Сколько можно жить под напряжением?

Из наиболее болезненных проблем переходного периода ученый в первую очередь называет социальную напряженность, следствием которой являются сокращение продолжительности жизни людей и снижение рождаемости. Резкое снижение уровня жизни, рост безработицы, нарастающее ощущение незащищенности, неудачи реформы собственности привели к тому, что огромная масса людей сегодня живет под страхом потерять крышу над головой. Переходные процессы повергли общество в шок, а правительство при этом не имеет никакой программы вывода его из такого тяжелого состояния.

У нас люди поделены, отмечает Куддо, на класс победителей и всех остальных, застрявших в шестернях реформ. А когда человек на десятилетие оказывается отстраненным от активной жизни, о каком личностном развитии может идти речь. Это застой личности, и отсюда - рост преступности, самоубийств, болезни. Показатель сорокапроцентного неучастия избирателей в недавних выборах - выразительное доказательство разочарованности людей.

Снижение рождаемости - это только одно из следствий общих неудач, хотя говорят о нем чаще, чем о других. Вне поля пристального внимания остаются такие факторы, как рост заболеваемости и смертность. Каковы реальные размеры наших потерь на крутом повороте исторического развития, выяснится десятилетия спустя. Но уже, например, ясно, что в результате деформации структуры народонаселения малочисленному подрастающему поколению придется, достигнув трудоспособного возраста, содержать многочисленное поколение стариков. В России и Латвии проводились исследования причин снижения рождаемости. И главные из них названы - трудности переходного периода. Отчасти снижение обусловлено и повышением возраста рожениц.

Я не верю, говорит Куддо, что пособие на ребенка в 150 крон заставит женщин рожать. Ученый разделяет подход к проблеме Всемирного банка: поддерживать необходимо только малообеспеченные семьи, и поддерживать их как следует. У нас же огромное число людей осталось вообще без какой бы то ни было государственной поддержки, особенно на селе. Крестьянин не может зарегистрироваться как безработный, поскольку не работал в течение 12 месяцев. Он не получает ни зарплаты, ни иных доходов, за исключением случайных. На пособие претендовать не может. В Европейский союз страну не примут, если у нее часть народа не обеспечена.

Государства могут принимать различные политические решения, в том числе и по реформе собственности, или реституции - что возвращать, как возвращать и возвращать ли. Задним числом эти решения трудно оспаривать, даже если они оказались социально несправедливыми. Эстонское государство, считает Куддо, ото всего этого отстранилось, переложив проблемы реституции на плечи своих граждан. Оно не обеспечивает даже средствами на приобретение жилья тех, кто невольно оказались жильцами возвращаемых бывшим хозяевам домов. А по закону часть средств от приватизации должна поступать в фонд жилья. И это должны бы быть достаточно крупные суммы. Но почему-то на кредиты по приобретению жилья из них государство выделяет лишь 390 миллионов крон. Это слишком малая доля от приватизационных поступлений. И кроме того неизвестно, как вообще используются средства от приватизации. Нет у нас даже корректного регистра тех, кого коснулся процесс возврата собственности, неизвестно, каковы их реальные потребности в жилье.

А государство снова намеревается расширить круг субъектов реституции за счет переселенцев в Германию. Юридической путаницы в этом вопросе предостаточно. Первое политическое заявление о преемственности права собственности, напоминает Куддо, было сделано еще Верховным Советом в декабре 1990 года. Под ним тогда подписался 61 депутат - в основном представители партии национальной независимости Эстонии (ПННЭ) и "Исамаа". Эти же силы и сегодня удерживают законодательную инициативу. Можно расширять или сужать круг правопреемников, но нельзя при этом оставлять без внимания другую сторону - нынешних выселенцев. И поскольку на обеспечение их жильем деньги приходится брать из кармана налогоплательщиков, то политикам следует все-таки подумать о том, где установить границу возврата. Способны ли мы возвратить все имущество бывшим хозяевам и купить жилье тем, кого выселяем? Очевидно, что нет.

Возврат собственности переселенцам в Германию трудно обосновать, поскольку за свое утраченное имущество они уже получили компенсацию. Эстонское государство, как известно, на себя никаких международных обязательств не брало и не должно вмешиваться в политику другого государства. И в связи с реституцией, считает Куддо, удовлетворительное решение вряд ли будет найдено, поскольку суды у нас, похоже, не беспристрастны или же не умеют выносить справедливые решения. Правда, когда нарушаются основные права человека, можно теперь переводить рассмотрение дел на международный уровень. Таков выход. И заниматься этим должны объединения вынужденных квартиросъемщиков. Конфликт между собственниками и вынужденными квартиросъемщиками во многом обусловлен несогласованностью наших законов между собой и законов с конституцией страны.

Куддо считает это крупной социальной проблемой переходного периода, влияющей в том числе и на рождаемость. В одной из таллиннских школ проводился опрос, он показал, что больше всего дети боятся, что по суду их семьи будут выселены из дома. Напряжение увеличивает еще и то обстоятельство, что у вынужденных квартиросъемщиков времени на решение проблемы жилья всего до 2003 года, к этому сроку они должны найти себе жилье на замену.

А все кредиты в ПЦБ - слону дробина. И рассчитывать на них могут лишь те, у кого имеются хоть какие-то накопления. Ведь кредиты даются не на всю стоимость квартиры, а на две трети ее стоимости. Треть доплаты к кредиту в Таллинне, например, составляет не менее 50 000 крон. Ясно, что не у каждого человека есть такая сумма.

И на всем этом наживаются банки и фирмы недвижимости. Государство пренебрегло возможностью самому решить проблему хотя бы за счет ремиграции. В ее итоге в Эстонии высвободилось около 100 000 квартир, которые можно было бы использовать как заменную площадь. Вместо государства частные фирмы недвижимости скупили эти квартиры.

Как сотруднику Всемирного банка, отвечающему за социальные программы в Восточно-Европейском отделе, Куддо приходилось работать в России, Киргизии, Азербайджане, Украине, Белоруссии, Албании и Польше. Опираясь на собственный опыт такой работы, он считает, что по формальным макроэкономическим показателям судить об области социальной трудно. Результаты экономических сдвигов проявятся через годы. Значит, на основании того подъема, что начался четыре года назад, говорить, что наши реформы удались, еще нельзя. И имея в виду огромные социальные трудности переходного периода, Всемирный банк предлагает самые разнообразные программы, через которые государства могут получать кредиты под стимулирование малого предпринимательства. Людям надо дать возможность самим что-то делать и зарабатывать. Главная цель Всемирного банка - борьба с бедностью. Эстония в сравнении с другими странами не обременена большим числом кредитов. В других странах, по словам Куддо, государством создаются новые рабочие места даже тогда, когда это получается дороже, чем последующий доход от них. Но таким способом государство осуществляет свою социальную политику. Которой у нас нет.