О грядущей диктатуре

Выход из демократического поля и латиноамериканизация России практически неизбежны

Когда делаешь прогнозы, далеко не всегда хочется, чтобы они осуществлялись. Так было с нашими утверждениями, что девальвация, вопреки надеждам некоторых экономистов, не будет носить управляемого характера и станет шагом на пути к хозяйственному хаосу и политическому кризису (Эксперт, 1998, <186> 24; Financial Times, 1998, July 2). Сейчас этот прогноз стал печальной реальностью, и уже бесполезно обсуждать, были ли какие-то другие варианты и к каким результатам они бы привели. Теперь интересно другое: какие экономические и политические последствия будет иметь сегодняшний кризис, каковы долгосрочные перспективы развития страны. И снова мы были бы очень рады, если бы наш прогноз не осуществился, если бы выяснилось, что существующая система имеет некие резервы, не принятые нами во внимание. И тем не менее вероятность описываемого ниже сценария представляется весьма высокой.

На волне кризиса участились опасения (надежды?) возвращения к старым временам развитого социализма, к временам низкоэффективной закрытой экономики при полной занятости и устойчивых социальных гарантиях. Нам такое развитие представляется крайне маловероятным как в долгосрочной, так и в краткосрочной перспективе. Практика 70 лет существования коммунистической системы свидетельствует, что ее экономика никогда не могла развиваться за счет собственных внутренних ресурсов, ей всегда требовался внешний источник подпитки. В истории СССР таким источником сначала был бесплатный труд десятков миллионов крестьян (а он оставался таким не только в 30-е, но и в 50-е годы), принудительный труд миллионов заключенных, а затем, с 70-х годов, - многомиллиардные поступления нефтедолларов. Сейчас подобных источников не осталось. И даже массовые репрессии и концентрационные лагеря здесь не помогут - в эпоху глобальных информационных сетей человек с лопатой и киркой за колючей проволокой не способен создать богатства страны. Ведь экономическая мощь сейчас определяется в первую очередь информационными и другими передовыми технологиями, а не выплавкой стали или количеством произведенных тракторов/танков.

Маловероятен коммунистический эксперимент и в краткосрочной перспективе. Знакомые всем призывы к восстановлению государственного управления экономикой, протекционизму, жесткому валютному контролю, регулированию цен, поддержке производства и "управляемой" (или "точечной") эмиссии - скорее не из области возврата к административно-командной системе, а из арсенала левонационалистических режимов Латинской Америки. Если правительство, подталкиваемое левым думским большинством, пойдет на полное или частичное осуществление этой программы, результат предугадать нетрудно. Инфляция, пустые прилавки, расцвет черного рынка, потеря государством последних рычагов воздействия на ситуацию - все эти последствия псевдогосударственнического подхода к экономике начнут проявляться уже через несколько месяцев, если не недель. Представить себе, что не только у существующего, но и у любого демократического режима будет хоть какой-то шанс удержаться в условиях подобного хаоса, по меньшей мере чересчур оптимистично. Выход из демократического поля, а тем самым и столь долго использовавшаяся в качестве жупела латиноамериканизация страны представляются в этом случае неизбежными.

Хороших диктатур не бывает. Здесь неизбежны насилие, кровь, страдания людей. Не будет "хорошим" и тот недемократический режим, который установится в России при подобном развитии событий. Тем не менее по причинам, уже указанным выше (экономическая неэффективность), вряд ли следует ожидать диктатуры сталинского типа, сопровождающейся многомиллионными репрессиями. Что касается экономической политики нового режима, то здесь принципиально возможны два различных варианта: левая диктатура инфляционистского типа и правая стабилизационная диктатура.

В первом случае при смене политического режима экономическая политика по сравнению с последним демократическим правительством меняется незначительно. Продолжаются попытки государственного вмешательства в экономику, инфляционная накачка, сохраняется стремление закрыться от внешнего рынка. Сразу после смены власти здесь возможно некоторое улучшение ситуации просто за счет прекращения наиболее явных злоупотреблений и возрождения надежд на благотворное влияние "сильной руки". Но ненадолго: в зависимости от размеров валютных резервов и состояния экспортного сектора экономики подобное улучшение продолжается от нескольких месяцев до полутора лет. В нашей ситуации на значительные внешние поступления от экспорта в условиях неблагоприятной ситуации на мировых сырьевых рынках надеяться не приходится, а инфляция, тем более уже "раскрученная" предыдущей властью, не сможет долго обеспечивать стимулирующее воздействие на экономику. Достаточно быстро экономическая ситуация выйдет из-под контроля. А это закономерно приведет к чрезвычайно неравномерному распределению тягот "инфляционного налога" (прежде всего пострадают жители городов и социально уязвимые слои), еще большему падению уровня жизни значительной части населения, усилению социальной дифференциации. Снижение социальных обязательств государства примет неконтролируемый характер и будет происходить стихийно, по мере развертывания инфляционных процессов. Подобный сценарий уже неоднократно "проигрывался" в различных странах и подробно проанализирован специалистами по "экономике популизма" на примере латиноамериканских государств (прежде всего Чили при Альенде, Перу при генерале Гарсия, Аргентины при перонистах и генералах в 70-80-е годы).

