По следам реального романа

Второе неудачное сватовство Пушкина 1828 года к Анне Алексеевне Олениной отозвалось в русской поэзии несколькими стихотворениями, составляющими так называемый "оленинский" цикл": "To Dawe, ESQr" ("Господину Доу"), "Ты и Вы", "Ее глаза", "Подражание Анакреону", "Предчувствие", "Город пышный, город бедный" и другие.

Созданные по следам реального романа, они отличаются конкретностью, биографическим подтекстом, непосредственностью чувства, лирическая ситуация в них индивидуализирована. Выстроенные в порядке их создания, они позволяют проследить, как менялось отношение поэта к их адресату - от шутливо-мадригального до несущего в себе выражение самого глубокого и искреннего чувства любви и безнадежности. Таковы формальные признаки цикла, хотя само определение такого рода группировки лирических произведений еще не было дано, и сам Пушкин не печатал стихотворения в какой-либо закрепленной последовательности.

Н.В.Измайлов в своей классической работе "Лирические циклы в поэзии Пушкина конца 20-30-х годов" писал: "Наблюдаемый, таким образом, с половины 20-х годов отход Пушкина от установленных лирических жанров как основы классификации требовал создания иной системы расположения и преподнесения читателю всей его новой лирической поэзии, создаваемой поэтом в 20-х годах".

"Оленинский" цикл принято по праву считать первым поэтическим любовным циклом не только в творчестве Пушкина, но в русской поэзии вообще. Тенденции любовной лирики, намеченные здесь Пушкиным, проявились в полной мере в последующей русской поэзии, прежде всего XX века. Но только у одного поэта, В.В.Набокова, всю жизнь настраивавшего свое творчество на "чистейший звук пушкинского камертона", этот цикл отозвался еще и в самой судьбе. Родившийся ровно через сто лет после Пушкина Набоков постоянно наводил мостики между ним и собою, пушкинскими мотивами пронизаны его стихи и проза, он переводил и комментировал Пушкина, читал о нем лекции. Одна из его американских студенток вспоминала, как он читал лекции о стихах Пушкина: "Он говорил о "звонкой музыке" пушкинских стихов, о чудесном их ритме, о том, что "самые старые, затертые эпитеты снова обретают свежесть в стихах Пушкина", которые "бьют ключом и сверкают в темноте".

Войдя в русскую литературу на излете серебряного века, Набоков показал себя в стихах приверженцем классической традиции, заслужив у критики прозвище "поэтического старовера". Первый ранний сборник стихотворений Набокова весь настоян на его первой любви к Валентине Шульгиной, прототипу Машеньки в одноименном романе и Тамары в "Других берегах", и представляет собою один любовный цикл, состоящий из шестидесяти восьми стихотворений. Спустя сорок лет, оглядываясь в прошлое Набоков писал о времени первой любви: "В течение всех тех месяцев я не переставал писать стихи к ней, для нее, о ней - по две-три "пьески" в неделю, в 1916 году я напечатал сборник и был поражен, когда она мне указала, что большинство из этих стихотворений - о разлуках и утратах..."

По поводу этого сборника, вышедшего тиражом 500 экземпляров, автор заметил: "Спешу добавить, что эта моя книжечка стихов была исключительно плохая, и никогда бы не следовало ее издавать". Зинаида Гиппиус, прочтя сборник, сказала отцу автора В.Д.Набокову: "Пожалуйста, передайте вашему сыну, что он никогда писателем не будет". Приведя этот отзыв, Набоков замечает, что "своего пророчества она потом лет тридцать не могла мне забыть". Сказано это в совершенно набоковской манере: не "до смерти" (она умерла в 1945 году), а именно "лет тридцать", считая от 1916-го, что одно и то же только на первый взгляд. Представляется вовсе не случайным совпадением то, что другая Зинаида из романа "Дар" (1937) говорит его герою, поэту Годунову-Чердынцеву: "Я думаю, ты будешь таким писателем, какого еще не было, и Россия будет прямо изнывать по тебе, - когда слишком поздно спохватится..."

Еще до того как в 1923 году выйдут уже в Берлине сразу два сборника набоковских стихотворений - "Горний путь" и "Гроздь", - окончился роман его со Светланой Зиверт, проецируемый судьбой и самим Набоковым на роман Пушкина с Аннет Олениной. Они познакомились в июне 1921 года в Берлине, куда Набоков приехал к родным на каникулы из Кембриджа. Ей было семнадцать, у нее было много поклонников. Зинаида Шаховская описывает ее той поры: "Она была высокая хорошенькая девушка, с большими черными глазами, как-то по-особенному сияющими, с темными волосами, с смуглой золотистой кожей. От нее исходили радость и теплота". Свой первый эмигрантский сборник "Горний путь" Набоков хотел было назвать первоначально с обыгрышем ее имени - "Светлица". Второй раздел сборника, представляющий собою цельный любовный цикл из двенадцати стихотворений, озаглавлен "Ты".

