Мой муж - домохозяйка

К классическим семейным, "домашним" мужчинам можно отнести три разновидности. Те, кого уволили с работы и они вынуждены при работающей жене выполнять ее домашние обязанности. Те, кто по натуре своей не может позволить задержавшейся на работе жене самой готовить ужин. И, наконец, те, кто руководствуется иными соображениями, о которых, как правило, не говорят. Потому что не принято как-то говорить о настоящей любви. Принято разбираться с мужем или женой, как со сварливым соседом по коммуналке: "Я целую неделю сортир чистила, а ты ни разу", "Не занимай ванную, кроме тебя в квартире люди есть", "Я тебе каждый день обед готовлю, а ты не сможешь один раз хлеба купить" - и так далее. При этом настоящая любовь не исключает бытовых проблем - не манной же небесной питаться. Просто для любви не характерно сведение счетов. И, собственно, поэтому совершенно неважно, кто занимается хозяйством дома: муж или жена.

В его душе наступил мир

- Я ему говорю: "Такую зарплату, что платят сейчас мне одной, мы с тобой вместе ни разу в жизни не получали. Зачем работать двоим, когда есть такая зарплата?" Если бы он столько получал, я бы ни за что не пошла работать... И тут он начинает кипятиться и орать, что в том-то и дело, что не он - мужчина - получает такую зарплату, а я! И все - разговор заканчивается.

Дядька мой просто принадлежал к той породе людей, которая работает обычно лет с пятнадцати и не видит для себя судьбы иной. Поэтому и тогда, потеряв почву под ногами, он потерял словно бы часть себя. Раньше был гостеприимный весельчак, а теперь превратился в замкнутого бирюка. Целыми днями пролеживал на диване, уставившись в потолок. Тетя Надя приходила с работы часов в восемь, совершенно измученная своими компьютерами, надевала фартук и готовила ужин. Но дядю это, кажется, не только не жалобило, но еще больше ожесточало - она, мол, мучается, а я на диване лежу... Вот какой я никчемный негодяй. Это было похоже на мазохистское любование собственной слабостью. И тетя Надя просто не знала, как ей вывести его из этого состояния.

Помогла моя мама, его сестра. Она как-то позвонила ему и сказала: принимай, братишка, сейчас к тебе нагряну. Приехала. Он лежит на диване. Она сделала вид, что обиделась, и стала ругаться на него. И, странное дело, как только она назвала его теми самыми именами, какими он, вероятно, сам себя называл в своем самоуничижительном состоянии, он возмутился. Вскочил с дивана, стал носиться по квартире, крича, что он не виноват в том, что власть сменилась, что его бедная жена вынуждена зарабатывать за двоих. Что он может с этим поделать? Мама посоветовала ему для начала заняться хоть каким-нибудь делом, обед приготовить и прибраться. "А то лежишь, как в конюшне", - сказала и ушла.

С того времени начались перемены. Тетя Надя не могла в себя прийти от изумления. Дома ее встречали запахи каких-то великолепных блюд. Дядька и раньше мог неплохо приготовить что-нибудь эдакое, а сейчас развернулся во всю ширь и мощь. Дом блестел чистотой. Но самое главное - он изменился внутренне. Нельзя сказать, что он преисполнился идиотического оптимизма и удовлетворился своей ролью домохозяйки. Но он с интересом расспрашивал жену о работе, водил ее по вечерам гулять к пруду, чтобы спалось ей лучше. В общем, тетя Надя смеялась: ухаживал за ней, как за молочной коровой, приносящей в день по десять литров молока. Казалось, что у него в душе наступил мир...

Как-то я шла в центре и встретила его. Он на ходу читал какие-то бумаги. Я остановила его, стала расспрашивать. Оказывается, он разослал свое резюме и сейчас ходил на собеседование. Работа ему понравилась, но деньги маленькие. "Теперь, - сказал он, - если я и пойду работать, то зарабатывать должен больше жены". Роль домохозяйки была ему явно не по душе. Но уступить принципу он тоже не собирался.

Сейчас он уже два года работает - они с приятелем создали небольшую фирму по ремонту и сборке компьютеров. Денег получает больше, чем жена, а график так и остался свободным, поэтому поневоле ему приходится встречать тетю Надю с пирогами.

Она должна оставаться женщиной

Андрей - наш университетский приятель - женился рано и, как мы все считали, неудачно. Жена была молоденькой девочкой, которая до свадьбы изображала из себя жертву собственной матери, а после свадьбы стала очень похожей на нее. Она все никак не могла забеременеть и винила в этом Андрея, и тот безропотно отдавался в руки врачей для всевозможных проверок. Потом оказалось, что проблемы у нее - из-за раннего аборта. Мы все хором умоляли его развестись, пока нет детей. Но как только она чувствовала, что муж отдаляется, моментально закатывала по-настоящему страшные сцены - с разрезанием вен на руках, бросанием к окну с угрозой выброситься, с весьма натуральными обмороками и прочим безобразием. Тогда Андрей откладывал свое решение, трогательно говоря нам, что только нормальная, счастливая семейная жизнь и рождение ребенка могут поправить ее нервную систему.

Наконец у них все получилось - родилась девочка. Страсти действительно притихли. На время. Потом девочка стала подрастать, и все возвратилось на круги своя, хотя - надо отдать должное Андрею - в гораздо менее кровавых формах. Тогда у него созрела новая идея - устроить жену на работу. Он отправил ее на курсы бухгалтеров. Потом через своих ребят - в очень хорошую контору, где она быстро поднялась от простого бухгалтера до главного и стала совсем уж матроной. Во-первых, она считала, что зарабатывает исключительно себе на шпильки, хотя на такие деньги можно было купить вагон украшений. Во-вторых, она совершенно перестала заниматься домом и ребенком. Андрей безропотно взял на себя женские обязанности. Когда приходила жена, обед был на столе. Она ковыряла вилкой мужскую, не очень ловкую стряпню и уходила в комнату, кинув через плечо: "Ты ведь помоешь посуду? Я устала".

