Балтийские походы

Я никогда не видел своего дядю. Точнее, не видел живым. А с фотографии, которую бережно хранил мой отец, на меня смотрел бравый моряк. Когда я увидел эту фотографию в первый раз, он показался мне очень взрослым (я в то время был дошкольником). Но потом, по мере моего взросления, его возраст в моих глазах уменьшался. Когда мне "стукнуло" восемнадцать, мы стали с ним ровесниками. А сейчас, смотря на пожелтевшую от времени фотографию дяди Лени, младшего брата моего отца, я вижу лицо очень молодого человека, почти юноши, много моложе меня. Постарела фотография, местами потрескалась, а мой дядя не изменился - его возраст неизменен, потому что он погиб молодым.

В детстве я очень хотел быть похожим на своего дядю и стать моряком. Носил купленный в ГУМе матросский костюм, бескозырку и мастерил модели старинных парусных кораблей. Став постарше, зачитывался романами Всеволода Вишневского, поднажал на учебу после четвертого класса, подал документы в Ленинградское нахимовское училище. Но... не прошел медицинскую комиссию. Затем мечты о море вытеснил спорт и другие увлечения молодости. Фотография дяди Лени была спрятана в семейный архив, и я все реже и реже вспоминал о нем.

О его жизни известно немногое. Родился дядя Леня в 1924 году в Белорусской области, окончил среднюю школу. Учился хорошо. Увлекался музыкой, обладал хорошим голосом и в кругу друзей слыл певцом. И мой дядя, и его старший брат - мой отец, и их родители были людьми сугубо гражданскими и мирными. О военной карьере никто из них никогда даже и не думал. Но судьба распорядилась по-своему. В 1940 году дядя Леня был призван в армию, изъявил желание служить во флоте и был направлен на Ленинградскую военно-морскую базу КБФ Краснознаменного Балтийского флота, где уже служил призванный двумя годами раньше его старший брат.

Окончив Кронштадтскую школу связи и получив специальность гидроакустика, дяд Леня был зачислен в состав Бригады подводных лодок Балтийского флота и направлен на лодку "Калев". Из истории этой лодки мне известно следующее. В Эстонской Республике было два эсминца - "Левнук" и "Вамбола" - бывшие российские миноносцы. Позднее они были проданы в одну из латиноамериканских стран, а на вырученные от продажи деньги правительство Эстонии заказало в Англии две подводные лодки, которые через четыре года после спуска на воду, а именно 9 августа 1940 года, были зачислены в состав подводных сил КБФ. К тому времени республика уже была в составе СССР.

Подводная лодка "Лембит" прошла под командованием капитана I ранга А.М.Матиясевича с 1941 по 1945 год славный боевой путь, участвовала во многих сражениях и боевых операциях. Судьба другой подлодки "Калев", как, впрочем, и судьба моего дяди, оказалась короткой и трагичной. Командовал ею капитан-лейтенант Борис Алексеевич Ныров, человек яркий и неординарный. Родился он в 1911 году в Петербурге, получил хорошее образование - в совершенстве владел французским и немецким языками, свободно говорил на персидском, так как его отец работал в торгпредстве Ирана, изучал эстонский язык. Эрудированного офицера заметило командование флота, и после окончания Кронштадтской школы подводников он был назначен командиром "Калева".

В состав экипажа подводной лодки "Калев" входили 38 человек. Экипаж был смешанным, вместе с русскими матросами на лодке остались служить и эстонские подводники. Например, старшиной минно-торпедной группы был Хелмо Адлер, старшиной группы трюмных - Велло Ветеля, а боцманом - Микуло Метсар.

Началась война. Первое задание, которое получил командир "Калева" Б.А.Ныров, заключалось в установке минного заграждения на подход к Вентспилсу и Лиепае, а затем предписывалось нести боевую службу в назначенном районе. Рано утром 8 августа 1941 года "Калев" вышел из Таллинна с эскортом из пяти тральщиков и двух морских охотников. Сопровождение вывело "Калев" до заданного маршрута на острове Хийумаа, после чего подлодка направилась в самостоятельное плавание. 12 августа, около полуночи "Калев" выставил минное заграждение. На минах "Калева" подорвались и затонули гитлеровские плавбаза "Мозель" и транспортные суда "Франценбург" и "Эспирайт".

21 августа "Калев" вернулся в Таллинн. Первый поход сплотил экипаж, помог лучше освоить технику в боевой обстановке. А через семь дней подводные лодки "Лембит" и "Калев" покинули таллиннскую бухту и заняли свое место в строю военных кораблей, направляющихся на восток. Преодолевая линии заграждения и отбиваясь от самолетов, "Калев" пришел в Кронштадт.

Вскоре подлодка получила очередное, и как оказалось в дальнейшем, последнее боевое задание. В приказе предписывалось принять все необходимое для обеспечения высадки на берег разведгруппы в составе трех человек, а также выявить пути, используемые противником для подхода к Таллинну, выставить на них минные заграждения и топить фашистские суда торпедами.

Вечером 28 октября за несколько часов до выхода лодки из Купеческой гавани Кронштадта прибыли разведчики. Первой на борт лодки ступила женщина. Раньше она была учительницей в эстонской школе, а в разведку шла радисткой. Не знаю, вспомнилась ли тогда командиру старинная морская примета о том, что женщина на борту - плохое предзнаменование, но так или иначе, он ничего изменить не мог: приказы, тем более в военное время, требовалось выполнять, а не обсуждать. Затем на борт поднялись двое мужчин. Один из них до войны служил матросом в эстонском флоте и хорошо знал побережье.

Ночью 29 октября "Калев" благополучно миновал Гогланд и продолжил плавание к району своих действий. Прошло несколько дней. На радиосвязь лодка не вышла, сигнала о постановке минного заграждения не подала. Лишь потом выяснилось, что задачу по высадке разведгруппы "Калев" выполнил, и разведчики вышли на связь. Уже после войны, сопоставив некоторые факты, пришли к выводу, что "Калев" подорвался на минах и затонул в районе острова Кюри предположительно 30 октября - 1 ноября 1941 года. Вместе с лодкой погиб и весь экипаж подводников, среди них был и мой дядя, матрос-гидроакустик Леонид Гаврилович Красников. Последнее письмо, которое получил мой отец от своего младшего брата, было датировано 24 октября 1941 года. Отец бережно хранил его все военные и последующие за ним годы вплоть до наших дней. Заканчивалось оно словами: "... Бей врага на суше, а я торпедой в море".

Отец выполнил этот завет, о чем свидетельствуют его боевые награды: три ордена и восемнадцать медалей. В составе 10-й бригады 71-го авиационного полка Балтийского флота громил фашистских захватчиков на Балтике и японцев - на Дальнем Востоке. После войны окончил военную академию и длительное время служил на Северном флоте. Вышел в отставку в звании полковника военно-морской авиации.

Существуют истины, незыблемые во все времена. Одна из них заключается в том, что защита своей Родины - священный долг каждого солдата, каждого мужчины, способного держать оружие.

Геннадий КРАСНИКОВ.
НАРВА.