Что тот состав, что этот...

С доктором философских наук, профессором Эстоно-американского колледжа Владимиром ПАРОЛЕМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

- Рийгикогу, конечно же, является очень важным элементом политической жизни, но отнюдь не определяющим. В любом обществе, и эстонском в том числе, существует некий мотор, некая сила, которая инициирует движение вперед и одновременно формирует органы власти. Таким мотором, такой силой, несомненно, является элита. Точнее - политическая элита. Именно она - сошлемся тут на мнение теоретиков, в частности, Вильфредо Паретто и Гаэтано Моска - правит бал, то есть формирует общественное мнение и ведет политический корабль.

- В таком случае уместно спросить, насколько состав Рийгикогу совпадает с элитарной прослойкой общества?

- Политическая элита Эстонии, я думаю, вполне укладывается в цифру от 200 до 300 человек. Не более. Сюда входят руководители партий и их актив, министры, представители идеологических сил, телевизионных, научных центров, а также теневые политики, которые разрабатывают сценарии развития. Приблизительно половина состава Рийгикогу - представители элиты.

- Попробуем обозначить, в чем состоят главные отличия второго состава Рийгикогу от первого, и как это сказалось на законотворческой деятельности?

- Конечно, некоторые отличия у этих составов парламента есть, но они не столь уж существенны. В переломный период, когда родилась новая политическая элита, когда формировалась новая политическая система, возник и новый депутатский корпус. А теперь, на спокойном этапе развития общества, состав высшего органа государственной власти меняется достаточно умеренно. К примеру, по данным политологов, Конгресс США обновляется в ходе выборов лишь на 10-15 процентов. Так что надежда на высокую сменяемость депутатов при демократии весьма наивна.

Я не вижу принципиальных различий в работе между двумя составами Рийгикогу, хотя законотворческую деятельность нынешних парламентариев можно считать более активной. Они приняли больше законов. Но через эту призму, наверное, нельзя рассуждать о деятельности первого и второго составов в режиме лучше-хуже. По сущестсву, у нас уже функционирует устойчивая политическая система, в которой парламент выполняет свою четко определенную функцию.

- Выходит, день выборов в Рийгикогу в начале марта не является столь важным, решающим событием? Или избирателю все-таки стоит потрудиться, почитать программы партий, штурмующих тоомпеаский Олимп, сравнить их, чтобы поточнее сделать свой выбор?

- Видите ли, активных избирателей в условиях демократии не так уж и много. Обычно это члены партий и примыкающих к ним организаций (молодежных, женских, спортивных, культурных), активисты государственных и общественных служб. А основная масса населения ведь далека от политики, тем более - в спокойный период, который дополнился к тому же ухудшением экономических и социальных условий жизни.

- Какой же это спокойный период, если он насыщен недовольством дороговизной жизни, растущей безработицей, ухудшением демографических показателей, разгулом преступности?

- И все-таки никакой революционной ситуации у нас нет, мы не пребываем накануне какого-то резкого социального и политического поворота. Поэтому вполне можно прогнозировать разумную политическую активность электората. В тех же США в послевоенные десятилетия в президентских выборах обычно участвуют 55-57 процентов избирателей. В условиях Эстонии власть заметно дистанцировалась от народа, так что население уже не видит в Рийгикогу той силы, которая может его защитить.

- То есть людей уже приучили к тому, что надо надеяться только на самих себя?

- Конечно. Хотя есть еще различные опорные социальные ниши в виде фирмы, какого-либо регионального сообщества и т.д.

- А вот еще один аспект. Население Эстонии невелико. К тому же треть его - неграждане. К тому же среди натурализованных граждан уровень владения государственным языком не всегда столь высок, сколь это необходимо для избрания депутатом. И значит, человеческий ресурс на выборах весьма ограничен. Как хорошо сказал депутат Рийгикогу Арво Хауг: все способные люди с младых ногтей учтены и описаны, как в бухгалтерской книге. Выходит, лучшего состава парламента, чем мы имели в последние годы, и ждать не приходится?

- Думаю, что сильного изменения, действительно, ждать не приходится. Хотя какие-то подвижки, вероятно, произойдут. Тому порукой достаточно острая политическая борьба, которая происходит между реформистами, центристами, коалиционниками. Эстония сейчас функционирует в рамках многопартийной системы при отсутствии доминирующей партии (или доминирующих партий). Так что блокирование политических сил - процесс неотвратимый. Тем более что существенных различий между партиями нет. Ясно, что будет сформирован либо правоцентристский блок, либо левоцентристский. При одной немаловажной особенности - в Эстонии практически нет левых сил, или они настолько слабы, что влиять на нынешний политический процесс, сбалансировать его они не в состоянии.

- Почему же их нет, ведь почва для их появления просто чистый чернозем - жизнь значительной части населения бесконечно трудна, людям принудительно навязывается образ жизни, который им не по карману. А если ты не в состоянии выдюжить, откажись от телефона, воды, тепла, электричества. От крыши над головой...

- Требуется время, чтобы левые определились с концепцией будущего Эстонии. Потому что...

- ... потому что до сих пор понятием левизны пугают обывателя, тыкая его носом в советское прошлое?

