Обзор толстых журналов за декабрь 1998 годаДиагноз: анемия"Новый мир"Новый роман Антона Уткина "Самоучки" в "Новом мире" обладает по крайней мере одним очень важным (и редчайшим на сегодня) достоинством - он читается от начала до конца с интересом. Написано живо и с удовольствием. Перед автором на сей раз стояла гораздо более сложная задача, чем в предыдущем романе "Хоровод" (где действие происходит в начале прошлого века): теперь Уткин попытался написать о дне сегодняшнем. И пусть критика обвиняет его в том, что "новорусская" тема тупикова, роман все равно читать будут. О современности же, только не городской, а деревенской, - сцены из захолустной жизни "Блудное лето" Олега Ларина (продолжение цикла, произведения из которого публиковались в "НМ" в 1996 и 1997 гг.). По духу и даже чуть-чуть сюжетно напоминает знаменитый фильм "Особенности национальной охоты", только все гораздо более достоверно и убедительно. Эссе Рустама Рахматуллина "Три монумента" - о сложных взаимоотношениях городской среды, исторической памяти и московских памятников - Первопечатнику, Гоголю и Достоевскому. На удивление много поэтических подборок (и не только в "НМ"), но это тема для отдельного обзора и другого обозревателя.
"Знамя"В рассказе "Цезарь и Венедиктова", опубликованном в "Знамени", Цезарь - тот самый Гай Юлий, Венедиктова же - автор, Надежда Венедиктова, рискнувшая создать нечто вроде новейшего "сравнительного жизнеописания". Масштаб несоизмерим, усмехнется скептик. И - ошибется. Ибо значение личности если не в истории, то в мифологии определяется вовсе не известностью и писком общественных деяний, а гораздо более тонкими материями. Как знать, может быть, на грядущее тысячелетие Венедиктова окажет влияние более значимое, нежели Гай Юлий со всеми его прошлыми завоеваниями и "Записками". В рассказах Александра Хургина ("Хобби") герои живут жизнью странной, ненормальной, но по-своему полнокровной: интерес одинокого старика, не знающего, сколько ему на на самом деле лет, к философическому созерцанию телепохорон во всевозможных видах вполне понятен и вызывает не столько даже сочувствие, сколько уважение - в конце концов, человек размышляет о самом главном. На "похоронную" тему пишет и Феликс Новиков - "Память, поминки и памятники. Погребальные заметки архитектора". По жанру - нечто среднее между эссе, мемуаром и очерком нравов (одна из главок, например, называется "Как различны кладбища мира!"). Завершается первая книга "Бестселлера" Юрия Давыдова. История в романе - лишь одна из ипостасей самой жгучей современности.Неизданные стихи Марии Петровых представляет Евгений Ефимов, в предисловии рассказывая невеселую и чуть таинственную историю неудачной попытки поэта напечатать свою первую книгу, попытки, навсегда отбившей у Петровых охоту публиковать свои произведения.
"Дружба народов"В "Дружбе народов" Вячеслав Пьецух вновь возвращается к истории щедринского города Глупова ("Город Глупов в последние десять лет") - меняются времена, названия, градоначальники, остается в силе лишь беспробудный идиотизм глуповской жизни. Признаюсь, что никогда не любил и первоисточник, что-то там Щедрин все же приврал, на себя и всех остальных сограждан наговорил лишнего и недоброго. Владислав Егоров выступает в роли "публикатора" записок судебного репортера Петра Неустроева, озаглавленных "Он жив". Он - это не кто иной, как Иосиф Сталин, который вовсе не умер, а, сымитировав собственную смерть, схоронился до каких-то лучших (для него) времен на родном Кавказе. И до сих пор бродит по сухумским набережным и даже дает интервью. И к чему это "ДН" так часто поминает кремлевского горца?"Мороженое на поминках" Юрия Петкевича (из цикла "Возвращение на родину") вновь погружает читателя в мир мрачновато-фантастической реальности. "Наивная" манера автора обманчива - уж кто-кто, а Юрий Петкевич точно знает: люди - существа страшноватые и непредсказуемые, но вместе с тем хорошие и добрые.
