Зарубка в памяти

Одни помнят о контрреволюционных зверствах в Тарту, Тапа, Выру, о концентрационных лагерях на острове Найссаар и в Пяэскюла. Другие помнят о тифозных бараках, в которых с благословения эстонских властей сгинули остатки Северо-Западной армии. Третьи никогда не смогут забыть о расстреле заложников в подвале юрьевской Кредитной кассы - событии, которому 14 января исполнится 80 лет.

6-7 января 1919 года эстонская армия, поддержанная финскими, датскими и шведскими добровольцами, солдатами из отрядов под общим командованием Булак-Булаховича, неожиданно перешла в контрнаступление, тесня Красную Армию по всему фронту. Еще в конце декабря 1918 года и в первых числах января 1919 года красные эстонские комиссары Оттер, Кулль и Рятсепп озаботились тем, чтобы собрать заложников в помещении юрьевской Кредитной кассы, превращенной в тюрьму. Среди заложников оказались арестованный 2 января епископ Ревельский Платон (Павел Кульбуш), протоиереи Николай Бежаницкий и Михаил Блейве, пастор Траугот Ган, а также другие мирные граждане православного, лютеранского и иудейского вероисповеданий.

Когда стало понятно, что Красная Армия не сможет удержать Юрьев, комиссары Оттер, Кулль и Рятсепп устроили резню в подвале Кредитной кассы. В книге внучки протоиерея Николая Бежаницкого "Люди моей жизни" опубликованы рассказы безымянных очевидцев этого события:

"14 января мы получили приказ выстроиться в нашей камере, и вслед за этим вошел комиссар. Он выкрикнул имя епископа Платона и попросил его следовать за ним. Через несколько минут мы услышали звуки выстрелов, которые, казалось, исходили откуда-то из-под нашей камеры. Через несколько минут комиссар вернулся и выкрикнул имена двух православных священников, которые ушли с ним, и опять мы услышали те же звуки".

Всего в подвале юрьевской Кредитной кассы большевики успели расстрелять 19 человек. Вот еще один рассказ очевидца, приведенный в книге Тамары Милютиной:

"Гора еще теплых трупов с раздробленными черепами (...) На самом верху лежал несчастный о.Бежаницкий с откинутою головой и изуродованным лицом (...) Вот стали выносить: все окровавленные, с пробитыми черепами, на лицах некоторых так и застыл ужас. Вынесли о.Н.Бежаницкого, пастора Гана, о.М.Блейве. У последнего от лица ничего не осталось, т.к. разрывная пуля была пущена в затылок, и все лицо было вывернуто. Одним из последних вынесли епископа Платона. Белье на нем было обильно окрашено кровью, вместо затылка - одна сплошная рана (...) персты правой руки сложены для крестного знамения".

Если повнимательнее приглядеться к старой фотографии, то можно заметить, что лицо протоиерея Михаила Блейве, лежащего в гробу справа от епископа Платона, закрыто вышитым платом. Отец Михаил при жизни писал свои проповеди в стихах. По иронии судьбы протоиерей Николай Бежаницкий пал от рук людей, чьих единомышленников в 1906 году во время карательной экспедиции барона Сиверса он сам спасал от смерти. Тогда было арестовано и приговорено к смерти 50 человек, и причастных, и не причастных к мятежу. Благодаря хлопотам о.Николая восьмерых помиловали, а остальных он утешал и поддерживал до последней минуты. Говорят, что в тот день его голова наполовину поседела.

В 1929 году в подвале Кредитной кассы была освящена часовня. Каждый год 14 января в Успенском соборе служили торжественную панихиду, на которой присутствовали и лютеранские пасторы. После панихиды шли Крестным ходом из собора в часовню. К процессии присоединялись члены еврейской общины, которые дожидались окончания панихиды за оградой Успенского собора.

Осенью 1940 года часовню в подвале Кредитной кассы разрушили, мемориальную доску сняли, с надгробий о.Михаила и о.Николая в Успенском соборе исчезли надписи "мученически убиенный". В "Истории Эстонской ССР" нет имен красных эстонских комиссаров Кулля, Рятсеппа и Оттера, как нет в ней имен епископа Платона, протоиерея Николая Бежаницкого, протоиерея Михаила Блейве, пастора Траугота Гана и других расстрелянных в подвале Кредитной кассы заложников. Зато в книге можно найти имя начальника эстонского концлагеря на острове Найссаар капитана Коха, уморившего голодом и тифом не одну сотню соотечественников, сочувствовавших делу мирового пролетариата. У нас был свой, домашний истребительно-трудовой архипелаг.

Никакая власть не любит оставлять потомкам такие памятки террора, как концлагерь на острове Найссаар или часовня в подвале Кредитной кассы, но остаются зарубки не только в церковной, но и в мирской памяти.

Михаил ПЕТРОВ.