"Она хоть бывшая, но подданная русская..."

Экстравагантная экстремистка

Перемещаться в таком виде по Парижу Юля может, конечно же, только в такси. А когда она в одной из своих новых шляпок собралась на последние дефиле Givenchy, ей пришлось вызвать машину с высокой крышей.

Военно-полевой роман

Грязная это была война, хотя, наверное, не более грязная, чем любая другая. Мне довелось увидеть молодую женщину, мою ровесницу, собиравшуюся стать матерью, которой оторвало руки и ноги. Младенца, которому бомбой вырвало внутренности и которого врачи пытались спасти, делая ему операцию за операцией. Мальчишек-солдат, которые превращались в изуродованных калек.

Переводчикам приходилось работать почти без отдыха. Порой надо было переводить сразу нескольких человек. Однажды я переводила французского хирурга на операции и одновременно по рации помогала французскому технику объясняться с его чеченским собратом, с которым они чинили какую-то жизненно важную трубу. Переводить приходилось даже за едой и в короткие минуты досуга, ведь и тогда людям необходимо было как-то общаться между собой. Кстати, тогда я окончательно поняла, что профессия переводчика не для меня. Все время приходится говорить от чьего-то имени, высказать свое мнение нет никакой возможности. С моим характером экстраверта и восточным темпераментом вытерпеть такое очень трудно. Я ведь актриса, мне сцена нужна. Кстати, я закончила театральную школу при Ставропольском драматическом театре, работала у них в труппе и затем в театре кукол-марионеток. Но это так шокировало моих родственников, что им в угоду я бросила театр и поступила на иняз, чтобы получить желанный для них престижный диплом.

Мой будущий муж Арноша тоже приехал в Чечню переводчиком, только в другую миссию. Судьбе пришлось столкнуть нас трижды, прежде чем мы поняли, что созданы друг для друга. Когда я увидела его впервые, у него был вид испуганного воробышка. Он сопровождал кого-то из инспекторов, и мы встречали их машину на КПП. Помню, что я даже не вышла из машины, дабы избежать приветственных поцелуев с новоприбывшим "французиком". По опыту я знала, что мужчины-французы зачастую стремятся вместо "положенных" двух поцелуев отвесить хорошенькой женщине все восемь, и решила отсидеться в безопасности, так как гость меня абсолютно не пленил. Вечером на ужине мы перебросились десятком слов, и я запомнила, что он разбирается в русской рок-музыке.

И после нашей второй встречи мой "принц" все еще не казался мне прекрасным. Я провожала Франсуазу, врача, которую я переводила (мы дружим и по сей день), в Назрань, откуда она улетала домой. Назрань была столицей, и здешняя миссия была чем-то вроде "зоны отдыха" или перевалочной базы для людей, которые ехали с войны и на войну.

Очутившись в столице и обрадовавшись, что вокруг не стреляют, мы с Франсуазой отправились на шопинг. Все женщины в Чечне вынуждены носить длинные юбки и покрывать голову. Даже Франсуаза, которую без брюк никто и представить себе не мог, идя в больницу, надевала поверх них купленную на чеченском базаре юбку. А я, отправляясь в Чечню, захватила с собой лишь пару свитеров, юбку и сапоги. Поэтому, купив на рынке шелковую блузку, пару колготок и новые сережки, почувствовала себя очень нарядной. Вечером на ужине в Назранской миссии я "блистала". Там же был и мой "воробышек". Он отправлялся в Грозный и был в Назрани проездом. На том ужине он сказал мне странные слова: "Я хотел бы прочесть вам стихи, но прочту их в следующий раз, потому что сейчас у меня нет вдохновения".

