Как живешь, станция "Мир"?

- Вы провели шесть месяцев в космосе. Что переносится там труднее всего?

- "Мир" не оставляет ощущения полностью замкнутого пространства. Станция очень большая: шесть модулей и секция стыковки. Это что-то вроде большой квартиры, где, живя втроем, можно за день ни разу не встретиться. Каждый работает в своем углу. Единственный раз, когда меня охватило неприятное чувство, было в начале пожара... Шел дым, и в тот момент у меня было желание открыть окно. Окно - это единственное, чего не хватало на станции. Самые же тягостные воспоминания оставила первая неделя, так называемая адаптация. Меня тошнило. Я говорил себе: "Боже мой, еще шесть месяцев терпеть!" Но однажды утром дурнота вдруг разом прошла.

- Эта работа по приспосабливанию, обучению разве не проводилась на Земле?

- Конечно, проводилась. Но когда прибываешь на место, все оказывается несколько иным. Например, для того чтобы запустить какую-либо систему, на кнопку надо нажимать не один, а два раза. Каждый модуль станции "Мир" был воспроизведен на Земле, но за одиннадцать лет в результате работы различных экипажей появились и свои особенности в использовании техники. Все эти мелкие детали, вся информация о вещах, которые не вполне нормально работают, на Землю передавалась не всегда. Все это "местные особенности", которые космонавты узнают уже здесь.

- Что вас удивило больше всего по прибытии на "Мир"?

- До полета мы уже знали, на что походит станция. Но там, наверху, живешь в невесомости, со всем ее очарованием. Все то, что легко сделать в космосе, тяжело сделать на Земле, и наоборот. Представьте себе, что все вещи должны быть привязаны или прикреплены. Думаете, удобно работать с компьютером, установленным на потолке? Для землянина - это настоящий бардак!

- Орбитальная станция "Мир" была пущена в эксплуатацию в 1986 году и, в принципе, была рассчитана на пять лет работы. Заметна ли на станции печать времени?

- Да, отличие модулей, которые были установлены изначально, видно на глаз. Их корпуса напоминают старые обои в квартире. Но технические проблемы решаются просто. Если прибор сломан, его заменяют; если система не работает, ее также меняют на новую. Поэтому вопросы о том, старая станция или нет, израсходовала ли она свой ресурс, мне кажутся не вполне правильными. Новая машина стареет за пять лет, а если на ней не ездят - за десять. Но если вы следите за ней - меняете двигатель, рулевое управление, - она будет вполне пригодной.

- Ваш полет проходил не по плану, если вспомнить пожар 23 февраля. Что же тогда произошло?

- Для пуска кислорода на станцию необходимо включить зажигание капсул. Они имеют внутреннюю систему зажигания. Но что-то не сработало; металлический корпус капсулы был разрушен и начался пожар. Шансов на подобное ЧП - один на миллион. В тот день зажигание капсул должен был включать именно я. Вскоре я заметил, что что-то не так. Начался пожар. Не просто было закричать: "Пожар!". Я испугался, что сделал что-то неправильно. Затем подоспел Валерий Корзун, он потушил пламя огнетушителем. Сработал датчик дыма. В невесомости достаточно остановить принудительную циркуляцию воздуха, чтобы пламя погасло само собой. Поэтому вентиляция была отключена.

- В космосе пожар считается одним из самых опасных явлений.

- Да, и самое страшное - окна не откроешь, чтобы проветрить помещение. Мы не знали, является ли дым токсичным или нет. Поэтому одели противогазы. Когда огонь был погашен в модуле "Квант", мы хотели туда пройти, но там было так черно от дыма, что мы подумали, что погас свет.

- Поддерживали ли вы связь с Землей?

- Связь не была установлена сразу, ее установили после ликвидации пожара. Перед нами стоял вопрос: надо ли покидать станцию?

- Внизу была паника?..

- О пожаре лучше других рассказал Благов (зам. директора центра) на пресс-конференции. Он не преувеличил, не преуменьшил значения случившегося. Но американцы похожи на журналистов... Они услышали разговоры о пожаре среди сотрудников контрольного центра полетов - и сразу же дали свою версию случившегося, примешав туда же и свои эмоции.

- В середине марта вышла из строя система регуляции температуры, что вынудило вас в течение трех месяцев выносить тропическую жару...