Мы все знали об этом, но теперь уже не давали советов и старались избегать его жалобных исповедей: предупреждали ведь, чего теперь плакать? Видимо, это наше отчуждение как-то встряхнуло его, потому что в один прекрасный день уехал от нее жить к своей матери. Оставил ее с ребенком. Была осень, и он ходил зеленый и измученный разлукой с дочкой, которую безумно любил. В этом состоянии он пребывал и сейчас, когда я варила ему кофе. Он объяснил мне, что жена всегда все делала только на одного - кофе на одну чашку, тарелку с полки - одну. "Знаешь, почему я от нее ушел? - сказал Андрей. - Я просто понял, что она не должна быть мужчиной. То есть приносить деньги в дом - и все, больше ничего. Есть женщины, которые оправдывают это занятие какой-то своей потаенной женственностью. Она все искупает. У этой же женственности нет. А я не хочу быть гомиком. Я вдруг почувствовал, что единственный способ остаться мужчиной - это сбежать как можно скорее. Я готов варить обед и мыть полы, но для совсем другой женщины. Я готов стопроцентно облегчить ей жизнь, но только если она останется женщиной".

Главный здесь ты...

Как-то мы с ним разговорились. К Владимиру Александровичу я тогда пришла по какому-то делу. Он открыл мне дверь и с порога заявил, что будет сейчас меня угощать. Я попыталась робко отказаться, но он замахал руками и заявил, что такую индейку, которую он мне сейчас соорудит, едят в Америке только на День благодарения. Повел меня в кухню. Он ходил босиком, мягкими кошачьими движениями выдвигал ящики и что-то доставал оттуда, тихо шлепал дверью холодильника, стучал ножом по деревянной доске. Стол, на котором он готовил, был необыкновенно красив. Я еще подумала тогда: разве бывает такой стол, когда готовишь? А у него - сверкающая янтарем бутылка масла бросала солнечные блики на кафельную плитку, казались неестественными, неживыми зелень, глянцевые яблоки, редис и даже выпотрошенная безголовая индейка и классический "голландский" лимон с наполовину снятой кожицей...

Потом мы с ним обедали - полотняная скатерть, салфетки. Сам хозяин переоделся, откупорил бутылку вина. Он трогательно ухаживал за мной. Я в восхищении сказала ему, что если питаться вот так всегда, то быт, конечно, не будет вызывать никакого отторжения и мысли о бесплотном существовании никогда не возникнут.

- Знаешь, - сказал он, - у нас в семье всем в доме занимались женщины. Мужчина находился в привилегированном положении. Ему полагалось предаваться мужским занятиям - добывать деньги, вносить мужскую струю в воспитание детей. Все остальное делали мама и бабушка. И только иногда отец устраивал праздник. Пока женщин нет, он мудрил на кухне, накрывал на стол. И когда они приходили, их встречали нарядный отец, прекрасное угощенье. Мама всегда была чрезвычайно благодарна мужу за такие праздники. Не потому, что он освобождал ее от готовки. Для нее это был знак, что отец любит ее. Да-да, можно доказать любимому человеку свое чувство таким простым способом - убрать дом, приготовить обед, встретить его ласково... Сделать его жизнь легкой и комфортной.

Он встал, улыбаясь, словно подтверждая свои слова, убрал тарелки и налил в бокалы еще вина...

Екатерина ФИЛАТОВА.

Комментарий психолога

Возникшая "вилка" и загоняет несчастного мужчину в порочный круг. Особенно если хозяйствовать дома ему пришлось в силу обстоятельств - скажем, его уволили с работы. Поэтому человека, занимающегося домашним хозяйством добровольно, стоит оценивать не как Богом и женой забытого, а как вполне современного, адаптировавшегося к нынешней ситуации. Для него ведение домашнего хозяйства наравне с женщиной - это нормально. И нормально прежде всего потому, что свой мужской престиж он может подтвердить не количеством денег, которые зарабатывает, и не тем, что он будет отказываться от женской работы. У него есть другие ценности, которые он может предложить женщине. А чтобы облегчить жизнь неадаптировавшемуся мужу, нужно немного постараться для него. Постараться искренне убедить его, что все, что он делает дома, будучи домохозяином, а не домохозяйкой, - основа, фундамент семьи, без которого она попросту перестала бы существовать. Таким образом, женщина не опровергнет, а подтвердит ему его представление о роли мужчины в семье. Но, конечно, поощрять мужа, хвалить его, сопереживать может только женщина, которая хочет этого, которая честно может восхищаться собственным мужем.

Кроме того, создание в доме комфорта, уюта - творческое занятие, и оно может привлечь мужчину, который изначально видит в себе творца. Поле его творчества может быть самое неожиданное - подготовка и заключение выгодного контракта или продумывание и создание интерьера у себя дома. Очень важно, чтобы женщина, переложив на мужа часть своих обязанностей, тем не менее подтверждала мужу его мужскую сущность. Это важно даже в том случае, если муж сохраняет все свои привычные правила поведения, а уж тогда, когда он про себя отказался от них, это важно вдвойне. Женщина, ставшая начальником, вынужденная быть хладнокровной и мужественной на работе, должна оставаться мягкой и женственной дома.