"Сделай, что можешь, и пусть будет, что будет!"

Листая старую тетрадь...

Листаю чуть пожелтевшие от времени страницы: политические и культурные обозрения, судебные очерки, интервью с выдающимися людьми, творившими историю второй половины XX века. Среди них премьер-министр Николай Рыжков и президент Паулина Мерл, академик Андрей Сахаров и один из первых советских диссидентов, философ, искусствовед и публицист Лен Карпинский, директор Института космических исследований академик Сагдеев и актриса Ада Роговцева, самый быстрый человек в мире -легкоатлет Валерий Борзов и кардиохирург с мировым именем академик Аносов, "шахматный король" Михаил Таль и многократный чемпион Европы и мира по фехтованию Георгий Зажицкий, директор института судебной психиатрии им.Сербского, через который прошли все советские диссиденты, Татьяна Дмитриева...

За каждым таким именем - жизнь, да что там, наша эпоха. За каждым материалом - нелегкий труд. А мысли у автора ложатся на бумагу изящно, стройно - и вроде бы просто... Но в читательской душе не остается ни одного уголка, не затронутого ими. И тут разум, как водится, сердца не щадит: строчка то царапнет, а то оставит шрам на всю жизнь. Но не болит только мертвое, твердолобое, бесчувственное. Или фальшивое, лживое...

Левин писал о человеке, стрелявшем в президента Горбачева на Красной площади, о проститутках в стране, где на тот момент "не было секса", о девочках-убийцах в колонии строгого режима... Он говорил правду о нашей реальности, вскрывая напудренные ее гнойники. И продолжает делать это сейчас.

Сломав ракетку о перо...

Первая публикация Марка Левина вышла в "Молодежи Эстонии", когда автору стукнуло 16 лет. Так, с заметки о школьном радиоузле для молодого человека началась другая жизнь: сумасшедшая, со стороны - диковатая, ненормальная, полная нервных и душевных потрясений, но и яркая, радостная - словом, та, что ни на какие коврижки не променяешь (в этом он сам мне признался)...

Вскоре критические статьи и размышления нашего героя стали активно публиковаться в разделах литературы и искусства газет Эстонии. Так что к моменту поступления в Тартуский университет его актив насчитывал порядка трех десятков публикаций. На факультет журналистики с таким запасом приняли бы без экзаменов. Но выбор пал на филологический, дающий более широкое и фундаментальное образование. Уже на первом курсе он делал литературоведческие доклады. А втором - привет из военкомата. Повестку в зубы - и вперед, ать-два под фанфары... "Досвитанье, мама, не горюй, не грусти!"

И три года службы в армии, на советско-китайской границе. И снова - университетский Тарту...

Он вернулся и сдавал экзамены за первый курс, когда тем, кто с ним поступал, оставался всего-то год до окончания университета. Упущенное время, потерянные знания - кого это волновало? Хочешь учиться дальше, солдат? Догоняй! А не успеешь, воля ваша, батенька, - кру-гом и шагом марш отседова! А Юрий Михайлович Лотман только улыбался себе в усы, которые у него, как давно заметили студенты, "всегда показывали без двадцати четыре".

Он успел. Два месяца сам не различал: без двадцати четыре - чего? Утра? Дня? Или ночи? Но все сдал. Защитил с блеском диплом и... по распределению загремел еще на три года - в сельскую школу преподавать русский язык эстонским детям.

...А теннисную ракетку он, конечно, об авторучку не ломал - это я пошутила. Ракетка у него на гвозде повисла. Рядом со шпагой.

Вечная однодневка

- Поначалу, как истинный студент-филолог, я был уверен, что буду заниматься одними вечными ценностями и высокими научными теориями. Ну что такое газета по сравнению с великим Пушкиным, творчество которого будет жить всегда? Жалкая однодневка. Не важно ведь, как зовут очередного идеолога, который стоит у руля, - Бенкендорф или Суслов. И доносчики вроде Фаддея Венедиктовича Булгарина были при всех правителях. А в историю вошел высмеивающий их Салтыков-Щедрин... Но потом, будучи уже на старших курсах, я понял, что ошибался - все то же самое, что меня волнует, и то, что я говорю для специалистов-филологов из очень узкого круга "посвященных", я могу говорить многотысячной, а иногда и миллионной аудитории. Это интереснее и, я уверен, намного полезнее.

- А у вас никогда не возникало такого ощущения: говоришь, говоришь и все без толку - как о стенку горох?