- Мало ли людей живет в пустынях! Мы привыкли к 38-градусной жаре. Когда температура упала до 30⁰С, нам было даже холодно. В таких условиях было невозможно выполнять намеченную программу. Мы меньше занимались физическими упражнениями, даже принимали лекарства, чтобы избежать побочных эффектов.

- Что вы испытали 25 июня, когда грузовой корабль "Прогресс М-34" столкнулся со станцией "Мир". В тот день вам было поручено проверить испытательную стыковочную систему.

- Каждая стыковка является экспериментальной, как и каждый космический корабль. Летать в космосе - это не водить машину с конвейера. Уже давно мы пытаемся наладить применение нового стыковочного метода. Первым его испытал Манаков. Грузовой корабль слишком близко подошел к "Миру", и Манаков завершил стыковку в ручном режиме. После этого было принято решение дать возможность командиру корабля проводить ручное управление с более дальнего расстояния.

- Подобный эксперимент проводился впервые?

- Да. Точнее, впервые было решено перейти в ручной режим управления на более дальнем, чем обычно, расстоянии.

- Почему командир корабля Циблиев не смог правильно оценить скорость приближения грузового корабля.

- Что значит "не смог"? В данном случае командир невооруженным глазом оценивал скорость корабля и расстояние, на котором он находился. На экране, который был перед ним, можно было наблюдать приближающуюся станцию "Мир", как если бы он находился в грузовом корабле. Конечно, маневр был подготовлен. Но человек - не машина. Кроме того, "Прогресс" должен был передвигаться в пределах определенной зоны. Когда он приблизился к "Миру", то выходил за пределы этой зоны и, кроме того, был немного перегружен. Следовательно, его скорость была немного иной. Все эти "немного" и привели к известному результату.

- Как произошло столкновение?

- Я наблюдал в иллюминатор не только из любопытства: я должен был помогать Василию Циблиеву оценивать расстояние и скорость подхода "Прогресса". У меня в руках был лазерный дальномер. Но грузовой корабль был вне поля зрения. Я его заметил за сорок секунд до столкновения. Василий уже все понял, не паниковал, держал рычаги управления, чтобы затормозить и попытаться отвести корабль. Но было уже поздно. Грузовой корабль прошел над нами и столкнулся с модулем "Спектр".

- Вы не поддались панике?

- Нет. Когда я первым заметил "Прогресс" в иллюминатор, то сердце у меня заколотилось. Я приказал Майклу (американскому космонавту) перейти в "Союз", т.к., если бы произошло худшее, это был единственный способ спастись. Мы все втроем поспешили в "Союз". Майкл был уже там, и в этот момент произошло столкновение. Нас сильно тряхнуло. Сработала тревога разгерметизации. Мы знали в точности, что надо делать: подготовить корабль "Союз" и закрыть шлюзовую камеру, ведущую в поврежденный модуль.

- Что вы думаете о заявлении Бориса Ельцина, который назвал "человеческий фактор" как объяснение этой серии ЧП?

- Речь Ельцина была доведена до нас после возвращения. Все зависит от интерпретации словосочетания "человеческий фактор". Человек и техника находятся во взаимной зависимости. В принципе, техника работает без проблем. В принципе, человек был прекрасно обучен, чтобы ею пользоваться. Когда же возникают неучтенные во время обучения факторы - это совсем другое дело. Например, вас обучили ездить по асфальту, а в один прекрасный день вы оказываетесь на покрытой льдом дороге. Вы действуете так же, а последствия будут иными. Кого в данном случае обвинять?

- По результатам расследования не обвиняется никто. Называется "стечение обстоятельств". Однако за этот полет вы получили лишь 70% от положенных вам премиальных. Говорили даже о штрафе в 15 000 долларов, который собирались вам предъявить.

- Боже мой, 15 000 долларов! Перед тем, как отправиться на "Мир", мы подписали контракт, в котором была предусмотрена система штрафов в случае невыполнения нами программы. Конечно, Неприятно слышать о штрафе, когда себя виновным не ощущаешь. Сегодня все понимают, что к области научных исследований термин "виновен" не подходит. Нашу работу назвали "завоевание космоса". Мы постоянно продвигаемся по грани известного и неизвестного. Это область открытий. Ошибки здесь возможны, они связаны с тем, что мы экспериментируем с чем-то новым. Ни Василий Циблиев, ни я виновными себя не считали. Мы надеемся получить все, что нам причитается. Но даже если нам и ничего не дадут, ничего страшного.

Досье "РП".