Любовь, победившая смерть

Однажды во время спектакля у Леонида Филатова пропал голос. За кулисами на него обрушились с вопросами: "Лень, ты поддал, что ли?" Хотя знали: ни на репетициях, ни тем более перед спектаклем он себе ничего подобного никогда не позволял. Категорически. "Бог с вами, - с усилием прохрипел он, - сам не могу ничего понять".

...Плохо ему становилось постепенно. Когда наконец обратился в Чазовский центр, один из врачей спросил: "Давно так с вами?" "Года два", - бодро ответил Филатов. Врач удивился - судя по анализам, пациент был серьезно болен, как минимум, лет двадцать.

Леонид Филатов: Слово "инсульт" просто никому в голову тогда не могло прийти. Как все обыватели, я думал, что инсульт - это кровоизлияние в мозг и паралич. Поэтому, когда мне поставили такой диагноз, я очень удивился... Я продолжал плохо разговаривать, с трудом ходил. Я становился подопытным у самых видных медицинских светил, но ничего они у меня не находили. Когда валялся в одном из подмосковных санаториев, где, по сути, медленно умирал, вдруг появился Ленька Ярмольник. (Я был уже никакой - сил самостоятельно подняться не было, жена меня переворачивала с боку на бок.) Ярмольника отозвала мой лечащий врач и предупредила: "Через несколько дней он умрет..." Ленька не стал дожидаться моей кончины и тут же запихнул меня в машину (сам я уже не ходил) и повез в какой-то медицинский НИИ. Обследование показало, что все дело в почках. Но при моем состоянии нельзя было делать операцию - не вынес бы. Год меня безуспешно пытались поставить на ноги. Не буду вдаваться в физиологические нюансы, это мало кому интересно, но помотаться со мной жене и маме пришлось изрядно. Я старался не падать духом, по возможности подбадривал их. Чтобы не раскиснуть окончательно, начал писать "Лизистрату" - комедию в стихах. Но поскольку рука уже не работала, запоминал в уме строчки, доносил до дома и там жене диктовал.

Тяжелая болезнь, как "лакмусовая бумажка", - кто-то самый родной, казалось бы, с легкостью уходит в сторону, а кто-то рядом до самой последней минуты. Филатов уже мало надеялся на выздоровление, но жена точно знала, что он выкарабкается, что это еще далеко не конец.

Л. Ф.: Подвиг - всегда подвиг. Есть подвиг многолетний, христианский, как несение креста, который человек осуществляет годами изо дня в день. Нина взвалила меня на горб и тащит по жизни. И моя старенькая мама тоже. Они верили, что я еще поживу. Да плюс еще Ленька Ярмольник. Вот какие парадоксы происходят: Ленька весь из себя светский человек, казалось бы, распылившийся в жизни, делающий одновременно тысячу дел, умеющий зарабатывать деньги, маленько при этом занимаясь искусством. Мы с ним какое-то время работали в Театре на Таганке. Другом я бы его не назвал. Просто коллеги. Не более. Когда уже никому не надо было возиться со мной, появился Ленька... И реально помог. Все последующие годы он уже из моей жизни не исчезает. Непонятно, что такое болезнь - испытание или наказание. А моя жена... Не то, чтобы я в ней сомневался, но при неблагополучной ситуации думал, что она, как многие красивые артистки, взбалмошная, беспечная... Женщинка этакая. Я не думал, что она меня тут же бросит, но думал, что буду ей сильно в тягость.

Филатову повезло: по окончании института он сразу попал на Таганку, Мекку богемы 70-х. Вознесенский, Параджанов, Андроников, Шнитке... Они были не только зрители, но и друзья театра. Когда над Юрием Любимовым сгущались тучи, "гвардия" деятелей культуры шла на его защиту. А между тем, ни один из них не мог не обратить внимания на молодую хорошенькую актрису Нину Шацкую. Она очаровывала всех, с ней стремились познакомиться, заговорить, взять за локоток... Без дурных намерений, разумеется. Когда Филатов только поступил в театр, Нина (будучи в первом браке) родила сына и как раз находилась в отпуске по уходу за ним. Первое время они понятия не имели о существовании друг друга. Хотя Филатов частенько рассматривал большие черно-белые фотографии актеров в фойе театра, где среди прочих таинственно улыбалась ему "актриса Н. Шацкая". Он был тоже женат, считал свой брак благополучным и не стремился его разрушать. Наличие семьи у Нины исключало ее из разряда потенциальных соискательниц легких амурных приключений, к тому же внутри своего коллектива (обе пары служили в одном театре). Он стал нарочно заглядывать в те места, где могла появиться Нина, приходил на репетиции - сидел в сумерках зрительного зала и смотрел, как она двигается, разговаривает. Нравилась она ему чисто эстетически, не более того (а может быть, он боялся признаться себе в большем). Вскоре что-то "странное" в виде ответного интереса появилось и у Нины. Они оба боялись себе в этом признаться.