- Много раз. Оно и сейчас есть. Но капля камень точит. Я не верю, что плетью обуха не перешибешь. Это философия рабов. Если бы мы, живущие здесь русскоговорящие люди, были более независимы и настойчивы, может быть, нас и не довели бы до нынешнего униженного состояния. Ведь свободу никто никому просто так не подарит. Один раз, правда, и такое случилось, - в 1991 году: тогда Москва фактически подарила Таллинну суверенитет. Но здесь начались страшные вещи: получило подтверждение наше рабское состояние, по крайней мере у многих из нас. Ведь раб обычно - это сказано давно - мечтает не о свободе, а о том, как бы сделать рабом своего хозяина. А с такими установками ничего доброго и путного построить нельзя. Поэтому я считаю закономерным, что мы в Эстонии потеряли экономическую самостоятельность, без которой не может быть подлинной независимости. И если здесь сегодня плохо, то лишь потому, что виноватых ищут вокруг, а не в самих себе.

- Вы всегда были на стороне масс, но не толпы. А сегодняшние кумиры нивелируют ценности, превращая людей в толпу...

- Нынешнее упадническое состояние русской прессы в Эстонии тоже вполне закономерно. Еще историк Ключевский горько пошутил, сказав, что жить нужно в спокойное время, а интересное - изучать по книжкам. У нас с вами происходит, к сожалению, наоборот. Результат налицо: если в шестидесятые годы стадионы собирали поэты, то сегодня их затмили "Иванушки Интернейшнл". Тридцать лет назад в концертные залы приходили для того, чтобы думать и размышлять, а нынче - чтоб забыться, отвлечься... это и понятно: жить так тяжело, что народ больше думает о сиюминутном: как выжить, на какие средства детей выучить, как на работе удержаться... Молодым повезло больше, они успеют пережить черную полосу нашей истории...

- Но причем здесь пресса? Времена, когда одно лишь упоминание на страницах газеты чьей-то фамилии повергало ее носителя в священный трепет, означало поворот судьбы, давным-давно канули в Лету... Чем сейчас пресса может помочь реально?

- Тем, что будет выполнять свою прямую задачу: защищать общество от государства. К сожалению, на сегодняшний день пресса о своей миссии забыла напрочь: самое большее, что она может сделать - это описать какой-нибудь случай, произошедший с конкретным человеком. Но ведь если не выявлять причин, не делать обобщений, то мы никогда не выберемся из того, во что вляпались. А происходит это по большей части оттого, что во главе русской прессы Эстонии стоят люди, для которых журналистика является одной из сфер бизнеса. Им все равно, что продавать - газеты или конфеты. Другое дело, что желательно еще понимать разницу между первым и последними. Хозяева вроде бы вливают в дело капиталы, а издания, между тем, отличаются друг от друга только красивой упаковкой и небольшой разницей в цене. Тиражи падают также быстро, как растут цены на печатный товар. Потому, что содержание, приправленное агрессивными подробностями под эротическим соусом, уже перестало отвечать читательским запросам. В журналистике есть термин: "игра на поле дьявола": очень заманчивым кажется мгновенно получить некую прибыль, но дьявольская хитрость состоит в том, что люди быстро привыкают к пикантной подливке, пресыщаются ею и уже не хотят того, чем их стараются вдоволь напичкать.

Марк Левин проработал в штате "Молодежки" 20 лет. Был редактором им же созданных и пользовавшихся популярностью среди читателей журнала "Привет" и газеты "Наше время". За долгие годы работы случалось всякое: и "на ковер" вызывали, и материалы не пропускали, а однажды чуть было под суд не отдали - за его знаменитый очерк "Ночные бабочки". Были ситуации, когда приходилось искать дырку в заборе для того, чтобы говорить со своим читателем, но значит забор был ветхий, а читатель - умный. Стоило только намекнуть, а дальше он осмысливал и проводил параллели самостоятельно.

- Я до сих пор уверен, что запретных тем нет - есть умелые или неумелые журналисты. Наша профессия, как айсберг, имеет видимую верхушку - материал в газете за твоей подписью, и огромную ледяную глыбу, лежащую под водой в основании каждой строчки, вышедшей из-под пера, - от сбора материала до выхода его в свет. Мне приходилось пробивать практически каждую свою публикацию. Это как раз относится к той невидимомой для читателя каждодневной работе журналиста, не будь которой было бы очень легко сменить "вторую древнейшую профессию" (как принято называть журналистику) на первую (без комментариев!). Тогда уж лучше сразу заняться первой, не тратя силы даром - платят там куда больше.

Он первым в Эстонии стал подписывать свои материалы полным именем и фамилией, первым стал ставить рядом свою фотографию, первым ввел рубрику "Личное мнение" - и первый за все это получал почем зря. Его упрекали, дескать, много о себе понимаешь, дескать, зазнался... А Левин просто считал, что так повышается мера личной ответственности за каждое слово, так будет в прессе меньше вранья, зато больше смелости и искренности. Что ж, его критиков понять можно: в стране, где "мы" всегда было важнее, чем "я", где культ всякой личности горячо и всепартийно осуждался, журналисты не рисковали выступать от собственного имени. А он дерзнул... Сегодня его опытом пользуется практически каждый газетчик. И те, кто "вешал" ему выговора, - тоже. А наш герой, кажется, и сам не заметил, как его фамилия стала именем. Даром, что он никогда не стремился тягаться в славе с актерами кино или поп-звездами: подобные иллюзии - удел глупцов. Журналиста должны знать в лицо в силу специфики профессии. Между прочим, когда-то Петр Первый издал указ, предписывающий всем чиновникам подписываться полным именем и титулом. А ниже сделал пояснение: "Дабы глупость каждого была видна". Коли высказываешь свое мнение, изволь и отвечать по полной программе.

