Сцена - лучшее лекарство от болезней

Анна ЛИТВИНЮК.

- Видимо, люди не зря соединяются, что-то их соединяет, - заметила по поводу своего брака с человеком удивительной судьбы, по воле прихотливых обстоятельств учившегося в составе первой эстонской актерской студии в ГИТИСе, актриса Русского драматического театра. - Убеждена, что мы - марионетки, и у каждого своя судьба. В жизни встречалось достаточно много ситуаций, когда мне было непонятно, почему я поступаю так или иначе.

А театр? Этот случайный для провинциальной девочки, вынужденной после смерти отца оставить школу и пойти учиться в техникум, выброс в творчество, странный, действительно странный. "Это от меня не зависело", - уверена Тамара Солодникова.

Существуют люди, вокруг которых концентрируются и творятся мифы. Их образ жизни, особенности характера, поведение способствуют распространению этого явления. Еще до знакомства с актрисой Тамарой Степановной Солодниковой мне довелось услышать две версии одной давней истории, произошедшей на сцене Русского драматического театра. Причем, при встрече Тамара Степановна рассказала мне свою собственную, третью. Мнения окружающих по поводу личной жизни актрисы тоже не совпадали. Кажется, это яркий пример того, как при жизни людей рождаются легенды.

Версия номер один: железная леди

- Она все время на подъеме, всегда возбуждена, в ней чувствуется какая-то внутреняя дрожь. Ее острые излучения, иголки передаются тебе, - уверял меня человек, имевший возможность наблюдать за большей частью жизни актрисы.

Первая ассоциация, которая всплывает в памяти, когда думаешь о Тамаре Солодниковой, - Маргарет Тэтчер. Она очень требовательный по отношению к себе, к своей профессии человек, надежный партнер во всем. Когда я в 1970 году пришел в театр, - заметил Александр Сергеевич, - о ней уже ходили легенды и все знали, что это - хорошая актриса.

Все, что она сделала на сцене - от инженю, острохарактерных ролей до трагических героинь, - сыграно замечательно. В отличие от других актрис у нее не было провалов.

Директор Русского драматического театра поведал мне и первую версию истории, связанную со спектаклем "Моя жена - лгунья". Когда пьеса идет на сцене более ста раз, актеры иногда позволяют себе некоторые вольности, пытаются "расколоть друг друга" (эта традиция идет от МХАТа). Главное в этом процессе - поставить актера в какую-нибудь необычную ситуацию и понаблюдать за его реакцией, заставить рассмеяться, "расколоть". Причем, это должно происходить так, чтобы зритель ничего не заподозрил. Так случилось и с "Моей женой - лгуньей". Александр Цукерман, бывший в то время помощником режиссера, очень любил такие розыгрыши, постоянно хохмил, подстраивал актерам всякие штучки.

Не минула участь сия и Тамару Солодникову. Ее партнером по сцене в этом спектакле был приятель Александра актер Руслан Ковалевский, который по сценарию приносил героине Тамары завернутого в пеленки ребенка. Так вот вместо легкой куклы Тамаре вручили завернутые в пеленки 20 килограммов груза, под тяжестью которого стройная актриса просто согнулась в три погибели, но сделала вид, что ничего не произошло. В следующем спектакле Тамара, уже ожидая подвоха, осторожно взяла и развернула ребенка. На этот раз под пеленкой была спрятана фотография улыбающегося бородатого Александра Цукермана. Но и эта шутка не заставила Тамару Степановну "расколоться". "Тамару Солодникову расколоть на сцене невозможно - уверен Александр Сергеевич Ильин.

Знающий актрису на протяжении трех десятков лет, он уверен и в другом: семья и муж для Тамары - не главное. Хотя пройти мимо "домашней" темы, говоря о творчестве актрисы, оказалось просто невозможно. Ведь судьба Олева Китсаса, как и Тамары Солодниковой, более тридцати лет связана с Русским драматическим театром. Несколько лет Олев Мартынович работал директором театра, сильной рукой управляя делами и коллективом.

Но это никак не отражалось на карьере его жены. В театре, по воспоминаниям Александра Сергеевича, Тамара и Олев всегда держались, как чужие. Хотя однажды проявление трепетных чувств мужа по отношению к жене было замечено внимательными коллегами. В то время Тамара была занята в спектакле молодого режиссера В.Черменева "Соловьиная ночь". Она, на последнем месяце беременности (конечно, зрители этого не знали), играла балерину, которая попала в концлагерь и должна была танцевать "Танец маленьких лебедят". Пока Тамара танцевала на сцене, Олев наблюдал за ней, переживал, курил, готовый каждую минуту броситься на помощь.

Версия номер два: Эдит Пиаф

Но все же то, что актриса буквально на днях собирается отмечать свое шестидесятилетие, признался Александр Цукерман, как-то совершенно не укладывается в голове. Это, по его мнению, тот случай, когда и душа, и тело, несмотря ни на какой физический возраст, молоды, и человек способен на сцене на многое. Это, по мнению Александра, и преимущество, и беда таких талантливых людей.

