Почему мы не любим Макса ван дер Стуула?

Отдавая должное честности бывшего министра иностранных дел Голландии, его прозорливости в области законодательного регулирования отношений между людьми, оперативности реакций на факты нарушений прав человека и гражданина, автор публикации заостряет свое и читательское внимание с его точки зрения на серьезных проблемах в работе верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств. Комментатор отмечает, что членов ОБСЕ насчитывается более 50-ти, а государства, где с правами нацменьшинств дела обстоят благополучно, можно пересчитать по пальцам рук.

И если в Москве и Белграде нет ушей, желающих выслушивать верховного комиссара, то выслушать марийцев и комяков, якутов и бурят, чеченцев и албанцев он сам не утруждается. Как не утруждается выслушать русских, являющихся нацменьшинством в Средней Азии, или сербов в Хорватии.

Он сосредоточен на двух небольших государствах в Европе, которые по сию пору реагировали на каждый его чих. В этих странах, убежден комментатор, 1940-1990 годах проходили этнические чистки коренного населения. И после полувековой оккупации оба народа хотели бы снова стать полноценными европейцами, избавившись от страха вновь оказаться на семи ветрах истории.

Верховный комиссар ОБСЕ знает об этом, но требует от Эстонии и Латвии прыгнуть дальше их собственной тени. При том, что принципы у ван дер Стуула сами по себе неплохи и он во многом способствовал приведению нашего законодательства в соответствие с европейскими представлениями, верховный комиссар в то же время не в состоянии понять, что пятьдесят лет несправедливости невозможно вычеркнуть. Чтобы изжить их, требуется время не только эстонцам, но и оказавшимся здесь русским. Наше законодательство не может закрыть глаза на произошедшие демографические смещения, считает комментатор.

Да, соглашается он, требование знания языка есть ограничение для тех, кто хотел бы быть избранным в парламент или органы местного самоуправления. Но такое же ограничение действует во всех странах Европейского союза и даже в США, которые не имеют законодательно закрепленного государственного языка. Для государств, развивавшихся нормально, нормально сформировавших собственное гражданство, подобное требование не обязательно прописывать в законодательстве.

Эстония, как и Латвия, не могли развиваться нормально. Историческая неизбежность для нас и обладатели синих паспортов, не владеющие государственным языком. Но с другой стороны, каждый безъязыкий, получивший гражданство по реституции или обретший его впервые, признает конституцию Эстонии, а значит, и ее параграф, гласящий: государственный язык Эстонии - эстонский.

Мы находимся в исключительном положении, живем в переходный период. И в отличие от Голландии имеем печальный опыт того, как незнание государственного языка негативно сказывается на работе органов власти. По крайней мере на какой-то срок мы должны иметь закон, защищающий нас от подобных случаев.

На прошлой неделе Макс ван дер Стуул снова побывал в Таллинне и снова поделил эстонские законы на зерна и плевелы. И снова дал понять: если мы не выполним его предписания, ЕС может закрыть перед Эстонией и Латвией свои двери. Не остается ничего другого, как согласиться с президентом и правительством - миссия ОБСЕ в таком виде для Эстонии себя исчерпала.