- Возврат к старому немыслим, и ни одна разумная политическая сила туда не зовет и не ведет. А если кто-то и стоит на таких позициях, то это экстремист, который вряд ли добьется успеха. Поэтому речь идет об умеренной левизне, которая сродни социал-демократии западного образца. Но социал-демократия Запада имеет глубинные корни, свои исторические традиции. Не одно поколение европейцев сформировалось под ее влиянием. Она опирается на мощные профсоюзы (даже с учетом их сокращения в связи с уменьшением числа рабочих, занятых в сфере материального производства), различные общественные организации. Ничего подобного у нас нет. Мы имеем дело с парламентскими партиями в самом точном смысле этого слова, которые выражают интересы сравнительно узкого круга лиц и действуют главным образом через политических лидеров.

- 101 член Рийгикогу - это много или мало? Или в самый раз, чтобы обеспечить полноценное законотворчество?

- Эта цифра отражает реальные финансовые возможности республики. А меньше вроде и негоже даже для маленького государства. Сотня депутатов плюс один дает реальную возможность для соревновательного процесса, тем более что в самом отборе у нас участвуют несколько партий.

- Избирательные союзы ныне запрещены. Но... партии у всех на виду демонстрируют, как надо "крутиться", как обходить законы. И вот уже под флагом одной партии идут на выборы два-три объединения, устраиваются поудобнее в одной сумке у мамы-кенгуру, и... вперед!

- Это тактика, за которой стоит политический союз, основывающийся на идеологических совпадениях, а также на личных симпатиях лидеров. Ведь без этих личных симпатий, доверительных контактов найти общий язык было бы трудно. Так называемые русские партии это демонстрируют в полной мере.

- А разве закон при этом не нарушается?

- По крайней мере избирательная комиссия на этот счет не выразила никакого протеста. Впрочем, всем ясно, что дело идет к более жесткому размежеванию партий, к их функционированию безо всяких блоков. Но... нужно время. Партии-аутсайдеры, естественно, просто прекратят свое существование.

- Что можно сказать об огромных, в две, а то и три сотни, списках кандидатов в депутаты? Не слишком ли много умниц-разумниц, достойнейших из достойных? Система выборов ведь у нас крайне сложная: избиратель отдает свой голос Антсу, а в зале Рийгикогу видит вовсе Яануса...

- Вряд ли избиратели станут внимательно штудировать длинные списки претендентов, но идея-то понятна: партийные лидеры не могут не учитывать настроения низов. И хотя на кресла в Рийгикогу претендует только первая десятка-двадцатка кандидатов, надо же дать шанс и второму, и третьему эшелонам проявить себя, пройти через сито выборов. Избиратели в этом политическом спектакле главным образом реагируют на своих героев, так что массовка не меняет ситуацию. И в этой избирательной кампании, и в тех, что последуют за ней, главными субъектами будут политики, которые посвящают этому делу свою жизнь, свою карьеру. Да и СМИ тут играют не последнюю роль, ведь они много и часто пишут именно о тех, чьи имена на виду и на слуху.

- Чем руководствуются все эти люди? Те, что в первых десятках? Время показало, что, похоже, их интересует не только и не столько высокий депутатский статус, сама миссия народного избранника, сколько оч-чень приличная зарплата и оч-чень хорошо обеспеченная старость.

- Специфика деятельности парламента такова, что основной массе депутатов приходится выполнять тяжелую работу. Конечно, высокая зарплата, а затем и весьма солидная пенсия - факторы привлекательные, но я бы не стал на этом педалировать внимание, считать это колоссальным минусом. Депутатство, как и многие профессии, связано с повышенным риском, политическим и моральным. Ведь любая демократия не обходится без политической демагогии, политических скандалов, которые организуются конкурентами и охотно подхватываются прессой.

Конечно, романтизм, альтруистическая мотивировка при выборе политической карьеры тоже имеют место. Но не решающее. Хотя и бескорыстные политики истории известны.

- Так что "Будем голодными, но свободными!" - это просто пропагандистский лозунг, который реально никого не вдохновлял. А какую, по-вашему, роль сыграла Русская фракция в нынешнем составе парламента? Хотя как фракция она функционировала, увы, далеко не весь период.

- И все-таки хорошо, что она была. Бесспорно, эта шестерка депутатов несла свой вполне определенный политический и моральный крест. И если говорить однозначно, языком оценки, то эта оценка позитивная. Как с трибуны (к сожалению, в меньшей степени, чем хотелось бы), так и за пределами Рийгикогу все-таки звучал голос депутатов, отражающих интересы, позицию русскоязычного населения республики, безусловно, ущемленного в своих экономических и социальных правах. При нынешнем балансе политических сил Русская фракция и не в состоянии выполнять более существенную роль, влиять на изменение ситуации.

- Делать прогнозы - занятие неблагодарное. И все-таки, предположительно, - чего можно ожидать от предстоящих выборов?

- Мы с вами начали разговор с политической элиты. Этим и закончим. Практика избирательных кампаний в США, где господствует двухпартийная система, четко определяется сменой экономических элит. Республиканская партия, как известно, ориентируется на компании и финансовые группировки, тесно связанные с сырьевым комплексом страны. Демократов традиционно поддерживают обработчики (машиностроители и т.д.). В Эстонии соперничающие политические элиты, условно говоря, рассредоточены по оси романтики - прагматики ("Исамаалийт", центристы) и прозападники - почвенники (реформисты, Партия селян Арнольда Рюйтеля). В связи с экономическими сложностями, ухудшением материального положения большой части населения вполне вероятна подвижка в настроениях избирателей от романтики в сторону прагматизма, от прозападного курса к более взвешенному, учитывающему интересы местных производителей.

- Спасибо за беседу.