Как хорошо быть депутатом, если до этого ты был премьер-министром...

С членом Рийгикогу Мартом СИЙМАННОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

- Вашу домашнюю заготовку можно и перефразировать: как хорошо быть премьер-министром, если до этого ты был депутатом. Ведь обе эти должности так или иначе связаны между собой, и прежний опыт депутатства в парламенте был мне, конечно же, полезен на посту премьера. Хотя должен признаться: труднее поста, чем премьер-министр, я не знаю.

- Но у вас теперь сразу две горы с плеч свалились. На недавнем съезде коалиционников в Пайде на посту председателя партии вас сменил Андрус Ээвель. Каковы ваши ощущения в связи со всем этим? Вы испытываете чувство опустошенности, горечи, обиды?

- Разумеется, я испытываю смешанные чувства. Но прежде всего - душевное спокойствие, ибо появилась возможность заняться тем, на что в течение двух последних лет совершенно не хватало времени. Сейчас я могу гораздо больше времени уделить самому себе, своему дому, своей семье. Могу больше анализировать, размышлять, ведь в течение двух лет приходилось постоянно действовать, рабочий график растягивался с восьми-девяти утра до одиннадцати вечера. Радуюсь открывшейся возможности серьезно подумать над тем, что произошло за два года. Вы первый журналист, которому признаюсь: результатом этих размышлений будет книга, которую я хотел бы закончить к началу следующего года.

- На том же съезде в Пайде Юло Нугис назвал вас самым слабым премьер-министром за последние годы. Вам хотелось бы ему возразить?

- Нугис произнес очень суровые слова, но поскольку произнес их именно он, они меня не слишком задели. Ибо в душе моей, в моей памяти хранится противоположная - со знаком плюс - оценка, высказанная по поводу моего премьерства человеком, которого я уважаю и чьим мнением дорожу.

- И этот человек...

- Индрек Мери, прежний государственный контролер.

- Лагле Парек сетовала в одном из интервью, мол, самое тяжкое для политика - осознавать, что твои желания сделать что-то полезное и нужное для общества далеко не всегда совпадают с возможностями. Ведь все или почти все упирается в деньги, а их в маленьком бедном государстве, конечно же, не хватает.

- В основном я готов согласиться с таким рассуждением, но для меня лично самым трудным - в дополнение к оппозиции - оказалось противостояние и напряжение среди своих, между своими. Конфликт между правящей коалицией и оппозицией совершенно естествен в демократическом обществе. Но конфликт внутри правящей коалиции - это посерьезнее.

- Вы имеете в виду партнеров по коалиции или своих однопартийцев?

- И тех, и других.

- Самые серьезные упреки и обвинения в адрес находившихся у власти коалиционников касались коррупции, рвачества. Очень уж они оказались "деловыми", с развитым прихватизационным рефлексом. Много писалось и говорилось об их роскошных квартирах, впечатляющих евроремонтах, директорском отношении к людям. Недавно Ханс Х.Луйк на страницах своего еженедельника "Ээсти экспресс" назвал воровство самой главной опасностью, стоящей перед правительством Марта Лаара.

- Если говорить о тех двух годах, когда я возглавлял правительство (не обо всех четырех годах, когда наша партия была у власти), то, уверяю вас, наше поведение, наши действия характеризовались государственным подходом. Это значит: мы старались действовать не в интересах партии, а в интересах всего государства, и не было ни одного бизнесмена, который пришел бы в правительство в поисках решения собственной проблемы. Много усилий было потрачено на сокращение расхождений между партиями внутри коалиции, сближение их позиций. Хотя, конечно, в наших рядах были и те, кто хотел извлечь пользу из своего пребывания во власти. К тому же государство - это не только правительство, не только Рийгикогу, но и чиновники, а среди них, к сожалению, есть и те, кто чрезмерно заботится и о своих кабинетах, и о своей служебной машине и т.д. До каждого чиновника у правительства просто руки не доходят, хотя всех под одну гребенку, конечно же, стричь нельзя.

- Считается, что вы предали своих соратников по коалиции. Во всяком случае, в этом уверен и сам Арнольд Рюйтель, возглавляющий Партию селян, которая выступила на мартовских выборах в Рийгикогу теперь уже отдельно от вас, своим списком. И не проиграла.

