Деревeнский детектив

Юрий ГРИГОРЬЕВ.

Время "Ч"

Колян сидел в зоне, думая о двух вещах: на похороны он не попадет, а того, кто Наташу задушил, убьет только через полтора года.

Как это доказательств не нашлось и этого гада отпустили, думал Колян. Вот против него самого когда-то сразу все улики нашли. Самая большая "улика" лежала у шкафа - это был сосед, истыканный ножом. Нож валялся тут же. Николая Рогнединова взяли через неделю. На суд пришли старшая сестра, ее сожитель Горгау, мать и Наташа, тогда совсем маленькая девочка, мало понимавшая, что происходит и куда уводят ее любимого брата.

В зоне Коляну назвали Наташиного убийцу: тот самый Горгау.

Маленький поселок в Харьюском уезде, где жили Рогнединовы, невелик. Все знали, что Наталью нашли задушенной ее же шарфом дома. Девочка всегда заступалась за старших при семейных разборках, не могла скрыть своего отвращения к вечно грязному, с засаленной головой Горгау. Она говорила ему: "Зачем вы плюете в стакан, дядя? За обедом-то..."

Когда Колян вышел на волю, мать первые дни все ходила за ним, словно хотела поговорить, но боялась. Колян сказал: "Все знаю, сам разберусь, не встревай".

В местной и столичной полиции у Коляна было много знакомых, если так можно, конечно, выразиться. От них он узнал, что Горгау отпустили быстро. Он всем говорил, что не виноват, раз отпустили, но соседи обходили его стороной.

Что уж там еще накопал Колян, неизвестно, но только он сам назначил время "Ч".

С ножом в кармане он ходил вечером возле дома и наконец увидел Горгау. Тот был пьян, гулял, задевая редких прохожих: вся молодежь, уже подалась на дискотеку, старики досмотрели телевизор и легли спать.

...Колян бил Горгау ножом и приговаривал, что каждый удар - за Наташу. Скоро сбился со счета.

В полицию Николай Рогнединов пришел сам. С повинной. На этот раз ему дали одиннадцать лет. Горгау похоронили недалеко от Наташи.

Ты отказала мне три раза...

Мужа бабушки Шуры парализовало давно, так что утром семнадцатого января старушка, собираясь на какой-то праздник в церковь, все приговаривала: "Сегодня грешить нельзя. Праздник какой!"

Когда вечером она пришла домой, удивилась, что замок на двери открыт. Удивилась, но не забеспокоилась: решила, что по забывчивости дверь не заперла.

Едва бабуля перешагнула порог, на нее кто-то набросился. Она тут же узнала тридцатисемилетнего соседа Андриевского.

Злодей втолкнул бабку в комнату и долго насиловал ее на глазах у парализованного мужа. Она кричала так, что осипла. В конце концов Андриевский пригрозил бабуле убийством и сбежал.

Александра, однако, в ту же ночь позвонила в полицию. Обещали приехать утром. Бабка Шура с соседкой направились навстречу правосудию и по дороге встретили ночного насильника. Он, что называется, спал с лица, умолял старушку с ним поговорить, желал объяснить причину своего неукротимого возбуждения. Однако поговорить Андриевскому удалось только со следователем.

Потом он все отрицал, кроме того, что был в доме бабки. Вроде заходил поинтересоваться здоровьем ее супруга. Но соседи в один голос говорили: не стала бы Александра себя просто так позорить, к тому же экспертиза факт насилия подтвердила.

Следователь детально восстановил предыдущие события того дня. Андриевский ходил на кладбище и три раза к бывшей жене. Хотел помириться. Три раза женщина ему отказала. Тогда он пошел и изнасиловал Александру.

В уголовном деле Андриевского есть сведения о его "боевой" молодости. Когда ему было четырнадцать лет, он на краю поселка поймал "малоумную С.", а проще говоря, деревенскую дурочку, и изнасиловал ее. Надеялся, что она никому не расскажет. А та возьми да похвались...

Следующее "невоздержание" Андриевский совершил, едва выйдя на волю. Его снова посадили. И вот - бабушка Шура...

Андриевскому теперь сидеть девять лет. И еще надо заплатить жертве несколько тысяч крон за моральный ущерб. В деревне теперь судачат: суд попался добрый - "за половые грехи денег обычно не присуждают".

Муж под "душем"

Однако, уважаемые, не спешите делать свои выводы. Все истории, квалифицируемые в дальнейшем как бытовое убийство, на этом заканчиваются, а наша только начинается.

Валя уложила безвременно усопшего друга в ванну да позвала соседей, чтобы помогли его помыть. Соседи мыли, а хитрющая бабец рассказывала, что муженек только что умер от инфаркта.

Так уж совпало, в квартиру заглянул и сосед - работник полиции. На его предложение отвезти труп в морг Валентина высказалась в том смысле, что инфаркт в подтверждении не нуждается.

Вот так бы и похоронили мужика, если бы не его сестра, подоспевшая на похороны. Ей не выдали справку на погребение без заключения патологоанатома. А тот увидел дырку в голове от... "инфаркта".

Валентина Догмар покинула Раквере на семь с половиной лет...

"После двадцати..."

Та, сообразив, что к чему, припугнула Кирилла женихом, отбывающим скучные, однако последние деньки в тюрьме Мурру. Но насильника это не остановило... А потом, вспомнив о женихе, Локшин решил, что оставлять жертву в живых нельзя.

Он задушил девчонку шнуром, труп утопил в каком-то озерке. Случайному прохожему зачем-то сболтнул: "А знаешь, я чувиху утопил..." Ему не поверили.

Девушку искали и нашли: Локшин плохо привязал металлический груз.

На суде он убеждал всех, что это какой-то мужик убил, а труп они прятали вместе. И выглядел мужик "после двадцати".

- Мы все здесь, кроме тебя, после двадцати, - вздохнула судья.

Когда Кирилл Локшин выйдет, ему тоже будет "после двадцати": сидеть придется десять лет.

"Итоговый" узел

На этот раз он пошел по другой статье - за то, что выхватил мешочек из бабулиных рук.

Плакала старушка, бежала по улице за окаянным, просила отдать пенсии. Дергач швырнул немного денег. Остальные "пропил, потерял, раздал долги".

Взяли Дергача, понятное дело. "Дурак, - говорили в суде его знакомые, - крал и даже не прятался. Вот теперь четыре года сидеть..."