- Что Тамара еще не сыграла на сцене? Хотелось бы пожелать ей сыграть в спектакле роль Эдит Пиаф, - заметил Александр Цукерман. - Печально, что Актриса, сыгравшая огромное количество разноплановых ролей, так и не встретила своего Режиссера, который бы прощал ей все слабости, но знал все сильные стороны ее таланта.

Рассказал Александр и свою версию событий, происходивших на сцене во время спектакля "Моя жена - лгунья". Оказывается, в первый раз Тамаре подложили груз в 40 (!) килограммов, и она, давясь от смеха, уползла со сцены. Во второй раз актриса оказалась более осторожной и предложила своему партнеру положить вызывающий подозрения кулек на стул. Обнаружив фотографию, с трудом сдержала смех. Так что Александр Цукерман уверен, что Тамару Солодникову во время спектакля "расколоть" можно, только надо очень постараться.

Союз Олева Китсаса и Тамары Солодниковой, по словам Александра Цукермана, как ни банально это звучит, достоин классической характеристики: "Они сошлись, вода и пламень"... Олев всегда оставался для Тамары верным спутником, в нужную минуту был рядом и терепливо поджидал ее во время всяких долгих и шумных застолий.

Версия номер три: Святая Сусанна

Мысли у них сходятся довольно часто, такое бывает, по моему твердому убеждению, только с влюбленными людьми. Так, в середине дня они могут одновременно подумать: хорошо бы в лес и, посадив на заднее сиденье собаку, на два часа сорваться за город. У них никогда не возникает ситуаций, когда не о чем говорить, темы для бесед неисчерпаемы. Конечно, здесь играет роль и общее увлечение - театр.

- Тамара - удивительная хозяйка, - добродушно улыбаясь, охарактеризовал кулинарные способности своей жены Олев, позаимствовав этк шутку у замечательного эстонского писателя и драматурга Энна Ветемаа. - Она прекрасно умеет варить яйца.

Во время нашей беседы с Тамарой Степановной я узнала и о том, что на самом деле (?) происходило в те давние времена на сцене во время спектакля "Моя жена - лгунья":

- У нас был спектакль - "пуповая" комедия, комедия положений, когда, независимо от того, как играют актеры (хотя там была очень хорошая команда профессиональных комедийных актеров), сама ситуация заставляет зрителя смеяться. Два раза подряд мы ее играть не могли, потому что садились связки. Ждать, когда зритель отсмеется - терять ритм спектакля, а не ждать, значит повышать голос, чтобы перекричать хохочущий зал. Он шел у нас триста раз, назывался "Моя жена - лгунья".

Смысл его заключался в том, что какая-то дама не могла родить, а муж очень хотел ребенка, и когда он был в длительной командировке, она ему написала, что беременна. Нужно было срочно искать дитя, а потом этого младенца кому-то отдавать и искать другого. Эти младенцы менялись. Надо было проверять, похож или нет новый младенец на предыдущего.

И два раза меня совершенно замечательно разыграли. Когда партнер выносит младенца и передает мне на руки, а там - два груза (тяжелые металлические болванки, которыми снизу крепятся кулисы). Каждый груз - пять кило. И вот этот здоровый парень передает мне ребенка, и я сгибаюсь под тяжестью грузов. А иногда на сцене - покажи пальчик - и уже все "колятся". Может быть в жизни я на это не обратила бы внимания, может быть, даже обиделась, но на сцене это всегда смешно.

В первый раз я выдержала, а во второй... Открываю кулек с младенцем, а там большая фотография Цукермана. С трудом сдерживаясь, невероятным усилием воли (а все актеры на сцене страшно смешливые), я думаю: за что же только мне, а ну-ка подложу эту маленькую свинку своей партнерше, героине Лидии Сергеевны Головатой. Еле сдерживаюсь, закрываю кулек, несу ей, она ничего не понимая, открывает... Этот момент... Смеяться-то вроде бы нехорошо, спектакль идет, и тогда этот жуткий смех у нее уходит в плач. Я просто отворачиваюсь, а за кулисами счастливое лицо Цукермана. Как-то отсмеялись, профессионализм берет свое.

- Кстати, сколько все-таки весил этот несчастный кулек: 20 или действительно сорок килограммов?

- Разве я бы подняла 20 кг? Мой вес в те времена был 48 кило. Если, "ребенок" весил около килограмма, то с грузом получалось, ну, плюс 10 килограммов максимум.

- И все-таки, - поинтересовалась я, - несмотря на многочисленные противоречивые рассказы о вас как о человеке, чуждом всему земному, как себя видите вы?

- На самом деле все по-своему правы, когда у человека есть любимое дело, тогда, конечно, это на первом месте. Потом, имейте в виду еще такую вещь: каждый выход на сцену, каким бы у тебя ни был опыт работы в театре - год или тридцать три года, - это экзамен. Опыт здесь ни при чем. Следовательно, когда ты работаешь, цель только одна - как можно лучше. И вот ты этого добиваешься и, естественно, все остальное уходит на этот период как бы чуть-чуть в тень. Главное в это время - то, с чем ты выйдешь перед зрителями, как они тебя примут. Между этим идет личная жизнь, между этим мы рожаем, женимся и разводимся. Это не значит, что это менее важно, просто в какой-то определенный момент важнее твоя профессия. Такое, наверное, бывает исключительно с теми, кто любит свое дело и для кого его работа - радость.