- Как раз перед вами в этом кабинете был журналист Юло Калм из редакции "Маалехт", и он сказал мне, что сельские жители только сейчас начинают осознавать, что наше правительство сделало для крестьян больше, чем какое-либо другое. Имеются в виду и прямые пособия, и помощь клиентам обанкротившегося Маабанка, и возмещение убытков от стихийных бедствий. Конечно, народ ждал большего, это естественно, но тут уж - сошлемся на Лагле Парек - действительно, просто не хватало денег. Так что мы никого не предавали, а государственного подхода как раз не хватало именно Партии селян, лоббировавшей только интересы крестьянства. Правительство же обязано думать и об учителях, и о пенсионерах, полицейских, бизнесменах и т.д.

- Что вы можете записать в актив своего правительства, которое постоянно упрекали в нерешительности, вполне, впрочем, объяснимой при отсутствии опоры на большинство в парламенте?

- Я бы разделил этот вопрос на две половины. По природе я не хвастун или комплиментщик, но, по существу, мы ведь сделали почти все, что обещали своим избирателям, за исключением того, что не сумели добиться решительного перелома в сельском хозяйстве. В области внешней политики: начали переговоры с Европейским союзом, наладили безвизовое передвижение в Северные страны, довели до конца переговоры с ВТО, создали межправительственную комиссию с Россией и подписали первые договоры. Как видим, и на Западе, и на Севере, и на Востоке есть ощутимые подвижки. Теперь о внутренней политике. Мы обещали учителям и работникам культуры поднять зарплату и сделали это в более или менее приемлемом варианте. Значительную прибавку к зарплате получили полицейские Таллинна и Харьюмаа. Более чем в шесть раз возросли инвестиции в регионы, деньги пошли на ремонт школьных зданий, больниц, музеев. Пенсионеры получили ощутимую прибавку к своему пособию. Вот с чем мы, действительно, не справились, так это с преступностью.

Теперь о нашей якобы нерешительности. Похоже, решительным считается тот, кто авторитарен, кто говорит зычным голосом и прилюдно ударяет кулаком по столу. Но у меня другой стиль. Мне представляется, что решение - это не громкий голос, а интеллектуальная деятельность. Если возникала проблема, я собирал специалистов, экспертов за столом, мы обсуждали и решали ее. Теперь, задним числом анализируя свою работу, я все отчетливее понимаю, что народ ждет не только решения проблем, но и разъяснения, сообщения, информации о том, почему в том или ином случае поступили именно так, а не иначе.

- Давайте попробуем под этим углом зрения посмотреть на политику в области интеграции. С одной стороны, именно ваше правительство внятно и недвусмысленно заявило, что такая проблема действительно существует. Министр Андра Вейдеманн и ее бюро координировали работу по выработке государственной концепции интеграции. Дети неграждан, родившиеся в Эстонии после 91-го года, получили право на гражданство. Но... Практика получения постоянных видов на жительство иностранцами местного розлива до сих пор вязнет в болоте бюрократизма и длинных очередей в соответствующем департаменте. А под занавес с подачи вашего правительства были приняты поправки к Закону о языке, явно идущие вразрез с международными нормами. Получается: шаг вперед, шаг назад.

- Только два шага вперед.

- Незаметно.

- Самая большая проблема в процессе интеграции - это все-таки изучение языка, а этого мы до сих пор так и не смогли наладить. Мы сделали попытку разработать статус учителя государственного языка, который получал бы - в качестве материального стимула - повышенную зарплату. Хотели тем самым подвигнуть учительство поехать трудиться в Ида-Вирумаа. Увы, пока это оказалось неосуществимой мечтой. И очереди в Департаменте гражданства и миграции до сих пор не удалось ликвидировать, согласен. Что касается поправок к Закону о языке, то это предмет отдельного, более детального разговора.

- Какую из проблем сегодняшней Эстонии вы назвали бы ключевой?

- Сохранение народа. Рождаемость все время сокращается, и, как правильно писал недавно новый министр внутренних дел Юри Мыйз, полноценно функционировать как государство нам становится все труднее и труднее. Я не верю, что мы исчезнем, что мы вымрем, но экзистенциальная проблема, действительно, ключевая. Притом очень тяжелая и сложная, потому что административными мерами ее не решить. Тут ведь все важно: успешное развитие экономики, насыщенность рабочими местами, материальное благосостояние общества, уверенность в завтрашнем дне, в будущем. Во время поющей революции сердца людей были переполнены надеждой. И рождались дети. А сейчас многим тяжело, растет безработица, сельское хозяйство в упадке. И рождаемость сокращается.

