Кинтоури, грузинский танец

Поскольку именно в Тбилиси и других восточных республиках бывшего Советского Союза те, кого сейчас называют "новыми русскими", появились раньше, чем в других местах, то само собой разумеется, что они, достигнув уровня повышенного благосостояния, захотели поселиться в окружении творческой интеллигенции, к которой испытывали неизменное уважение, смешанное со снисходительным чувством. И Верийский квартал, Пикрис-гора, что в переводе с грузинского означает - "Думная гора" или "Гора Раздумий", стала обиталищем этих самых разбогатевших тбилисцев.

Там, на тихой улице, носящей имя знаменитого артиста Сумбаташвили-Южина, мне приходилось не раз бывать в доме моего близкого приятеля и даже родственника, который славился не столько своим новонакопленным состоянием, сколько хлебосольством и гостеприимством. Стоило приехать в столицу Грузии очередному космонавту или, скажем, внуку Буденного, как у меня раздавался телефонный звонок: "Заходи!"

Человек широкой натуры и не жмот, он любил веселую компанию и широкие кутежи с высокопарными тостами, песнями и танцами.

Любимым трюком хозяина было в разгар веселья куда-то позвонить, и через минуту к накрытому столу выходил пожилой невысокий человек, которого знала в лицо не только вся Грузия, но и вся страна.

Это был знаменитый кинорежиссер, живой классик грузинского и советского кино, народный артист, лауреат и орденоносец Михаил Чиаурели, который со своей многочисленной семьей жил за стенкой, поскольку наш щедрый хозяин просто-напросто в свое время откупил у него половину дома. Соседи поддерживали дружеские отношения.

Появившись в разгар веселья, Михаил Эдишерович не чинился, не изображал из себя свадебного генерала, а подключался к общему разговору, по первой просьбе брал гитару и заводил какую-нибудь из популярных городских песен, которых знал великое множество. А потом ставил на голову полный стакан вина и под общие аплодисменты пускался в пляс, исполняя свою любимую "кинтоури" - пляску тбилисских ремесленников-гуляк кинто...

Михаил Чиаурели был и остался при всех своих регалиях истинным тбилисцем, не забывающим о своих корнях. Он был живым музеем традиций старого Тифлиса, и потому не случайно "Мелодии Верийского квартала" снял Георгий Шенгелая, который был тогда супругом дочери Михаила Эдишеровича, великолепный артистки Софико Чиаурели.

Михаил Чиаурели прожил 80 лет, за свою долгую жизнь перепробовал множество профессий и занятий, был довольно известным скульптором, артистом, но когда "чудо ХХ века" - кинематограф стал стремительно завоевывать мир, он бросил все и целиком отдался новой музе.

В летопись грузинского кино имя Михаила Чиаурели навсегда занесено как создателя первого грузинского звукового фильма "Последний маскарад". Но в истории советского кинематографа он остался автором помпезных, официально-торжественных картин, своего рода, "государственного ампира" на экране.

Весь его жизненный путь прошел между двумя понятиями: от "амкара" - цехового, ремесленного братства, до "ампира", таких фильмов как "Великое зарево", "Клятва", "Падение Берлина". Теперь они воспринимаются пропагандой культа личности, как своего рода "Краткий курс истории ВКП(б)" на киноэкране. Но тогда они отражали социальный заказ и именно так воспринимались всеми.

Правда, до этих картин в творчестве режиссера М.Чиаурели были картины, созданные по мотивам грузинского фольклора и национальной классики, фильмы о народных героях Георгии Саакадзе и Арсене Джорджиашвили. Да и позже, когда культ личности был разоблачен и осужден, он вновь вернулся к настоящему искусству.

Если из киноленты можно при желании вырезать нежелательные кадры, то, согласно поговорке, из песни слова не выкинешь.

Сам Михаил Чиаурели вспоминал, как, добившись высочайшей благосклонности, веселил высокопоставленных гостей вождя всех народов грузинскими песнями и своим коронным "кинтоури". Но вспоминал и то, как дрожали коленки, когда он представлял И.В.Сталину актера, которому предстояло воплотить его образ на экране, - Михаила Геловани, и как они оба с замиранием сердца ожидали высокого приговора, пока высокий прототип выдерживал по своей привычке душераздирающую паузу перед тем как промолвить: "Что ж, я думаю, можно одобрить!.."

Да и чего же не одобрить, если артист был явно повыше, покрасивей и посимпатичней оригинала и обречен на успех.

В этом эпизоде, о котором задним числом рассказывалось не без юмора, стал характеристикой всего творческого метода режиссера: все, как в жизни, только "покрасивей" и "посимпатичней.

Одна из поздних картин Михаила Чиаурели по пьесе классика грузинской драматургии А.Цагарели называлась "Иные нынче времена".

Может быть, подсознательно режиссер так оценил всю свою жизнь и работу. Изменились времена, и Чиаурели перешел совсем на иной литературный и жизненный материал.

Путь художника от "Падения Берлина" до "Отаровой вдовы" был, надо полагать, нисколько не легче и не короче, чем от "Последнего маскарада" до "Клятвы" и "Великого зарева".

Сейчас мало кто вспоминает, что создатель первых фильмов-гигантов советского кино под конец жизни перешел на мультипликации для детей младшего возраста по грузинским народным сказкам.

Но рука мастера-профессионала высокого класса чувствовалась и в них. Давала о себе знать классическая школа, полученная им в Тбилисском училище живописи и скульптуры.

...А Верийский квартал жил своей жизнью, работал, гулял, влюблялся и дрался при всех режимах, во все времена. И во все времена здесь в центре жизни оставалась великолепная семья - лучшее создание Михаила Чиаурели в жизни.

От старых коренных тбилисцев молодежи и приезжим передавалась история сватовства молодого гуляки и бонвивана Михаила Чиаурели к дочери старинного княжеского рода Верико Анджапаридзе. Вырядившись в парадный костюм, повязав впервые в жизни галстук, выучив правила поведения в хорошем доме, он стойко выдерживал все испытания светскими манерами, тщательно следил за каждым словом, чтобы, не дай Бог, не вырвалось что-нибудь из привычного лексикона. Но когда хозяйка дома, мать невесты, замиравшей от того, как решится ее судьба, под конец обратилась к жениху: "Не соблаговолите ли на прощание чашечку кофе?" - тот уже не выдержал: - "А пошел бы этот ваш кофе!.." - и назвал точный адрес.

Правда, этот конфуз не помешал влюбленным соединить свои судьбы и прожить долгую совместную жизнь. А в доме по улице Сумбаташвили-Южина на Пикрис-горе за большим обеденным столом собирались ежедневно такие разные и такие крупные творческие индивидуальности, как сам хозяин, Михаил Эдишерович, его супруга Верико Ивлиановна Анджапаридзе, их дочь Софико с мужем, Котэ Махарадзе, известным артистом грузинского драматического театра, которого за пределами Грузии большинство людей вспоминают по эмоциональынм и темпераментным футбольным репортажам.

Когда в сегодняшней Грузии все-таки собираются за столами, неизменно вспоминают ставшую фольклорной реплику Михаила Чиаурели в ответ на предложенную чашку кофе и верят, что, доживи он до этих тяжелых времен, все равно не удержался бы и сплясал "кинтоури".

Эдуард ЕЛИГУЛАШВИЛИ.