Лицейской жизни милый брат...Лицейской жизни милый брат...Да сохранит тебя твой добрый гений Под бурями и в тишине. А.С. Пушкин
Значительная часть лицейских эпиграмм на Кюхельбекера принадлежит Пушкину. Все это приводило к нередким ссорам и обидам Кюхельбекера на Пушкина. Но несмотря на это, они были друзьями. Прощаясь с Лицеем в 1817 году, Пушкин посвятил своему другу стихотворение "Разлука":
Узнай любовь, неведомую мне, Судьба не услышала молитвы Пушкина, и добрые пожелания не сбылись в жизни Кюхельбекера. Вильгельм Кюхельбекер был наделен с детства богатой фантазией и впечатлительностью. Детство он провел в Лифляндии, на берегу речки Авенорм. В 1808 году Вильгельма определяют в частный пансион при училище в уездном городе Верро (ныне Выру в Эстонии).
Знание языков дало возможность в 1820 году занять должность секретаря при обер-камергере А.Л. Нарышкине и отправиться в заграничное путешествие. На эту должность рекомендовал Кюхельбекера Дельвиг. Будущая работа очень радовала Вильгельма Кюхельбекера, он с восторгом пишет матери: "Путешествие это будет для меня весьма интересным и полезным... Я еду с Александром Львовичем и его доктором; супруга его не едет с нами. Вы знаете господина Нарышкина? Он меня принял весьма радушно и, кажется, полюбил меня. Я буду получать ежегодно 3000 рублей на всем готовом. Обязанность моя будет состоять в ведении корреспонденции на трех языках...."
8 сентября 1820 года, прибыв в Нарву, он пишет: "Путешествовать очень приятно... Дорога от С.-Петербурга до Нарвы довольно однообразна. Но прекрасная вечерняя заря меня очаровала; картины из моего будущего, из моего прошедшего мелькали перед моими глазами: я ожидал счастья". 12 сентября, прибыв в Ригу, он продолжает вести путевые записи: "Нарва после С.-Петербурга производит на душу странное впечатление. Улицы, и сверх того главные, уже нашего грязного переулка; дома высокие, готической архитектуры, с надписями и изречениями из священного Писания. Вид города чрезвычайно живописен: развалины Иван-города как будто еще и теперь, подобно привидениям воителей, устрашают Нарву. Норова шумит между древними укреплениями русскими и бывшими шведскими: две башни с противных сторон смотрят одна на другую и похожи на двух неприятелей, готовых вступить в бой. С А. Л...м (Александром Львовичем Нарышкиным, обер-камергером, главным директором театральной дирекции. - Авт.) и его семейством, провожавшим нас до Нарвы, отправился я смотреть здешний водопад: что сказать вам, друзья, об этом великолепном зрелище? Оно не удивило меня, потому что я уже ожидал чего-то чрезвычайного. Но я наслаждался и его вечным шумом, и бездною его жемчуга, и лесистыми островками, разделяющими его на несколько рукавов. Мы осматривали достопримечательности Нарвы: дом Петра Великого, где хранятся башмаки его работы и два экземпляра его знаменитой дубины; церковь русскую, бывшую некогда католическою, потом лютерянскую, и немецкий собор святого Петра. В последнем мы нашли гробы многих именитых граждан города Нарвы, живших в первой половине 17-го столетия. Надгробные камни покрыты эмблемами и надписями, напоминающими тленность всего земного:... Дорогою от Нарвы до Дерпта, недалеко от станции Ненналь на берегу Чудского озера, мы с доктором должны были выйти из экипажа: лошади не могли втащить нас в гору. Ночь была истинно скандинавская: ветер не свистел, а завывал; сердитое озеро кипело у наших ног и с минуты на минуту приближалось... Никогда я не видывал лучшего подобия хаосу: берег и озеро, суша и вода, казалось, смешались и беспрестанно уступали друг другу. В Неннале (это на северо-западном берегу Чудского озера, недалеко от Авенурма. - Авт.) я вспомнил, что нахожусь в прежнем владении семьи нашей, что в 8 верстах похоронен покойный батюшка.
