатию. Мне казалось, что самое главное - чтобы написали. А что именно - это уже второй вопрос. Люди читают, у них остается ощущение, что спектакль надо непременно посмотреть. А хвалят или ругают - это, в сущности, один знак. Ведь с тех пор прошло два года, и к "Овечке" уже совсем другое, уважительное, отношение.

- Премьера спектакля "Пока она умирала" готовится и во МХАТе.

- Более того, состоится она в один день с вашим театром. И мне кажется, что во МХАТе будет тоже очень хороший спектакль.

- Вы сказали очень хорошую фразу: там "будет тоже очень хороший спектакль", как бы этим тоже поставив на первое место наш Русский драматический театр. Это приятно.