Л. Ф.: Я знал, что она чужая жена, и это закрывало для меня право за ней ухаживать. Она была очень красивая женщина. А я - провинциальный щенок. Чрезвычайно нахальный, не битый еще жизнью. Мне просто нравилось смотреть на нее. И какое-то время этого было достаточно. Я прибегал в театр (наврав что-то жене, которая знала мое расписание, поскольку мы вместе работали), когда здесь должна была появиться Нина... Однажды утром он примчался на прогон спектакля "Живой". Он проскользнул в полутемный зал и едва не наскочил на Нину. Она стояла в проходе.

Л. Ф.: Мистика какая-то. Бред. Но в глубине души я этого ждал. Тихо подошел и поцеловал ее в шею. Отчего? Почему? Не могу объяснить. Мы стояли в проходе, одновременно что-то невнятно бормотали... После этого случая мы долго избегали встреч. Потом украдкой стали видеться, подолгу разговаривали. О чем? Наверное, о какой-то ерунде, главное - нам было просто приятно быть рядом. Ужас положения был в том, что страсти разгорались на одном "пятачке", внутри небольшого творческого коллектива. Ситуация, я вам доложу, не из приятных. То, что мы так старались скрыть ото всех, на самом деле ни для кого тайной не было. Нас выдавали глаза, интонации голоса. А нам казалось, что мы такие конспираторы!.. Но тяжесть на душе была... Я передать не могу. И длилось так несколько лет: мы встречались, но ни она не уходила из семьи, ни я. Нина первая разошлась со своим мужем, а я еще два года был в браке. В конце концов, оказавшись свободными, мы сошлись как муж и жена. Это было так давно...

Он курит одну сигарету за другой - едва затушит одну, рука уже тянется к следующей. Похоже, табачный дым стал для Филатова как воздух. Даже в больнице медсестры вынуждены были мириться с сигаретой - извечным атрибутом еле живого пациента. Ничего не поделаешь, сам хирург разрешил - последняя (как все тогда думали) радость в жизни. Сразу после полостной операции, едва очнувшись от наркоза, первое, что произнес Филатов: "Курить..." Все засуетились, забегали, просили его не зажигать спичку - вокруг много кислорода (подушки, маски, баллоны) и все отделение может взлететь на воздух. Говорить с ним о здоровом образе жизни - напрасный труд, Филатов просто понятия не имеет, что это такое: курит "как паровоз" с 15 лет, практически не бывает на свежем воздухе, а слова "массажер-тренажер" его просто пугают. Московскую зиму, промозглость, слякоть он ненавидит, поскольку сам человек южный, из Ашхабада. Вообще, он ленив на какие бы то ни было физические движения. Даже на пешую ходьбу. А вот мозгами поработать, пьеску сочинить, книжку стихов написать - пожалуйста.

Л. Ф.: Учитывая, что я инвалид и имею право не выходить на улицу - не выхожу. Материалы программы мне привозят отсматривать домой. Съемку тоже делали дома. Но я не до такой уж степени неходячий, просто если можно чего-то не делать, то я не делаю. Любимого человечка - внучку - привозят ко мне в гости. С ней общаюсь... Всего у сына три дочки. Почти каждый год рожают. Пойми их: приходят и в очередной раз заявляют: "А у нас еще один будет..." А сами-то они нищие - ни он толком не работает, ни она. И плодить нищих... Не очень-то прилично. В свое время сын принял сан, служил священником. Но сейчас пока остался не у дел, не служит в церкви.

Как-то, 16 марта, в день рождения жены, он улетал на съемки, а она должна была вернуться с гастролей. Он накупил ей в подарок много-много разных безделушек, еще - ведра три роз и... шторы (она давно о таких мечтала). В день отъезда он написал записку, оставил ее на видном месте рядом с подарками, потом разложил на полу розы. Войдя в пустую квартиру, где пол был устлан розами, а в складках задрапированных штор прятались подарки, она... расплакалась. Не из-за сентиментальности. Просто подарками в той, "дофилатовской", жизни она была не избалована.

Л. Ф.: Я не старался ее чем-то поразить, я хотел сделать ей приятное, и нет в этом ничего сверхъестественного. А вот Нина меня поражала абсолютно всем. Самим своим появлением поразила.