О колыбель моих первоначальных дней, После 11-летней разлуки проскакал я в осеннюю бурную ночь через места, для меня незабвенные, и не успел обнять гроб родителя. Дерпт, ... сколько воспоминаний, сколько милых картин ясных и сумрачных, из моего минувшего времени!" После пребывания в Германии и южной Франции в марте 1821 года Кюхельбекер приехал в Париж, где в антимонархическом обществе "Атеней" читал публичные лекции о славянском языке и русской литературе; их содержание вызвало недовольство правительства: Кюхельбекеру было предложено немедленно возвратиться в Россию. С 13 апреля 1825 года Кюхельбекер жил в Петербурге, сперва у брата Михаила, а с октября - с декабристом князем А.И. Одоевским. Вскоре Кюхельбекер оказывается в близкой дружбе с Рылеевым и в кругу декабрьских приготовлений; он становится членом тайного общества. Пушкин, с нетерпением ожидавший в селе Михайловском приезда Кюхельбекера, в стихотворении на лицейскую годовщину "19 октября" 1825 года пишет:
Пока, пора! душевных наших мук 13 декабря, накануне восстания, Кюхельбекер пришел на совещание к Рылееву; утром 14 декабря, он, вооружившись пистолетом, отправился на Сенатскую площадь. Восстание, не успев начаться и развернуться, было подавлено. Над участниками нависла угроза арестов; Кюхельбекер бежал из Петербурга. Сначала скрывался у сестры, затем хотел бежать за границу. Ему удалось добраться до Варшавы, но там 19 января 1826 года он был арестован и 25 января доставлен в Петербург. До окончания следствия и суда Вильгельм Карлович Кюхельбекер, государственный преступник, пребывал в Петропавловской крепости в камере N 12 Алексеевского равелина. Приговоренный Верховным судом по 1-му разряду к смертной казни, по высочайшей конфирмации от 10 июля 1826 года Кюхельбекер был осужден в каторжные работы на 20 лет. Через две недели после объявления приговора Вильгельм Кюхельбекер был вывезен из Петропавловской крепости и 22 августа 1826 года доставлен в Шлиссельбург. При общем пересмотре приговоров Николаем I срок каторжных работ Кюхельбекеру был сокращен до 15 лет; но в восточно-сибирские рудники он отправлен не был. Начались долголетние скитания по крепостным казематам. По дороге в Динабург (ныне Даугавпилс) 14 октября 1827 года на почтовой станции Залазы, когда Пушкин ехал из Михайловского в Петербург, произошла знаменитая встреча, о которой поэт записал в своем "Дневнике": "Увидев меня, он с живостью на меня взглянул. Я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрели друг на друга - и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг к другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством. - Я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали. Я поехал в свою сторону. На следующей станции узнал я, что их везут из Шлиссельбурга, - но куда же?" 19 апреля 1831 года Кюхельбекер был доставлен в Ревель, заключен в Вышгородском замке в губернскую тюрьму. 7 октября 1831 года на корабле "Юнона" Кюхельбекер был вывезен из Ревеля и 14 октября доставлен в Свеаборг, где по разрешению императора Николая I ему позволили заниматься чтением и письмом. В Свеаборге В.К. Кюхельбекер находился четыре года и два месяца, с 14 октября 1831 года по 14 декабря 1835 года, и по высочайшему указу освобожден из крепости. Таким образом, пятнадцатилетнее заточение по приговору обернулось для Вильгельма Кюхельбекера сроком в десять лет. Но в европейской части ему проживать не дозволялось; он был отправлен на поселение в сибирский край в город Баргузин Иркутской губернии. Надежда родных и близких, знакомых и друзей на смягчение приговора по отношению к Вильгельму Кюхельбекеру действительно оправдалась. Сам он никогда не умел быть рассудительным, не имел способности приспосабливаться к жизни, за него постоянно беспокоились и хлопотали его друзья и родные. Судьба осужденного решалась в 1826-1827 годах, когда еще была жива вдовствующая императрица Мария Федоровна, жена убитого