Загадка реформиста, ставшего центристом

- Безработным я оказался впервые в жизни. И, надо признаться, чувство это дискомфортное, неудобное, а, прямо говоря, отвратительное. Конечно, я не сижу без хлеба, ибо получаю компенсацию как член Рийгикогу предыдущего созыва. Надеюсь, ко времени истечения срока компенсации работу уже найду. Правда, мне уже пятьдесят, но я, слава Богу, здоров, руки-ноги на месте, голова соображает. Многое знаю, многое умею.

- Какие-то друзья-приятели есть...

- И это тоже. Сейчас мне особенно понятно, какую роль в нашей жизни играют человеческие контакты, дружба. Но это ведь ценности на все времена.

- Что вам больше импонирует, предпринимательство или наемный труд?

- Я все-таки из второй породы, мне проще беречь и приумножать то, что создали творцы. Разумеется, я не пассивный исполнитель, у меня есть свои идеи и предложения, но начинать с чистого листа, на пустом месте я бы не решился. Нет у меня необходимой для этого предпринимательской жилки.

- А журналистика? Вы не исключаете для себя возвращения на прежнюю стезю?

- Конечно, не исключаю, но этот спасательный круг я оставляю про запас, на тот случай, если не удастся найти что-либо другое.

- Вы ведь родились на Хийумаа, а островитяне - такое уж бытует мнение - люди глубокомысленные, философски настроенные, умеющие посмотреть на эту жизнь как бы со стороны. Хотя бы со стороны моря...

- Все это, действительно, присуще островитянам, но я прожил в Кярдла всего лишь первые полтора года и по сему случаю звания настоящего хийумаасца не заслужил. Но что-то благодаря острову во мне, конечно, есть. Может быть, чувство юмора.

- В годы самых ярких и жарких дискуссий о судьбах Эстонии вы были главным редактором "АК" на Эстонском телевидении, а затем и главным редактором редакции публицистики. Как вам тогда работалось?

- Это было самое счастливое время в моей жизни, ведь то был пик единения народа, его устремленности к заветной цели. Средства массовой информации были тогда действительно массовыми. Газеты достигли пика своих тиражей, телевизионные дискуссии затягивались за полночь, преодолевая все препоны, нарушая все графики. После таких передач меня вызывал "на ковер" Рейн Эльвак, зампред Госкомитета по радио и телевидению. Кулаком по столу он не стучал, методом угроз и ультиматумов не пользовался, но говорил все, что ему по должности было положено. А я разводил руками, что-то объяснял, в чем-то оправдывался. Но мы оба понимали: дуют новые ветры, и дышать становится легче. Хотя разноголосица мнений в обществе была неописуемая. Незнакомые люди подходили ко мне на улице. Одни возмущались: что вы себе позволяете? Зачем вчера обидели, подвели Индрека Тооме, который так много сделал для республики? Другие пожимали руку: так держать, аудитория с вами. Несовпадение мнений - нормальное явление в демократическом обществе. Так и должно быть. Но мы к этому еще не были готовы, поэтому общество было обрадовано и одновременно шокировано открытостью и остротой дискуссий.

- Вполне естественно, что политическая журналистика привела вас в публичную политику - сначала в Народный фронт, а затем и в партию. Почему вы выбрали именно реформистов?

- Честно говоря, меня приглашали в разные партии, и я, уже будучи к тому времени чиновником Министерства экономики, присматривался ко всем политическим командам. Сийм Каллас, именно он, его личный авторитет, его убежденность в правоте либеральных идей, показались мне наиболее убедительными и привлекательными. Под руководством Калласа партия стала динамично развиваться, рейтинг ее стремительно пополз вверх. Мы встретились с Калласом лично, поговорили "за жизнь". И я стал реформистом. А в 95-м году и членом Рийгикогу.

- Но вот нынче летом, а точнее - в августе, вы поразили, удивили, озадачили общественность, написав сразу два заявления. Одно - о выходе из Реформистской партии, другое - о вступлении в партию Эдгара Сависаара. Лично я в самом факте перехода из одной партии в другую не вижу ничего сверхъестественного. Не вы первый, не вы последний. К тому же, процесс партийного строительства в республике еще не завершен. Одни партии расслаиваются, другие наоборот, складывают свои усилия. Да и отличия между отдельными партиями едва различимы. Все это, однако, не касается реформистов и центристов. Эти партии состоялись, и они - явные антиподы. Противостояние этих партий - идеологическое (хотя личные симпатии - антипатии тоже имеют место). В чем же причины вашего разрыва с реформистами?

- Причин несколько, но, может быть, две из них я бы выделил особо. Какая из них важнее, не знаю. Начну с более личной. В последнее время я стал ощущать себя не совсем в своей среде. Ведь не секрет, что реформисты - это партия молодых и успешных.

- А Валве Кирсипуу, а Уно Мересте?