Если говорить о нашей профессии, она суровая, жестокая. Спектакль, премьера, проданы билеты, зритель идет, а в это время у тебя болеет ребенок или ты сам болен. Сколько было случаев с нашими актерами и со мной, в частности, когда температура 38, но ничего нельзя сделать. За тобой приезжают, и ты идешь, а радикулит? Тебе делают укол и ты выходишь на сцену. В этом смысле все зависит от обстоятельств, а не от того, что ты такой человек и тебе наплевать на свою семью. Нет, это - неправда, поэтому у актеров есть шутка: личная жизнь между делом.

- Ваш любимый женский образ, необязательно сыгранный, а вообще?

- Да все хорошие женщины, я бы хотела на них походить. Могу назвать любимых моих актрис, талантливых, очень разных. Просто очень люблю талантливых людей, обожаю. Это Алиса Фрейндлих (я говорю о моем поколении), Татьяна Доронина, Юлия Борисова, Зинаида Шарко. Много актрис, на уровне которых хотелось работать.

А какой вообще хотелось бы быть женщиной? Умной, красивой, богатой и талантливой, это самое главное.

- Вам ближе русская, зарубежная или, может быть, эстонская литература?

- Вы знаете, любая хорошая. Не могу сказать, что я такой знаток литературы, но наше поколение должно быть благодарно, все-таки нас каким-то образом образовывали. Все-таки мы, кто в большей степени, кто в меньшей, знакомы с классикой и русской, и зарубежной. Нам повезло, мы читали, читали все: в самиздате запрещенного Хемингуэя, "Мастера и Маргариту", Цветаеву, Ахматову, Мандельштама. Я очень много выписывала журналов, сейчас нет такой возможности. Небольшая домашняя библиотека вся прочитана. И потом, видимо, некая усталось жизненная все-таки чувствуется. Если что-то и хочется почитать, то очень хороший детектив, очень люблю сегодня Шелдона, Рекса Стаута.

- Существует такое мнение, что актеры - публика не очень читающая. Вы согласны с этим?

- Абсолютно нет. Как это вообще возможно? А откуда на сцене что-то возьмется... Вообще, раньше бытовало мнение (это придумали режиссеры), что актер должен быть дураком, чтобы из него можно было лепить, что захочешь. Но это придумали бездарные режиссеры, в этом я твердо убеждена. Актер обязан мыслить, в той или иной степени. Во всяком случае, не должен быть идиотом или кретином, потому что идиотизм или критинизм, он виден, от этого никуда не скроешься.

Конечно, главный в театре режиссер, но все-таки от актера тоже что-то зависит. В моей жизни были хорошие режиссеры, были не очень, были интересные и неинтересные. Все неинтересные режиссеры - одинаковые, интересные - разные.

- Вы можете назвать своих любимых режиссеров?

- Я выделяю не по признаку: более талантливый - менее талантливый (не буду касаться моего учителя Георгия Товстоногова, потому что это беспредел гениальности, что о нем говорить. Все знают, кто такой Товстоногов и как он перевернул своим БДТ и своими спектаклями театр). Моим первым режиссером, когда я сюда приехала, был Семен Иммануилович Лерман. Очень профессиональный человек, замечательный ремесленник в прекрасном смысле этого слова. На мой взгляд, гораздо важнее быть хорошим ремесленником, потому что семи пядей во лбу - это уже гениальность. Он брал молодого актера и пробовал давать ему совершенно противоположные по характеру роли, выясняя, в чем этот человек особенно силен. Это было прекрасно. Актер, конечно, обязан уметь все, быть трансформатором, но все равно что-то у каждого получается лучше. Плохих актеров, на мой взгляд, не бывает. Есть молодые, малоопытные или не полностью раскрытые. Плохие актеры в театре не задерживаются, они уходят куда угодно. Актер - сложная, жестокая профессия. Если ты остался в театре, ты не можешь быть плохим актером, значит, просто не случилось, не попал, таково мое мнение.

Наивысший, лучший период Русского драматического театра был во времена Виталия Григорьевича Черменева, когда здесь поставили "Птиц нашей молодости", "Трамвай "Желание", "По ком звонит колокол".

Пришлось встречаться с Романом Виктюком. Именно "пришлось встречаться", потому что он очень сложный (своей концепцией) режиссер, чтобы назвать его любимым, но все-таки. В конце восьмидесятых в Таллинне был поставлен его спектакль "Мелкий бес". Это было начало всем теперь известного Р.Виктюка.

Несколько встреч произошло с Андреем Тарковским. Его друг, режиссер В.Седов, ставил по его сценарию спектакль "Милый лжец" в сценографии Рустама Хамдаматова. Немало приходилось работать и с эстонскими режиссерами. С Катрин Райт, например.

Много на моем веку было хороших интересных людей, много хороших партнеров, режиссеров. В этом смысле я человек небедный.