Павла I. Императору Павлу I преданно служил отец Кюхельбекера, Карл Генрих Кюхельбекер (28.12.1748 - 6.03.1809), саксонский дворянин, который переселился в Россию в 1770-х годах. Императрица Мария Федоровна имела обширную переписку со своим "добрым другом", как она обыкновенно называла Карла Кюхельбекера. Письма Марии Федоровны, тогда еще Великой княгини, весьма любезны и сердечны: "... Прошу вас также ценить мою признательность и будьте уверены, что я пребываю к вам всегда благосклонною. Мария. Мои поклоны вашей жене. Тесть ваш здоров." Мать Вильгельма Кюхельбекера, Юстина Карловна, урожденная фон Ломен, происходила из семьи, заслуги которой перед двором отмечались по морской службе. Старший брат Юстины Яковлевны вице-адмирал русского флота Фридрих Вильгельм фон Ломен (Федор Яковлевич) был директором Балтийского штурманского училища и морским начальником в Ревеле. В 1811 году он помогал овдовевшей сестре Юстине Карловне в определении сыновей в учебу. Младший брат Вильгельма, Михаил, в 1811 году был принят в Морской кадетский корпус, выпускником которого был сам адмирал, его дядя Ломен. Вильгельм же по слабому здоровью к военной карьере не годился. Хлопотать об его поступлении во вновь открывшийся Царскосельский Лицей стал военный министр Барклай де Толли. Юстина Яковлевна пишет старшей дочери: "Наконец я начинаю действовать относительно Вильгельма; ... В Царском Селе утверждается новое учебное заведение под именем Лицея... Ходатай мой у министра просвещения - военный министр Барклай; и замечательно то, что он и жена его, эти достойнейшие люди, пригласивши меня к себе, все это дело сами мне предложили, между тем как я считала себя без всякой опоры и покровительства..." Нужно указать, что жена военного министра Михаила Богдановича Барклая де Толли, Елена Августа Элеонора, урожденная Смиттен, была троюродной сестрой матери Кюхельбекера, Юстины Яковлевны, урожденной Ломен. У них был общий прадед, Фабиан Рейнгольд барон Стакельберг. Фабиан Рейнгольд барон Стакельберг является главой дома Вагенкюль. Имение Вагенкюль находится на юге Эстонии и называется сейчас Таагепера. Архитектурный ансамбль усадьбы Вагенкюль сохранился. На отношение царской семьи к судьбе Кюхельбекера, несомненно, влияло и то, что муж сестры Кюхельбекера, Григорий Андреевич Глинка, был наставником Великих князей Николая и Михаила Павловичей. 12 февраля 1836 года Кюхельбекер сообщил Пушкину радостную весть, что срок его заключения окончился и он перешел на положение ссыльного поселенца, живет в Баргузине, где встретился со своим родным братом Михаилом. В том же году Кюхельбекер шлет Пушкину стихотворение, посвященное годовщине Лицея:
Чьи резче всех рисуются черты Страшным ударом для Кюхельбекера была весть о гибели Пушкина. Он написал о величии Пушкина в стихотворении "Тени Пушкина":
Гордись! Никто тебе не равен, Кюхельбекер скончался 11 августа 1846 года и был похоронен в Тобольске на Завальном кладбище. Могила его сохранилась до наших дней.
Валерия БОБЫЛЕВА. Пушкинский комитет в Эстонии.
Картина работы Н.Шестопалова. 1836.
Гравюра И.Матюшина.
Лицеист В.К.Кюхельбекер.
Рисунок А.Илличевского. 1816.
|
Начало знакомства Пушкина и Кюхельбекера относится к
августу - октябрю 1811 года. Их личные и литературные
отношения в Лицее были осложнены неуравновешенностью
характера Кюхельбекера, который, по свидетельству лицеиста
М. А. Корфа, был "предметом постоянных и неотступных
насмешек целого Лицея за свои странности, неловкости и
часто уморительную оригинальность".
В семье Кюхельбекеров домашним языком был немецкий. Но, как
признавался сам Вильгельм Карлович, он рано, очевидно в
пансионе, освоил французский. Владение русским
языком тоже пришло с детства. Думать, мыслить и
сочинять по-русски его научил Лицей. Учился он с немецкой
старательностью и выпущен был с серебряной медалью.
Дорога на Запад проходила через эстляндские и лифляндские
земли. Кюхельбекер ведет путевые записи.