|
|
"Имматрикуляция Михайловича"Так озаглавил свои размышления в Eesti Ekspress эстонский обозреватель Андрей Хвостов. Среди моих знакомых русских, пишет он, в последние дни царило большое оживление. Понятно, почему. Если признаками твоего наличия здесь считаются бесконечная очередь за дверями ДГМ да собрания 9 мая на Тынисмяги, а в остальном тебя вроде бы и нет, то послевыборное сообщение, что будущее Таллинна находится в твоих руках, очень возбуждает. Я понимаю чувства знакомых русских. И я за них рад.Но больше рад я за эстонцев, поскольку в нашей политической жизни появилось нечто совершенно новое. Это новое, пользуясь словами одного русского журналиста, автор формулирует так: до выборов монополию на русскую политику держал Эдгар Сависаар, что с точки зрения остальных эстонских партий напоминало некий заговор. Сависаар управляет в Таллинне с помощью русских - привычно заявляли они, намекая, что до такого управления истинно проэстонские силы не опустятся. И вот пришел конец демонизации союза Сависаара и русских. Таллинн, как и Париж, стоит обедни. И хотя чистота веры партии-лидера "тройственного союза" никуда не исчезла, партия готова в известных случаях все же сотрудничать с "нечистыми". Тем самым первый шаг на пути политической интеграции эстонцев и русских сделан, и объявить, что его не было невозможно. Хотя бы уже потому, что пожертвования фигурами Евгения Когана и Марта Нутта записано в политические шахматные анналы Эстонии. У русских тоже новое расположение звезд. Беспартийный Леонид Цингиссер, шедший на выборы по списку "Выбор народа" - союзника центристов, перешел в противоположный лагерь - "тройственный союз плюс коалиционники плюс "Народное доверие". У своих избирателей и знакомых он уже получил ярлык предателя. Если эстонцы свыклись со странствующими рыцарями (в патовой ситуации они даже необходимы), то для русских они непривычны. Но русским предстоит пройти еще одно, более серьезное испытание бесконечным спором о правизне и левизне. Если эстонцы достигли консенсуса в том, что в современном мире подобная расстановка ориентиров более невозможна, то у русских стремление различать ориентированность все еще актуально. Все русские политики шли на выборы с левыми лозунгами, а после выборов оказались готовы объединиться с правыми. Такого их избиратели понять не могут. И первым шагом Цингиссера была попытка объяснить своим сторонникам, что не важно какого цвета кошка лишь бы мышей ловила. А ловить мышей может только тот, у кого власть. Русский политик не может позволить себе роскоши быть в опозиции. В конце концов это знают все. А означает ли это союз с центристами или против центристов - безразлично. И в заключение автор делает небольшое пояснение по смыслу заглавия своего комментария. Прибалтийский дворянин, для которого при всех властях была одна забота - отстоять собственные привилегии, добился в середине XVIII века дворянского матрикула. Только человек, чье имя было занесено в этот матрикул, имел право на приобретение наследственной дворянской усадьбы, участвовать в Ландтаге (законодательном собрании) и избираться в самоуправления Прибалтийских провинций. Кого не было в матрикуле, того как бы и вовсе не было. Роман Кросса "Имматрикуляция Михельсона" - история эстонца, добившегося признания наличия своего существования. В конце концов этого удалось добиться и нашим русским.
|