- Это особый случай. Ветераны, реликвии. Их берегут, они будут в партии ровно столько, сколько захотят. А я не смог найти своего места, не сумел быть полезным этой партии, как и она, в свою очередь, не нашла полезного, настоящего дела для меня. Так что мы друг друга в чем-то подвели. Хотя, получи партия на весенних выборах на один мандат больше, я снова оказался бы в стенах парламента, ибо мой порядковый номер в списке кандидатов в депутаты был как раз следующим. Конечно, четыре года законодательной работы в Рийгикогу мне многое дали. Но это - командная игра, а ты - солдат партии и голосуешь так, как решила фракция. Я был четыре года солдатом, подчинялся правилам игры, и больше меня это не волнует. Вторая причина - идеологического плана. Как известно, Реформистская партия - сторонница безбрежной либерализации в экономике, безоглядно верит в рынок, в его способность все расставить по своим местам, решить все проблемы. Каждый человек - кузнец своего счастья, считают реформисты (и своего несчастья, добавил бы я). Только инвалиды, только дети могут надеяться на помощь государства. Все это справедливо, да не совсем. Конечно, Эстония за годы независимости достигла многого. Но сегодня она вышла на рубежи, за пределами которых с помощью опробованных методов двигаться дальше невозможно. У нас много слабых мест: общество значительно расслоено, велика безработица, разгулялась преступность. Далеко не все молодые люди имеют хорошие возможности для старта. А многие не имеют вообще никаких возможностей.

- А еще наркомания, с опасной скоростью распространяющийся туберкулез, самоубийства...

- Букет непростой. Но, будем справедливы, такой букет вполне характерен для всех стран с переходной экономикой. И очень многое зависит от нашего нынешнего выбора. Вариант Литвы тоже не самый лучший, ибо очень уж медленный. Но есть еще серединный, центральный путь. Если наша Центристская партия сдвинется чуть-чуть вправо и тем самым окажется действительно в центре политического спектра, то будет, наверное, в самый раз.

- Быть может, на такое видение сегодняшней ситуации в Эстонии вас натолкнула работа в социальной комиссии Рийгикогу?

- Не стану этого отрицать. Возможно. Хотя на мировоззрение человека влияют очень многие факторы. В совокупности.

- Реформисты сочли вас предателем, отщепенцем? Или вы сумели объясниться, понять друг друга и расстаться без вражды?

- С лидерами партии я не встречался, просто пока еще не представилась такая возможность. Думаю, что есть разные мнения. Кто-то, наверно, считает меня предателем, не может понять, почему я так поступил. Но есть люди (их немного, но они есть), которые хорошо понимают, почему я так сделал. С Рейном Воогом мы попрощались грустно, но не враждебно. В эстонских газетах писали, что вот, мол, Ундуск будет теперь разоблачать реформистов, раскрывать их тайны. Зря напрягаются. Этого не будет. Не такой я человек.

- Но тайны-то есть?

- У всех есть тайны.

- Тайна ли это, почему вы выбрали Центристскую партию? Юри Мыйз в одном из недавних интервью назвал центристов главным тормозом на пути прогресса.

- Это мнение Юри Мыйза. И не только его. Это мнение всех правых партий. Я же рассуждал следующим образом: "Исамаалийт" - такая же правая партия, как и реформисты. Коалиционная партия еле дышит. "Умеренные" на распутье. Вполне возможно, что настоящие социал-демократы скоро выделятся из их среды. А с Сависааром я долго работал: в Народном фронте, в Рийгикогу, в горсобрании. Его многие не любят, у него есть слабые стороны. Но слабые стороны есть и у Сийма Калласа, к которому я продолжаю относиться с большим уважением. Как и Сависаар, он - генератор идей в своей партии, но, в отличие от Сависаара, он более слабый организатор. Короче, я принял решение и осуществил его. Правильно ли я поступил, покажет время. Через пару лет обещаю вам откровенно ответить на этот вопрос.

- Какой вы видите свою роль в Центристской партии?

- Буду предельно честен: если работодатель, который предложит мне работу, позволяющую максимально самореализоваться, выдвинет требование - никакой политики, никаких партий! - я выполню это требование. Потому что самореализация для каждого человека важнее всего. Я и в политике оказался именно в результате такого поиска. Как журналист, я верил, что имею что сказать. И что-то сумел. В Реформистской партии мне не удалось реализовать себя. Теперь ищу новые возможности.

- Сийм Каллас обозначил недавно Центристскую партию как партию недовольных людей...

- А можно ли сегодня в Эстонии быть довольным результатом? В чем-то, конечно, можно, но во многом - нет. Центристы сейчас в оппозиции, их удел - акцентировать внимание на недостатках в работе правящей коалиции. Это нормально. Реформисты недавно сами были в оппозиции и тоже много критиковали, тоже были недовольны.

- Что вы думаете о сегодняшних средствах массовой информации? Не кажется ли вам, что те же газетные полосы стремительно превращаются в поле брани, где иные журналисты энергично выплескивают на читателей собственные комплексы?

- Четвертая власть первой в новой Эстонии нашла свое место, стала выполнять функции, свойственные именно демократической печати. Но... ни одна часть общества не может быть намного лучше, чем само общество. И масс-медиа не исключение. Прекрасно, что в журналистику пришла молодежь, не обремененная прошлым опытом. Но она, увы, далеко не всегда профессиональна. Начиная с безответственного отношения к сбору информации. Кто-то где-то что-то сказал... Кто-то что-то услышал... И этот слух становится достоянием прессы! Пишут, что Бог на душу положит, не проверяя фактов, порой даже не уточняя фамилии. И все-таки благодаря прессе мы смогли многого достичь.

- А вас зовут снова на телевидение?

- Не зовут. И туда очень трудно попасть. Сложилось мнение, будто для журналистов, однажды ушедших в политику, возвращение на телевидение невозможно. Но я очень, очень хотел бы доказать обратное.

- Спасибо за беседу.

Фото Александра ПРИСТАЛОВА.