Судьба меня не бросила

Николай ХРУСТАЛЕВ.

- Все, во всяком случае очень много... Должна признаться, и тут, думаю, меня поймут все бабушки: собственных детей так не любишь, как любишь внуков. Что-то вдруг меняется, наверное, пытаешься исправить ошибки, что были, когда воспитывал собственного ребенка.

- А у тебя были ошибки с воспитанием собственной дочки?

- Да как же без этого? Больше того, считаю, что ошибки были уж очень грубые. Все ведь на эмоциях, а тут требуется особое терпение.

- Тебя послушать, так твоя дочь Алиса вроде не выросла и красавицей, и художницей, мамой Марка, наконец. Уж больно ты самокритична.

- Знаешь, все относительно. Ведь хочется же, чтобы все-таки ошибок было поменьше, тогда моя замечательная, как ты говоришь, дочь была бы еще замечательнее.

- Раз уж про ошибки: в своем деле, в профессии ты много ошибок наделала?

- Конечно, очень много, наверное, но они-то были неосознанными.

- О чем ты чаще всего вспоминаешь из того, что было, случилось давно?

- Казалось бы, такой легкий вопрос, а на самом деле - такой сложный. У меня почему-то все время чувство, что не могу выйти из ситуации собственной юности, я внутри, подчеркиваю, внутри, не ощущаю своего возраста. Разве что уработаешься на репетиции или по дому и вдруг думаешь: как странно, что же это я так устала? Потом все на магнитную бурю списываю. Нет, не ощущаю ничего, хотя реально подхожу к тому, что уже что-то не могу. А что касается воспоминаний, то да, конечно, многое изменилось. В понимании, мировоззрении. Я же то самое поколение, военное поколение, хоть война и началась, когда мне было уже два года, но все же я из военного времени, потому что пережила все, что было тогда, что было потом. И все, что нас окружало, хорошее или плохое, все это было и со мной. И вдруг все резко поменялось. И что-то теперь не воспринимаю, а что-то все равно воспринимаю, поскольку стараюсь постоянно оправдать молодых. Я же понимаю - они другие, они не лучше или не хуже, они просто другие. И вот теперь опять скажу о терпении, его много требуется, чтобы понять - они другие. И совсем не для того, чтобы простить. Они не виноваты перед нами в том, что другие. Но спросил-то ты о том, что помнится из прошлого. Не знаю... Я стараюсь ни о чем не жалеть. Наверное, это от того, что я же человек без особых претензий, вполне удовлетворена своей жизнью. Странно, это, вероятно, звучит, но так и есть. Мне повезло, что Бог однажды вывел меня на стезю, которой было суждено стать определяющей, что я нашла профессию, которую полюбила. Счастье, что я до сих пор в ней существую. Сложилось с мужем, который вместе со мной тоже отмечает свой юбилей. С домом сложилось. Вот перечисляю и думаю: ну нет у меня претензий к жизни.

- Освободить, одушевить, озарить - это три принципа, по которым жила твоя героиня в спектакле "Три О". Ты сама жила когда-нибудь по этим принципам?

- Да нет, не жила. И вообще, что есть такое наша профессия? Лицедейство. И профессию я понимаю так, что когда работаешь над ролью, ты должен найти в себе качества, которые присущи именно этому образу. И чем ближе подходишь, тем вернее удача. Глубоко убеждена, что в каждом человеке присутствует абсолютно все, в любом человеке. Только нужно это из себя вытащить. Удалось - прекрасно. Не удалось - жаль, значит, нет таких качеств. Но и быть такой, как Леттис6 я бы не смогла, я более реальная, по земле тверже хожу, понимаю, когда что можно, а когда нельзя, так мне во всяком случае кажется, возможно, и не права тут. Да, такой я бы быть не могла, но понимать-то я ее хорошо понимаю. Более того, иногда мне бы очень хотелось быть такой.

- Не получается?

- Скажем так, не совсем получается. Хотя очень бы хотелось, чтобы получилось.

- А между твоими героинями в "Три О" и "Пока она умирала", по-твоему, есть связь?

- Никакой. Во втором случае характер совершенно обыкновенный, при том, что написанная Птушкиной женщина очень любит свою мать. Но что может быть обыкновеннее для каждого человека, чем любовь к родителям? Ничего странного или особенного в этом нет. У меня в жизни точно такая же ситуация: моей маме 90, и я ее очень люблю. Все один к одному. И если моей маме что-то нужно, то даже нет вопросов "зачем?" и "почему?". Я слишком хочу, чтобы она жила как можно дольше.

- Но, в отличие от своей героини, ты-то живешь полной жизнью, ничего не принося в жертву дочерней любви.

- Ну, это уже тема драматурга, вот такого человека она захотела вывести на сцену, это ее, автора, право. И вот возле матери с характером твердым и своевольным живет дочь с характером мягким, но очень цельным. Но что-то, значит, в маме было сильнее, а дочь любит без оглядки и мало о себе думает, что тоже бывает в жизни. Так есть, так должно быть, и это, кстати, немало. К тому же о "Пока она умирала" надо говорить все же как о сказке. Любим же мы с детства сказки, находим в них, находили во всяком случае, то, что греет. А как же иначе? Искусство все-таки. А ему или веришь, или не веришь.

- Тамара, а вот праздник твой предстоящий, как ты сама к нему относишься, каким хочешь его видеть?

- Я бы очень хотела, чтобы этот праздник стал праздником всех моих коллег. Такое у меня огромное желание. Что с меня одной взять? В конце концов речь-то идет о каком-то подведении черты. Не в смысле творчества, а просто определяется определенный временной отрезок. Ну что я могу, кроме того, что уже сделала, представила своими какими угодно скромными усилиями? Что могу к этому еще добавить? Только то, что будет потом. А сейчас мне просто хочется праздника театра. Чтобы всем было весело, чтобы вокруг были коллеги, к которым я отношусь с огромным уважением, потому что нет среди них ни одного человека, с кем вместе я бы ни вышла на сцену. И все они были моими партнерами, со всеми мы делали наше общее дело, спектакли, и иначе в нашей профессии просто невозможно. Вот чего мне хотелось бы. А уж как получится - не знаю... Хотелось бы, чтобы меня на празднике было поменьше, людей вокруг - побольше.

- Чему тебя научил театр?

- Научил... Наверное, тому, что у каждого своя судьба, что все ходим под Богом, говорю о тех высших силах, что определяют судьбу. Я же попала в театр, как кур в ощип. Поступила поздно, кончила учиться поздно, мне было 27 лет, когда вышла из института, зрелым человеком вышла. Но я пришла в театр и оказалась в нем ребенком, растерялась, ничего не понимала. И тем не менее судьба же вывела меня, не бросила. И вот сейчас мы с тобой сидим, говорим, и я - актриса...