Позднее, узнав его получше, я поняла, что тогда ему хотелось сказать что-то особенное, красивое, чтобы я обратила на него внимание, но он страшно смущался. На следующее утро был прощальный поцелуй и бормотание о надежде на скорую встречу. Прислонившись к его небритой щеке, я подумала, что невелика потеря, если эта встреча не состоится никогда. Но вскоре меня отправили в ту же миссию, что и его. Вот там-то я и покорила его окончательно. Случилось мне простудиться и потерять голос, что для переводчика настоящее несчастье. Я ходила, до глаз укутавшись в теплый шарф. Арноша тоже был простужен, страшно чихал и кашлял. Он показался мне таким маленьким и жалким, что я сняла свой шарф и повязала ему. Так я завоевала его сердце.

А потом нас обоих отправили на юг, в новую миссию, в горное ущелье Шату, что звучало очень по-французски. Начиналась весна, светило солнце, грязь подсохла, и горы выглядели изумительно. Мы ехали вдоль русла высохшей реки, и там Арно сумел наконец сказать мне слова, растопившие мое сердце. Мы рассказывали друг другу о себе, почему пришли на эту войну, к чему стремимся, о чем тоскуем.

Мы пробыли в Шату два месяца. И за это время Арно прочел мне немало стихов, нежных и прекрасных. Я сдалась 2 апреля, а 10 июня, в день моего рождения, я провожала Арно из Санкт-Петербурга, где мы провели две медовые недели, в Париж.

В июле я приехала во Францию, где мы вместе, как две стрекозы из басни Крылова, "пропели" остаток лета. А осенью нам пришлось "поплясать", собирая всевозможные справки для оформления брачной визы. Ко дню своего рождения, 7 января, Арноша получил, по его признанию, "самый большой в его жизни подарок" - меня.

Мадам Дюбьен покоряет Париж

Я всегда любила наряжаться и мастерила себе немыслимые наряды. Расшивала стеклярусом и бисером старые дедушкины шляпы, плела сумки в этническом стиле, клеила кожаные украшения и шокировала родной Ставрополь своим экстремистски-экстравагантным видом. У меня была кличка "лопни, но держи фасон". Символическую актерскую зарплату я дополняла, одевая подруг и знакомых. А в университете, чтобы не тянуть деньги из родителей, ночами мастерила украшения и аксессуары из кожи, бусин и дерева. Мои произведения имели огромный успех, и от клиентов не было отбоя.

В Париже, не зная, в какую из школ моды пойти учиться, я изучила все рекламные буклеты. Один мой приятель сказал, что в мире имеются лишь три школы, достойные, чтобы в них учиться моде. Одна из них школа Saint-Martin, в Лондоне, а две - школа при Syndicat de Haute Couture и Studio-Bercot - в Париже. Я отправилась в "Берсо" и сразу была очарована мадам Рюки, ее директрисой. Она посмотрела на мой наряд, альбом с фотографиями моих работ и предложила пройти их двухлетний курс за один год.

Я закончила школу год назад и затем стажировалась у Kenzo, у Givenchy, у Stephano Paletti. Мне посчастливилось сделать коллекцию украшений для показа haute couture Givenchy. Сейчас я - freelance, свободный художник, делаю украшения и шляпы и продаю их в "Колет" и в маленьком частном магазинчике в стиле барокко под названием "Шаде". Немного экспортирую в Японию и в Италию, имею частных клиентов.

Тоскую ли я по России? Я не понимаю тоски "по России вообще". Как и любви "к чему-то вообще". Я скучаю конкретно - по своим родным и хотела бы видеть их чаще. Люблю и скучаю по Санкт-Петербургу, городу, где я родилась, но, прожив в нем лишь два бессознательных года, ощущаю его своим. Странно, но стоит мне ступить на улицы Петербурга, как я ощущаю, что никогда не покидала его. Меня тянет в Одессу, космополитичный и очень легкий город, близкий мне по духу.

Но я ни за что не покину Париж. Мне кажется, что я знаю его всю жизнь. Для меня Париж - это маленький, милый и уютный мир, где я счастлива оттого, что я могу здесь делать то, что люблю, и оттого, что я здесь рядом со своим любимым. А вернее, с двумя, нас ведь трое. Мы растим кота Марка, в которого сублимировались наши родительские чувства. Ребенка завести нам пока не по карману.

Жанна ДУБСКА