- Что собой представляет сегодня Коалиционная партия? В парламенте у нее есть небольшая фракция, но в ней собственно коалиционников только трое - Иви Ээнмаа, Юло Нугис и вы. Есть ли у партии надежда на возрождение?

- После мартовских выборов, когда нас постигла серьезная неудача, многие коалиционники, и я в том числе, задались тем же вопросом: есть ли у партии будущее? Но сейчас, когда между мною и Тийтом Вяхи - во имя общепартийных интересов - заключено соглашение, когда наши противоречия значительно заземлены, надеюсь, партия расправит плечи. Вчера у нас было заседание правления, сегодня мы тоже совещались. Думаем об осенних выборах в органы местного самоуправления, разрабатываем план действий.

- В чем, собственно, заключаются разногласия между двумя самыми видными персонами Коалиционной партии?

- Об этом я подробно напишу в своей книге. Это из области человеческих взаимоотношений и касается скорее психологических моментов. Не вопросов принципиального, мировоззренческого характера.

- Знаете ли вы, что вас в шутку называют котом Базилио?

- Знаю.

- А почему? Кот Базилио и лиса Алиса - хитрые корыстолюбцы, пытающиеся обмануть доверчивого Буратино. Какое это имеет к вам отношение?

- Никогда ранее - ни в детстве, ни в юности - никому в голову не приходило так меня называть. Но вот при моем назначении премьер-министром кто-то из журналистов "Ээсти экспресса" на первой странице написал о том, что у Сийманна лицо чем-то напоминает кота Базилио. И пошло, и поехало.

- Ваша улыбка - тоже предмет особых дискуссий в обществе. Одним она внушает уверенность, других удивляет, третьих раздражает. А что за ней кроется?

- Не знаю, что и ответить. Об этой улыбке так много говорят, что я даже пробовал усилием воли удерживать каменное выражение лица. Но это уже было не мое лицо. Я таков, каким меня создала природа.

- В свое время вы руководили Эстонским радио и телевидением, то есть побывали не только в первой и второй, но и в четвертой власти, каковой считаются средства массовой информации. Каковы, на ваш взгляд, отношения между властью и прессой? Адекватно ли пресса информирует общество о том, что происходит во властных структурах? Марью Лауристин говорила мне, что представители первой, второй и третьей властей нередко упрекают печать в том, что она путает себя с первой и второй властью...

- Я думаю, что отношения власти и прессы в любом демократическом обществе очень сложны, и это касается не только Эстонии, но и Финляндии, и Франции, и США. Власти всегда кажется, что печать необъективна, неадекватна. И, действительно, пресса нередко перебарщивает, чрезмерно и не по делу критикует. Но что поделаешь? Если печать не будет критической, исчезнет тот самый социальный контроль, который государственной власти просто необходим. Сам я, действительно, работал в СМИ и знаю, что журналисты делают серьезное и трудное дело, и, хотя они далеко не всегда объективны (тут уж - дело чести журналиста и его этических принципов), их труд обществу необходим. Иного пока не придумано. Я всегда начинаю свой рабочий день с чтения газет, считая это время именно рабочим. Важно знать, какие проблемы волнуют общество, кто из чиновников чем отличился и т.д. Власть дает хлеб журналистам, пищу для их размышлений. Они, в свою очередь, не дают власти отчуждаться от народа, использовать свое положение в злонамеренных целях. Короче, противостояние между властью и прессой есть, но оно неизбежно.

- Известно, что у экс-министров сельского хозяйства выработалась традиция ежегодно собираться где-нибудь в красивом месте на берегу реки или озера, сходить в баньку, выпить водочки, закусить и поговорить за жизнь. Нет ли такой традиции у экс-премьеров? А им ведь есть о чем поговорить...

- Пока такой традиции не сложилось. Когда я работал на телевидении, мы организовали серию передач "Вечера в "Глории", куда пригласили сначала Эдгара Сависаара, потом Тийта Вяхи, Марта Лаара. Я сам вел эти передачи, и, думаю, они были интересными для телезрителей. Став премьер-министром, я пригласил на встречу всех своих предшественников. Думал, что такие встречи станут регулярными, но не получилось. Быть может, Март Лаар нас теперь соберет...