Безбожье под конвоем

На иконы у молодых и крепких ребят были свои взгляды и планы. Святые лики из объектов краж плавно переходили в предмет продажи... Истинной цены иконам разбойники, конечно, не знали. Скупщики, как выяснилось, давали за них деньги символические. Это гораздо позже специалисты, оценивая украденное, назовут суммы в долларах, и немалые.

"Богоматерь Казанская", "Святой Василий", "12 праздников", "Иван Богуслав" - неполный перечень того, что уже никогда не вернется в деревенские избы. "Товар" переправлялся в Питер, а дальше его путь зависел от спроса и предложенной за него цены.

Суд длился несколько месяцев. Приговор читали больше часа. Судили семерых. Шестеро - жители Таллинна. Четверо ранее судимые, у пятого наказание условное. Двое "дебютируют"...

Чувствовалось, к своему последнему слову все семеро готовились. От услуг адвокатов они отказались, сославшись на отсутствие денег.

Подсудимый Круглов в своем последнем слове единственный попросил прощения у потерпевших. Он сказал, что главной причиной, толкнувшей его на разбой, было желание жить достойно. "Я уже отбывал наказание. Мечтал выйти на свободу и нормально жить. Но на работу не брали, а иждивенцем я быть не мог..."

Вторым говорил Стецко, единственный из всей компании, кто пытался получить высшее образование (у остальных дело ограничилось десятилеткой). Окончил два курса пединститута. Очень интеллигентная внешность. В деле фигурировал как главный исполнитель расправы над стариками. Бил именно он.

В последнем слове Стецко признался, что каждый сейчас пытается как-то выжить и что на него очень сильно давила "социально-политическая обстановка..."

Ранее судимый Каморный уже знал, как надо вести себя в суде, и потому начал свою речь грамотно: "Ваша честь!" А потом говорил, что тюрьма не делает человека лучше и отбирает не только часть жизни, но и здоровье, что выбрал он, Каморный, самый легкий путь в жизни, и как жаль, что рядом не было родного человека, который бы сказал: мол, брось ты это дело... "Я не считаю себя закоренелым преступником и потерянным для общества человеком. У меня было время обо всем подумать в следственном изоляторе..."

Подсудимый Корбутов отвечал в преступной группировке за "культурный сектор", он заказывал те самые иконы и по совместительству был наводчиком. В суде он вспомнил про свою семью и сказал, что не хотелось бы ее потерять. Все-таки трое детей... И потому просил суд выбрать для него наказание, не связанное с лишением свободы.

У Торопова тоже есть ребенок, причем, очень маленький. Этот подсудимый, по его словам, также нигде не мог найти себе применение, вот и пошел на преступление. Свое последнее слово он закончил фразой очень философской. В том духе, что лишить человека свободы можно в любой момент, а вот ты попробуй - дай ему шанс исправиться. Торопов также просил не изолировать его от общества...

Вельковский был лаконичен. А что мог сказать мужик, который в настоящий момент уже отбывает наказание за предыдущие преступления?

Подсудимый Морин сидел в зале, не под конвоем. Вина его состояла в том, что он, имея свою машину, хотел иметь к ней запчасти. Для этого он заказал "Жигули". Ему пригнали новенькую "пятерку". Он перебил на ней номера агрегатов, но поездить не удалось: полиция напала на след. В содеянном раскаялся. Было видно, насколько ему неуютно и непривычно в этих казенных стенах. Ранее ничего подобного в его жизни не случалось.

До ареста жизнь компании проходила в бурной деятельности. Стабильный доход приносили иконы. В Ляэне-Вируском, Валгаском уездах их еще довольно много в доме пожилых людей. Эти иконы передаются от поколения поколению, хранятся бережно. Вроде, и время их не берет. Экспертиза показала, что большинство икон, даже очень древних, прекрасно сохранились. Для верующих ценность этих икон заключалась прежде всего в их "намоленности". О том, что на стенах - целое состояние, никогда не думали.

Пока шел этот долгий процесс, старикам задавали вопросы, они рассказывали все как-то очень просто и обыденно. Одна бабуля обернулась к своим обидчикам и спросила: "За что же вы меня били, деточки?" Есть люди, которые пострадали так, что и в суд приехать не смогли. Одного старика после побоев парализовало.

...В дома врывались днем или с утра. Хозяева - пенсионеры, как правило, занимались хозяйством и даже не понимали, зачем к ним пожаловала молодежь с дубинками. Помимо икон, крали телевизоры, магнитофоны, деньги.

Один раз напали на девушку-бухгалтера, рассчитывая, что при ней много денег. Оказалось, чуть больше трехсот крон и кое-какие сладости. Судья монотонно перечисляла: "Шампанское, конфеты "Чупа-чупс..." Как-то украли и продали трактор. Один из серьезных эпизодов дела связан с нападением на цыганку, которая одалживала валюту челнокам под проценты и не бедствовала. Помимо денег, у нее отобрали золото и вещи. Зашли в квартиру одного таможенника, который, на их взгляд, жил не по средствам. В этом случае, правда, выбрали время так, чтобы хозяина дома не было.

Однажды украли три автомобиля. Гаражи с нужными машинами показывал Вельковский. Он, кстати, вину свою не признал: мол, понятия не имел, что автомобили собираются украсть у законных хозяев. Дурачком прикидывался. Так вот его оправдания посчитали в суде несостоятельными...

Вину свою не признал и Корбутов, говорил, что он только скупал иконы, имея собственную страсть к коллекционированию всего старинного: мебели, икон, лампад. В суде же доказали, что Корбутов имел в голове целую "карту" расположения икон и не оставался безучастным к тому, в какой конкретно дом пойдут его знакомые. Он делал все, чтобы у них не было пустых хлопот.

Когда пришла полиция брать Корбутова, он схватил пакет с несколькими иконами и бросился бежать на улицу. По пути выбрасывал иконы на землю. Потом он утверждал, что пакет ему оставил один местный наркоман Федя, и Корбутов якобы боялся, что там наркотики. Не хотел отвечать за "травку"...

Что касается оснащения преступников, оно не сводилось только к дубинкам. При обыске у них изъяли и боеприпасы, и пистолеты.

До суда говорили, что будут судить столичных злодеев за бандитизм. И статья, дескать, в Уголовном кодексе для них такая предусмотрена. В приговоре же действия подсудимых квалифицировались как разбой и кражи. На статью о бандитизме дело не потянуло.

На суде прозвучала фраза, что некоторые из преступников пришли сами с повинной. Это не совсем так. Всех задерживала полиция. Но многие начали давать показания сразу и признались во многих деяниях сами. Вот это и было оформлено как явка с повинной.

Суд вынес решение о многотысячной компенсации, которую должны выплатить осужденные. А сроки им определили такие: Круглов - одиннадцать лет, Стецко - четыре с половиной года, Коморному - десять лет, Корбутову - четыре с половиной года, Торопову - шесть лет, Вельковскому - пять лет, Морину - два года и семь месяцев условно. Он единственный вышел из зала заседаний суда без конвоя. Говорят, все время крестился и благодарил за что-то Бога...

Юрий ГРИГОРЬЕВ.