Март Хелме: "Москва останется в моем сердце"

- Вы покидаете Москву как посол какой-то великой державы - почти каждый день кто-нибудь из ваших коллег-послов дает в вашу честь обед или ужин. С чего бы это? Или Эстония стала великой державой?

- Я думаю, за те четыре с половиной года, что я пробыл в Москве, Эстония, как государство, получила признание. К ней больше не относятся как к какому-то постсоветскому образованию, но как к государству, к которому можно относиться всерьез, которое прошло очень быстрый, бурный и положительный путь развития. Я считаю, что все эти ужины - известная дать уважения эстонскому государству, которое переходит и на мою персону.

- В течение многих лет вас обвиняли в том, что вы не любите русских и не общаетесь с ними, предпочитая западных дипломатов. Это так? Как, например, провожают вас русские?

- Это неправда, что я не люблю русских и не общаюсь с ними. Я всегда негативно относился к русскому империализму, но мне очень нравится русское гостеприимство, их широкая душа, просторы России, необъятность, которую трудно встретить в Эстонии. Я не общался с людьми, которые намеренно и при каждом удобном случае пытались оскорбить эстонское государство и меня лично. Я считал, что в мои должностные обязанности не входит быть мальчиком для битья и давать возможность через меня оскорблять эстонское государство. Те, которые считают, что я должен был поджать хвост, по-моему, ошибаются.

- Эстония - это государство, которое приятно представлять? Другими словами, Эстония для вас является хорошим тылом, когда вы находитесь в столь непростой стране, как Россия?

- Это как посмотреть! Глядя на госаппарат Эстонии извне, кажется, что он слишком сосредоточен на внутренней политике. Конечно, каждое государство ориентируется в своей внешней политике на внутреннюю, но для Эстонии как для небольшого государства внешняя политика намного важнее, чем для других стран. В то же время некоторые неприятные моменты за время независимости Эстонии были скорректированы. Например, начали понимать, что посол Эстонии - это не человек, который ходит по каким-то учреждениям, пытаясь подружиться с нужными людьми с помощью бутылки "Вана Таллинна". Кроме того, скажем честно, что сегодня в Москве никого уже не купишь бутылкой "Вана Таллинна". Масштабы стали несколько шире. Что же касается эстонского государства как такового, то несмотря на все проблемы, которые у нас имеются, его очень приятно представлять. В некоторых случаях я могу с гордостью сказать: "А у нас в Эстонии - вот так".

- Поговорим о политике. Все эти четыре года, что вы здесь находились, мы хотели заключить с Россией договор о границе. Почему это не сделано и когда будет сделано?

- Договор о границе - очень важный символический атрибут наших отношений. Неделю назад, во время встречи в Петербурге министров иностранных дел Ильвеса и Иванова, мы подняли вопрос о том, что можно было бы подписать этот договор. Иванов ответил, что да, Россия признает, что вся документация готова, и у Москвы в принципе есть политическое желание подписать этот договор, но министерство иностранных дел, как одна из ветвей исполнительной власти, не может предложить на рассмотрение Думе документ, ратификация которого кажется чрезвычайно сомнительной. Так что несмотря на то, что время для подписания созрело, внутриполитическая обстановка в России не позволяет министерству иностранных дел пойти на этот шаг.

- Момент взаимной высылки дипломатов весной 1996 года был самым трудным в эстонско-российских отношениях за время вашего пребывания в должности посла в России?

- Думаю, что да. Это был самый критический момент, и это было нечто большее, чем просто высылка дипломатов. Я бы хотел напомнить статьи, которые появились в то время в российской печати на тему восстановления СССР и новой оккупации стран Балтии (сценарии Антона Сурикова). Такие вещи никогда не происходят случайно, особенно если они носят столь массовый характер. Думаю, мы проявили в то время довольно большую твердость, и резкие заявления, а также то, что мы привлекли внимание к возможной опасности, не оказались бесполезными усилиями. Это был самый горячий момент холодной войны. Потом началась постепенная нормализация отношений, а в 1997 году нам удалось провести несколько встреч на очень высоком уровне, президент Ельцин выступил с несколькими заявлениями по поводу сокращения численности войск на северо-западе России, и все потихоньку начало успокаиваться. Той холодной войны больше нет. Сейчас, когда я бываю в министерстве иностранных дел, я знаю, что мы можем все обсудить спокойно, без эмоций и обвинений - взять хотя бы случай с Калачевым. Мы просто констатируем, что это произошло, и обмениваемся мнениями.

