Анонс

    Как живут латышские эстонцы

    Жившие у границы латыши стали заниматься пчелами. Когда в первый раз получили мед, решили отнести баночку соседям, которые жили в паре сотен метров по ту сторону границы. Дали банку мальчонке и отослали на соседний хутор. Мальчонка побежал через канаву у пограничного пункта, но пограничники его заметили и целый день продержали под арестом.

    Эта история с банкой меда произошла после того, как в начале девяностых границу между Латвией и Эстонией снова закрыли. За границей, на латышской стороне, остались и эстонцы, которые говорят на чистейшем эстонском языке.

    Проводник Янис и белая корова

    Переехав мост, видим белую корову, лежащую на склоне холма. При виде фотографа она медленно поднимается и позирует, как самая настоящая топ-модель. (У латышей есть своя порода лошади и коричневой коровы, а вот о белой корове сказать пока ничего не могу.) В волости Вана-Лайтсна из 580 жителей эстонский знает четвертая часть. Так нам говорит наш проводник Янис Прангельс, или, как его здесь зовут, Прангли Яан. Эстонцев здесь около 40. О том, как они сюда попали, Янис рассказывает так. До 1924 года село принадлежало Эстонии, а потом границу изменили. Почему - Янис не знает. Даже историки не могут дать ответ. У 79-летнего отца Яниса, которого зовут Юханс, есть своя гипотеза насчет большого числа эстонцев в волости. В старые времена на мызе Вана-Лайтсна было семь кабаков, которые латыши усердно посещали. А вот арендную плату мызнику они не платили. Поэтому он прогнал должников, а на их место взял эстонцев. Сейчас чистокровных эстонцев здесь осталось очень мало. Они женились на латышках, выходили замуж за латышей, и молодые эстонского уже не знают.

    Бабушка Эрна: Душа стремится в Эстонию

    73-летняя Эрна Раат живет у сына Отто, но, можно сказать, и у всех остальных детей - они тут все поблизости. Весь холм густо застроен похожими домами. Застенчивая племянница Эрны проводит нас в кухню. Эрна читает газету. Она на латышском. Эрна хотела бы читать эстонские газеты, но выписывать их сюда, в Корнети, дорого. Хотя Эрна родилась и выросла в Эстонии, эстонского гражданства у нее нет. Но Эрна считает себя эстонкой. "Что бы этот президент ни делал, он все равно останется моим президентом", - говорит Эрна о Леннарте Мери. У Эрны болит душа, что она не ездит на могилу матери и родственников в Эстонию. "Господи, как хорошо бы было, если бы мы жили по ту сторону!". Янис не считает, что пограничники задерживают людей на этой стороне. Сам он по меньшей мере раз в неделю бывает в Эстонии, иногда и по три раза. "По делам". Сейчас он организовывает упрощенный переход границы для выпускников школы в Луутснику - на юбилей. "Да ничего страшного!" - уверяет Янис. У него есть особый пропуск - может в любое время проехать на велосипеде через погранпункт номер 81 в Эстонию. На границе его не задерживают. Труднее тем, чей дом далеко от погранпункта, и нужно ехать в объезд. На машине приходится платить страховку - 150 крон. У лошадей и коров должен быть паспорт.

    Хейно: Как выпьем, так и подеремся!

    Неподалеку от Корнети живет на хуторе 45-летний сын Эрны Хейно. Он собирается на тракторе в поле. Вчера был у родственников в Эстонии - впервые за десять лет. Сегодня опять нужно вкалывать. На вопрос, что еще делают в Корнети, кроме работы на хуторах, Хейно отвечает: "Водку пьем!" И заливается громким смехом. У него больше нет охоты ходить по гулянкам с женой-латышкой. Хотя гулянок в Корнети хватает. Иногда по выходным играет музыкант, а то и оркестрик заезжий. "А когда выпьем, то начинается драка!" - Хейно снова смеется. Его худенькая жена стоит на пороге дома. "А в Эстонии бы жить не хотелось?" - "Где живешь, там и хорошо!" - говорит Хейно. Он не может сказать, кто он - эстонец или латыш. Заводит трактор и уезжает в поле.

    Рихардс: По-эстонски говорить не с кем

    Старик Рихардс (Рихард) Пюсс вернулся домой к вечеру. Был на похоронах. Недавно в деревне умер последний человек, который в старину занимался контрабандой водки. Янис его знал. "Этот самый?" - "Нет, другой". (В прошлом году в волости Вана-Лайтсна умерло 13 человек, а родилось только 3.) Рихардс живет на хуторе Краави, он принадлежит его семье уже несколько десятилетий. Хутор стоит точнехонько между двумя холмами - отсюда и его название. Неожиданно хозяин кричит собакам по-латышски, чтобы они успокоились. Псы, ощерившись, ходят вокруг нас. Рихардс продолжает говорить, как будто ничего не случилось. Жалуется, что по-эстонски больше не с кем говорить. Внуки его эстонского не знают.

    Калью: Не знаю, на каком языке думаю

    Калью Мелдерис (Мелдер) - единственный эстонец из семи членов волостного собрания Вана-Лайтсна. "Я несколько раз задумывался, на каком же языке я думаю", - говорит Калью, сидя за деревянным столом у себя в саду. Маленькая такса Лесси вьется вокруг нашего фотографа. Недалеко от его дома синеет большое озеро. "Ну, раз уж я здесь живу, то должен быть в курсе латышской жизни", - объясняет нам Калью. "Раньше была большая российская губерния, никакой разницы не было". Он считает, что теперь Латвия отстает от Эстонии на пару лет. В Эстонию он переезжать не хочет. Хотя обе его сестры живут в Эстонии, Калью считает своим домом Латвию.

    В Латвии нет породы белой коровы, как и нет больше чистокровных эстонцев. Люди поколения Калью и Хейно не знают, они еще эстонцы или уже латыши?

    Биргит ПЮВЕ.

    ("Eesti Ekspress").