"Октябрь"Декабрьский "Октябрь" уже много лет открывается подборкой "Новые имена". Сдается мне, что имя Павла Крусанова мне давно знакомо. Но даже если я ошибаюсь, то редакция не ошиблась, опубликовав его "Сим победиши". Сия грустно-ироничная притча стоит иного пространного романа. Рассказы Александра Плоткина ("Библиотека") и Алексея Сашина ("История бегемотов") хотя немного и напоминают вгиковские сценарные зарисовки, тем не менее вполне самодостаточны. "Олонецкие саги" Кирилла Олюшкина написаны совсем в иной, "фольклорной" манере - изящно и весело.В отличие от "новобранцев", Бахыт Кенжеев со своим романом "Золото гоблинов" меня окончательно разочаровал. (Справедливости ради отметим, что "Золото гоблинов" - заключительная часть трилогии, в которую вошли романы "Иван Безуглов" и "Портрет художника в юности". Остается шанс, что, если перечитать их сейчас сразу подряд, картина несколько и изменится, тем не менее...) В наличии недостатки явные и объективные. Автор может сказать, что он нарочито пишет несколько примитивно о российской жизни - это-де ирония и отчасти пародия, фельетон-с. Может быть, из канадского далека (где проживает автор) и кажется, что бесконечное и скучное перечисление мелких бытовых деталей времен "становления капитализма в России", на фоне которых развивается действие романа, кому-то интересно. Ну разве что иностранцам. И то - едва ли. Не вчитаются. Ибо криминально-авантюрный роман (даже притом, что автор пишет с бо-о-ольшой иронией) не имеет права быть скучным. Новый очерк Николая Климонтовича "И питается не щами" (из цикла "Подстрочник") возвращает к временам "классического" диссидентства. У автора на той исторической сцене тоже была своя небольшая роль, которую он не склонен преувеличивать, как, впрочем, и роль всего диссидентского движения. Отдавая ему должное.
"Звезда"Роман живущей в Таллинне Гоар Маркосян-Каспер "Пенелопа" - об одном дне из жизни армянской женщины. "Война без войны" в Ереване, без воды и света, но в присутствии любви. Отмечается 200-летие Адама Мицкевича и 80-летие Александра Солженицына. Новые переводы, мемуары, Борис Парамонов - на посту.
"Иностранная литература"Роман Иэна Макьюэна "Невинный, или Особые отношения", опубликованный в "Иностранке" (пер. с англ. В.Бабкова), будет интересен по крайней мере тем, кто не видел довольно известной его экранизации, не так давно показанной по нашему ТВ. Роман шпионско-авантюрно-любовно-психологический. Невинный молодой англичанин-телефонист приезжает в Берлин 50-х для участия в американской шпионской акции. Встречает первую любовь, становится невольным убийцей и предателем. Но, по сути дела, невинным и остается. Только повзрослевшим.Еще один рассказ Бруно Шульца со знакомыми постоянным читателям "ИЛ" героями - "Комета" (пер. с польского Асара Эппеля). Подборка цитат на разные темы из статей, дневников, писем, пьес и пр. Бертольта Брехта, собранных издательством "Зуркамп" в небольшую книжку и переведенных А.Егоршевым. Окончание мемуаров Кшиштофа Кеслевского "О себе" (литзапись Дануты Сток, пер. с польского Ирины Адельгейм) - известный режиссер рассказывает подробно и последовательно о создании своих фильмов. Отрадно видеть в номере и возрожденные рубрики "У книжной витрины" и "Курьер "ИЛ". Еще приятнее поздравить "Иностранку" с тем, что в этом году у нее прибавилось подписчиков. Пусть пока и чуть-чуть. Событие вроде бы частное, но, хочется верить, симптоматичное. Стало быть, читатели все же хотят читать. А в том, что они мало читают толстые журналы, виноваты сами отечественные писатели. Хотя бы к новому тысячелетию надо нашей прозе выздоравливать. Правда, анемия нередко сопровождает беременность. Хочется верить, что у нас как раз этот случай. Посмотрим, что в конце концов родится.
Игорь КУЗНЕЦОВ. |