Сто жизней за одну

- Марк Моисеевич, не надоело вам всю жизнь доказывать, опровергать, убеждать да еще от "доброжелателей", раздраженных вашим успехом, не самые лестные отзывы в свой адрес выслушивать? Не хотелось в один прекрасный день все бросить?

- Такое желание и сейчас иногда меня посещает. Особенно под утро, когда любой нормальный человек под теплым одеялом десятый сон досматривает, а ты на машинке текст завтрашнего материала отстукиваешь. Тогда и одолевают крамольные мысли: на черта мне все это надо, сидел бы себе в школе или стоял за университетской кафедрой -получал бы значительно больше и нервы б целее были! То, что принимать экзамен гораздо легче, чем его сдавать, тебе скажет любой студент. А мы проходим через эту процедуру каждым своим материалом... Каждый раз читатель может или прочитать - или отодвинуть газету с твоим текстом в сторону. А до того были споры с начальством, цензура официальных органов - тоже занятие не из приятных. И тем не менее каждое утро я с радостью шел на работу, осознавая, какая у меня счастливая профессия. Журналистика дает возможность увидеть вблизи многое из того, что нормальному человеку и вовсе не заметно. Я прожил сотни жизней - замечательных, интересных людей, с которыми меня свела судьба. Думаю, что я был счастливым человеком.

Вот уже несколько лет, как Марк Левин ушел из эстонской прессы, не видя для себя места в теперешней такой вот журналистике. Нет больше цензуры партийной, но свято место пусто не бывает: вчерашний партком отодвинут рекламным отделом, который свято блюдет хозяйские интересы. Музыку в печати нынче заказывают спонсоры-поливайлы да хозяева-подпевайлы. А правда, что одна на всех, - по рукам пущена. Кто больше даст, тому и каравай резать... В такие игры Левину играть не очень хочется.

"Политический театр" - или балаган?

Тогда он обращался к массам в своих писаниях о политиках, теперь же Марк Левин сам баллотируется на парламентских выборах. Зачем ему все это надо? Честно говоря, не знаю. Пусть нынешний кандидат в депутаты Рийгикогу выскажется на этот счет напрямую: - У меня была возможность убедиться: многие наши активисты занимаются политикой не ради людей, которые в них когда-то поверили, а ради собственных, и часто - вполне низменных - интересов. Они слишком скоро забывают о простых смертных - о тех, кто и зачем их избрал. Вот и "вляпываются во власть"... И еще разглагольствуют, мол, ох, как им тяжко... А с моей точки зрения, цель политической работы проста: делать так, чтобы рядовому человеку жилось полегче и получше. Благодаря своей профессии я знаю, как это можно сделать. И готов.

Блиц-тур

- Качества, которые вы цените в людях?

- В женщинах - надежность, женственность, доброту. В мужчинах - надежность, готовность отвечать за свои поступки, профессионализм.

- Профессионал - это...

- ...Человек, который не просто умеет работать, но владеет шиком своего ремесла. Мастер, который умеет и готов отдавать себя делу до конца, верен своим принципам и никогда не сдает товарищей. Все эти качества необходимы и в нашей профессии.

- Один из ваших непреложных принципов...

- ...Сделай, что должен, и пусть будет, что будет.

- Как избежать профессиональных неудач?

- Честно работать и все время учиться. И уяснить себе одно правило: во всех своих неудачах виноват я сам.

- Самая большая удача в вашей жизни?

- То, что я стал журналистом и родился в Таллинне. Мне очень близка поговорка: "Где родился, там и пригодился". Надеюсь, что и я небесполезен. Я очень люблю Таллинн, таллиннцев. Я здесь - дома.

- Вы оптимист?

- Я очень трезвый оптимист, лишенный иллюзий: верю, что человек может все или почти все, - если не поступается собой, не подлаживается под сиюминутность.Но я знаю, как это трудно.

- Чего вы боитесь в жизни?

-Боюсь за здоровье своих близких, боюсь политической глупости, которая разделяет соотечественников

- Мечта в юности, которая сбылась?

- Я не хотел быть космонавтом, но хотел полететь в космос - корреспондентом. И вот, пожалуйста, в космос не летал, а о космонавтах писать приходилось. Может, это и лучше?

Марина СКОКОВА.

Публикация подготовлена пресс-бюро РПЭ.

На снимке: Марк ЛЕВИН, кандидат в депутаты парламента от Русской Партии Эстонии по округу номер 1. Регистрационный номер - 1218.

Фото Александра ПРИСТАЛОВА.