Светлана Зиверт родилась и училась в Петербурге. Ее мать Клавдия Евгеньевна и отец Роман Федорович, крупный горный инженер и промышленник, в 1917 году директор-распорядитель акционерного общества "Ртутное и угольное дело А.Ауэрбаха и Компании", член правления еще нескольких компаний и Азовско-Донского банка. Зиверты жили в одной из самых парадных улиц Петербурга - Миллионной, дом 10. Эта улица упоминается и у Пушкина в "Евгении Онегине":

...Да дрожек отдаленный стук
С Мильонной раздавался вдруг...

Хотя Владимир Набоков и Светлана Зиверт принадлежали к одному кругу и имели общих друзей, но в Петербурге они знакомы не были. Зато на Миллионной у Зимней канавки он встречается с Валентиной Шульгиной. Уже когда начался роман Набокова с Зиверт, в газете "Руль" 4 декабря 1921 года будет напечатано грустно-прощальное стихотворение с пометкой "В.Ш." и трогательной концовкой с воспоминанием

о юности, в юность влюбленной,
о великой ее мечте,
о том, что дома на Мильонной
на вид уж совсем не те.

Характерно, что Набоков употреблял ту же форму названия улицы, что и Пушкин в "Евгении Онегине", - "Мильонная", а не "Миллионная". На параллельной Дворцовой набережной, в доме 10, выходившем задним своим фасадом на Мильонную напротив того дома, где спустя сто лет будет жить Светлана Зиверт, Пушкин бывает в семействе Олениных. Они жили здесь с 1827 года, когда поэт вернулся в Петербург после семи лет отсутствия, и до 1830 года. Именно с этим домом связано неудачное сватовство Пушкина к Аннет Олениной, когда ее родители сочли, что поэт не лучший жених для их дочери. Спустя девяносто пять лет к тому же пришли и родители Светланы Зиверт. 9 января 1923 года они объявили жениху, что на семейном совете было решено расторгнуть их помолвку.

Ситуация оказалась столь сходной, что не могла не вызвать соответствующей ассоциации. В скорбном цикле, открывающемся стихотворением "Finis" ("Конец"), помеченном 9 января, дважды упоминается имя Олениной. Первый же раз в стихотворении "Петербург", напечатанном 14 января, в "Руле":

И слышу я, как Пушкин вспоминает
все мелочи крылатые, оттенки
и отзвуки: "Я помню, - говорит, -
летучий снег и Летний Сад, и лепет
Олениной... Я помню, как, женатый,
я возвращался с медленных балов
в карете дребезжащей по Мильонной,
и радуги по стеклам проходили,
но, веришь ли, всего живее помню
тот легкий мост, где встретил я Дaнзаса
в январский день, пред самою дуэлью..."

Еще через два дня, 16 января, было создано стихотворение "Через века", развивающее и распространяющее во времени образы предыдущего. Неназванной в нем тенью промелькнет Оленина-невеста, а Пушкин уже стоит в дуэльной позиции:

И вдоль Невы, всю ночь не спав, раз двести
лепажи зарядив и разрядив,
я шел веселый к Делии - к невесте,
все вальсы ей коварные простив.

А после, после, став вполоборота,
так поднимая руку, чтобы грудь
прикрыть локтем, я целился в кого-то
и не успел тугой курок пригнуть.

Пушкин после неудачного сватовства собирается в деревню, на прощание так и сказав Аннет Олениной, "что он должен ехать в свое имение, если, впрочем, у него хватит духу". Набокову ехать было некуда, зато Зиверты увезли свою дочь на курорт Бад Кисинген. Пушкин вскоре встретил Наталию Николаевну, Набоков - Веру Евсеевну. В стихотворении "Санкт-Петербург - узорный иней...", помеченном 23 сентября 1923 года, в последний раз появляется ассоциация с Олениной:

Мой Пушкин бледной ночью, летом,
сей отблеск объяснял своей
Олениной, а в пенье этом
сквозная тень грядущих дней.

Судьба ей одной ведомыми путями протянула эту тень от Пушкина к Набокову. Ирония судьбы, к которой так внимательны были оба поэта, проявилась в том, что Анна Оленина вышла замуж за графа Андро де Ланжерона, а Светлана Зиверт - за их правнука, тоже графа Андро де Ланжерона. Анна Алексеевна прожила большую жизнь и похоронена в Короцком монастыре под Ровно. Светлана Романовна доживает ныне свой век в Санкт-Петербурге (штат Флорида, США).

Набоков, уже до конца познавший иронию судьбы, обыгрывает ее в своем английском романе "Истинная жизнь Себастьяна Найта". Его героя, гениального писателя, очередного двойника автора, отвергает Нина Лесерф, фамилия которой по-русски означает Оленина. Она поняла, что "больше слышать не может разговоров о его сновидениях, и о сновидениях внутри его сновидений, и о сновидениях в сновидениях его сновидений". Но еще не знавший того, что приготовила ему судьба, Набоков, проецируя свой неудачный роман на пушкинский роман с Аннет Олениной, отвечает тем самым на свой же вопрос, поставленный в стихотворении "Через века":

В каком раю впервые прожурчали
истоки сновиденья моего?

Вадим СТАРК