- Можно ли сказать, что существенный поворот произошел после того, как Эстонию пригласили на переговоры по поводу вступления в Европейский союз?

- Несомненно, это и заявление НАТО в Мадриде. Они дали России отчетливый сигнал, что к Балтийским странам нужно относиться несколько по-другому. Особенно к Эстонии, потому что не стоит недооценивать прагматизм внешней политики России: здесь быстро сообразили, что в будущем Эстония станет чрезвычайно выгодным экономическим партнером, поэтому необходимо произвести некоторые дипломатические рокировки.

- А для России не изменились горячие точки? Когда-то, глядя из Москвы, самым большим и зловещим государством в мире была Эстония, потом еще более огромной и зловещей стала Латвия, а потом, начиная с бомбардировок Югославии, это место снова заняли США?

- Да, центры тяжести сместились. Россия сейчас гораздо больше сосредоточилась на своих внутренних проблемах, чем, например, в 1994-1995 годах, когда как в Эстонии, так и здесь, в России, верили в то, что еще чуть-чуть, и начнется большой экономический подъем. Сейчас Эстония, несомненно, не входит в число внешнеполитических приоритетов России, и роль Эстонии в ее внутренней политике очень мала.

- Вы упомянули Калачева. А как вообще вы воспринимали деятельность спецслужб Эстонии?

- Без комментариев.

-В западных учебниках по дипломатии утверждается, что в каждом посольстве сидит резидент...

- Без комментариев.

- А российские спецслужбы? Вы чувствовали, замечали или предполагали руку преемников КГБ?

- Чувствовал, замечал и предполагал.

- Как? На каком основании?

- Случались странные телефонные звонки, встречались странные люди на улице, которые силой хотели пробиться ко мне сюда для разговора. Собрав все это вместе, можно составить представление. Это как складывание мозаики.

- Хельдур Ларетей, который был здесь послом в двадцатые годы, вспоминал, что часто именно в День независимости Эстонской Республики отключали электричество. А с вами такие детские проказы не устраивали?

- В 1996 году случилось нечто подобное. Был прием по случаю Дня независимости, и мы попросили московскую милицию перекрыть улицу, на которой находится посольство, чтобы проехать могли только приглашенные на прием, так как улица узкая, и иначе парковка была бы невозможна. В ответ на это пожарные, которые находятся напротив нас, сочли, что сейчас самое подходящее время мыть и ремонтировать свои пожарные машины. Одну машину никак не могли завести, так они выкатили ее силой.

- Сейчас вас на приеме в честь Дня независимости больше не поздравляют с Днем Советской армии?

- Больше такого не случалось. Но один раз, действительно, было.

- Вы долго наблюдали за шатанием России туда-сюда еще до приезда в Москву. Вы можете предсказать, что ждет эту страну?

- Предсказание - неблагодарное занятие. Если думать логически, то неизбежно придется закрутить некоторые гайки, потому что такой анархический капитализм, какой наблюдается в демократической России, принесет только ядовитые плоды. Его нужно направить в какое-то русло, а учитывая анархический настрой народа, это можно сделать, только закрутив некоторые гайки. Ключевой вопрос - деньги. В нынешнем положении никто не станет вкладывать деньги в Россию в необходимом объеме. Поэтому эти деньги нужно где-то отыскать. В России устанавливается жесткий контроль над валютными сделками и банками. Я думаю, что административными и даже репрессивными методами в России начинают устанавливать элементарный порядок.

- Вам жаль, что вы больше не сможете вблизи наблюдать за этим развитием? Вам жалко уезжать из России?

- Нет. В моей жизни это был очень трудный период, смею даже сказать, что здесь один год можно считать за два. Я больше пяти лет проработал в России и считаю, что исчерпал себя. У меня нет больше ни свежих идей, ни желания. Я бы хотел заняться чем-то другим. Для этого министерство иностранных дел с Божьей помощью и придумало ротацию. Но я всем говорю, что Москва навсегда останется в моем сердце. Это было такое трудное, интересное и полное событий время, и здесь я достиг очень многого.

Интервью взяла

Кадри ЛИЙК.

("Postimees").

На снимке: бывший посол Эстонии в Москве Март Хелме признался, что каждый проведенный там год можно считать за два.