В условиях стабилизационной диктатуры жесткая политическая власть используется для проведения либеральной экономической политики. Прекращается поддержка из бюджета неэффективных отраслей экономики, вероятно, даже без особых социальных гарантий их работникам. Происходит общее сжатие системы социальной защиты, выживание человека становится его личным делом. Любые попытки социальных выступлений жестко подавляются, причем это касается не только перекрытия железнодорожных магистралей, но и банальных демонстраций с экономическими требованиями. Режим принимает активные, в том числе и насильственные, меры по преодолению "экономического беспредела", борьбе с мафией (хотя бы в той части, которая им не контролируется), предпринимаются решительные действия по обеспечению прав собственности, по крайней мере для крупных и приближенных к нему структур. Есть некоторая вероятность, что в этих условиях произойдет оживление экономики и страна в конце концов выйдет на траекторию экономического роста. Однако социальная цена этого будет чрезвычайно высока, и обычный человек не скоро ощутит на себе позитивные результаты проводимых реформ. Хорошо известным вариантом подобного развития событий является пиночетовская Чили 80-х годов.

Есть ли надежда на другие варианты развития событий, есть ли хоть какая-то вероятность сохранения демократии в России? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо еще раз вернуться к источнику тех проблем, которые привели к сегодняшнему экономическому и политическому кризису. Мы по-прежнему считаем, что основная предпосылка кризиса - неспособность российского государства жить по средствам, производить расходы в рамках имеющихся доходов. На протяжении последних лет дефицит бюджета устойчиво составлял 6-8%, а еще остаются обязательства государства, вытекающие из других нормативных актов, но не включаемые в бюджет. Отсюда - рухнувшая государственная финансовая пирамида, немереные внешние заимствования, запретительно высокие процентные ставки по кредитам для приобретения недвижимости, развития производства и других долгосрочных целей.

Неоднократно звучавший рецепт лечения этой болезни - повышение собираемости налогов - далеко не является панацеей. Естественно, лучше собирать налоги надо, но современные аппетиты государства они все равно удовлетворить будут не в состоянии. В соответствии с международным опытом, при данном уровне экономического развития собирать больше налогов (в долях ВНП) в условиях демократического режима практически нереально. Если нельзя надеяться на существенное увеличение доходов, значит, выход один - сокращать расходы, а в конечном счете - снижать социальные обязательства государства. А это - процесс чрезвычайно болезненный, затрагивающий почти каждого рядового гражданина, во многих случаях означающий еще большее падение уровня жизни. Ну как на такое решиться демократической власти, за которую те же граждане в ближайшем будущем пойдут голосовать! Гораздо проще ругать антинародный режим, бороться с несуществующими заговорами (образ врага - прекрасное оружие), ратовать за все новые формы государственной поддержки, денег на которые все равно нет и не будет, и создавать иллюзию защиты народных интересов (часто под шумок решая при этом собственные финансовые проблемы), а на самом деле с каждым днем приближать грядущую диктатуру.

Эта диктатура, будь то правая или левая, стихийно или сознательно, но все равно решит проблему снижения социальных обязательств государства, а потому в долгосрочной перспективе создаст базу для выхода из кризиса. Причем бюджетное равновесие будет достигнуто на более низком уровне, чем это возможно в настоящее время. И тогда на обломках обнищавшей страны можно будет снова что-то создавать, что-то строить. Если останется кому...

Когда рациональные аргументы иссякают, остается надежда. Надежда на то, что перед лицом надвигающейся угрозы произойдет консолидация элиты, что государственные люди вспомнят наконец, что они не только лоббисты интересов отдельных регионов, отраслей, цехов и сельсоветов, что они ответственны за судьбу России. Или хотя бы просто испугаются за свое будущее. И тогда можно будет принять болезненные, но необходимые экономические решения, пережить вызванное ими общественное недовольство и попытаться сохранить хотя бы ту демократию и ту рыночную экономику, которую мы смогли создать, не допустив ситуации много худшей.

Ирина СТАРОДУБСКАЯ,
Владимир МАУ.

("Независимая газета").