Как бы реализм Михаила ДУХОМЕНКАПосле большого перерыва в Таллиннском бизнес-центре открылась выставка керамических скульптур Михаила Духоменка, который начинал в нашем городе, уезжал в Москву, возвращался, а больше всего его работ сейчас в Германии.Именно так и называет Михаил Духоменок свой творческий метод - "как бы реализм". Для молодых людей тут нужно пояснить связь этой утонченно-расплывчатой дефиниции со сленгом семидесятых. Тогда практически каждое замечание, каждое определение сопровождалось словечком "как бы". Мы все как бы жили, как бы любили, как бы работали, как бы во что-то верили и как бы на что-то надеялись. Надо думать, что это самое "как бы" отражало нашу легкую неприязнь к советскому строю и намекало на вторую литературную и вообще художественную действительность, которую мы как бы скрывали и которой были как бы преданы... Итак, мы встретились с давнишним моим приятелем Михаилом Духоменком у него дома за несколько дней до открытия выставки, когда работы, еще без названий, стояли в комнатах, лежали на полу, занимали стол. Жена Света приготовила по случаю встречи торт "Цыган" и, ставя его на стол, случайно отбила палец на ноге у одного из Мишиных героев. Тут же в ужасе созналась. Миша хмыкнул, но ничего худого не сказал, хотя мы с нашим фотокорреспондентом Василием Шаля были уверены, что скульпторы в таких случаях просто убивают жен. Даже такие веселые, как Духоменок. Но потом я решила, что, видимо, сейчас существует такой замечательный клей, что ничего не стоит приклеить ... отбитый ли кусочек скульптуры (или, если бы мы писали абсурдистскую пьесу, - оторванную в минуту гнева голову жены). - Миша, ты говоришь когда-нибудь: хочу сделать работу про это или про это? Вообще, можно так говорить о скульптуре? - И можно и нельзя. Если работа только об этом, то это уже не искусство. А если и об этом тоже, то можно, наверное... Вот видишь, у меня ангел пьет воду из чайника. Сознательно такую вещь сделать нельзя, она сразу окажется пошлой или натужной, умышленной. Такое должно прийти. А, с другой стороны, каждый знает, как приятно устроить себе перекур, попить водички, выйдя босичком на кухню. - Ты из тех авторов, которые думают о зрителе? - Конечно. Есть художники, которые говорят, что им на зрителя наплевать, они-де творят исключительно для себя или для группы избранных, и пусть, мол, зритель ходит и соображает, что мастер натворил; мастер никогда ему не придет на помощь. А есть и такая категория: все для зрителя, все ему разжую, положу в рот и еще по-лакейски склонюсь в три погибели, только уж вы поймите меня! Нет, для меня зритель - соавтор. Я всегда думаю над названием работы: оно не должно быть претенциозным, не должно и ограничивать фантазию. Но должно наметить путь, по которому уже потечет воображение зрителя. Я играю со зрителем: показываю одно, называю другое, а на самом деле речь идет о чем-то третьем. Скульптор Михаил Духоменок считает, что не только зрители его соавторы, но и всякий материал - соавтор. Он слушает, что говорит дерево, что говорит глина, камень. Бывает собеседник-соавтор чуткий, тонкий, а бывает - не получается разговор. Но какой-то разговор и с кем-то он ведет постоянно: в руках у него глина или пластилин. Одна из скульптур, представленных на выставке, сделана как бы на злобу дня. Она называется "Акционерное общество". Вы ее видите на снимке. Четверо мужчин в одинаковых пальто и шляпах тесно сошлись, один озирается - не подслушивает ли кто? Собственно, можно было бы назвать работу - "Сыск" или "Сероглазые двойники", то есть тут явная тема слежки, заговора, неблаговидности, может быть, даже предательства. Миша не возражает, что все эти моменты в работе есть, но зрителю предлагает с иронией новомодное словечко, а уж историю вопроса каждый может составить самостоятельно, расширяя круги ассоциаций. И наконец третья скульптура, снятая нашим фотографом, - "Галантный век" . Она легка, забавна и подвижна. В ней есть демонстративный стык "верха" и "низа" - гордо вскинутая голова дамы, царственная осанка и - мужская рука, шарящая под юбкой. - Миша, как бы ты определил тематику своей выставки? - Так бы и определил: Михаил Духоменок. Эти работы - то, из чего я состою сегодня. Я думаю формой, содержание приходит потом. Если мне потребуется четырехногий человек, то я ему прирощу две ноги. Я люблю затертые темы, например, у меня есть работа "Мадонна" - что может быть более традиционным и затертым? Это основная тема искусства. Это жизнь. И мне важно было найти здесь свой поворот. - Тебе хорошо работается в Таллинне? - Да. Я ведь из породы упертых. Я не умею участвовать в тусовочной жизни, не люблю сплетни, приемы, сведение счетов. Светская жизнь чаще всего вызывает во мне улыбку. А Москва суетна. Здесь я спокойно работаю. Мне очень важно посмотреть на реакцию публики, ее ведь никогда нельзя угадать. Иные работы мне хочется выполнить в бронзе, и здесь мнение зрителей будет не последним. - Есть ли сегодня культура покупания скульптур частными лицами? - В Таллинне, насколько я знаю, нет. В Москве сейчас те, кто раньше покупал скульптуры, - ученые, писатели, артисты, - тоже лишены практически такой возможности. А вот в Германии, скажем, охотно покупают скульптуры частные коллекционеры. - Влияет ли на твои скульптуры окружающая жизнь? - Ну, жизнь не влияет только на трупы. Другое дело, что влияет не в лоб, а опосредованно. Скажем так: чем фиговее мне, тем больше я веселюсь. А более точно объяснить я не могу. Если бы знал, как что влияет конкретно, то мне, наверное, было бы легче и жить и работать... - Ничего подобного. Не легче. А просто ты бы стал критиком. - Ага. И стал бы объяснять другим, как им следует лепить. И придумывать литературные сюжеты, связанные со скульптурами. Они, возможно, и любопытны, но скульптуру, на самом деле, надо воспринимать животом. Как и любое искусство. Я согласен с Пушкиным, который говорил, что поэзия должна быть глуповатой. - Пушкин имел в виду, что проза должна быть умной... - Оставь, ради Бога. Сколько умников вокруг, а искусства не получается. Мне не нравятся скульпторы, решающие сверхзадачу - например, напугать, предостеречь, убедить. Скульптура - искусство доброжелательное, спокойное. Оно для тех, кто умеет любить и кто чувствует естественную нетерпимость к противникам своей любви. Разумеется, нетерпимость, которая не посягает на свободу другого человека. Михаил Духоменок по-человечески не меняется с годами, то есть не меняет отношений с людьми. В этом и его цельность и хорошая "упертость". Меняется ли он как скульптор? Как бы меняется. И как бы остается прежним...
Вела беседу |