"Что хорошо для семьи - хорошо для государства",

С заместителем председателя Объединенной народной партии Эстонии, членом Рийгикогу Евгением ТОМБЕРГОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

Избирательный округ №5, Мустамяэ, №979.

- Вспоминается один забавный эпизод из глухих советских времен: довелось мне однажды баллотироваться от коллектива редакции газеты в районный совет народных депутатов. И вот за день до выборов один коллега и говорит: "А ты, Татьяна, сегодня, поди, от волнения не заснешь. Все будешь думать, изберут или не изберут?" Шутил мил человек. Действительно, какие тогда были выборы... Не то что теперь. Восемнадцать претендентов на одно место в Таллиннское горсобрание! Пришла моя очередь спросить: а вы будете волноваться в ночь с 17-го на 18-е? Каково это, быть втянутым в такой сильный конкурентный водоворот?

- Для меня это уже пятые выборы, так что определенная закалка уже есть. Хотя этот год по-своему уникален. Ведь на 99-й выборы выпали дважды: в марте - парламентские, в октябре муниципальные. Так что ночью спать не буду, по традиции мы будем отслеживать ход выборов и результат голосования. Весной для ОНПЭ очень важно было подтвердить свой статус парламентской партии. Но и осень нам не безразлична. В Таллиннском горсобрании, завершившем свою работу, мы входили в правящую коалицию, так что 17 октября станет для партии своего рода экзаменом: как оценят избиратели нашу работу? И лично мою в том числе. Ведь в течение пяти с половиной лет я трудился старейшиной Мустамяэ.

- В Мустямяэ вас узнают в лицо? Многие с вами при встрече здороваются?

- Довольно многие, хотя я никогда особенно активно не занимался лепкой своего имиджа, предвыборной агитацией. В этом смысле моя работа старейшиной была благодарной, ведь я встречался со многими жителями, решал, если была возможность, их конкретные проблемы.

- Таллинн сейчас пестрит плакатами-портретами. Рядом с каждым портретом - слоган (не по душе мне это слово, но оно теперь в ходу) кандидата. Яркий, броский, но ничего никому не говорящий. К примеру, Tallinn on meje linn. Ну и что? Да, Таллинн - наш город, но в нем кому-то жить хорошо, а кому-то тяжко...

- Такой слоган не может заменить и не заменит предвыборную программу. Но он, как утверждают знатоки избирательных технологий, позволяет привлечь внимание хотя бы к названию своей партии, к той или иной персоне. И в этом - его предназначение.

- Как много людей рвется во власть, и все клянутся перед выборами служить своему избирателю верой и правдой. И яростно критикуют тех, кто уже там, во власти, побывал. Критиковать всегда есть за что: власть - не фея-волшебница, всех осчастливить не может, кишка тонка. Вернее, кошелек. Решить большинство проблем конкретных людей можно только при общем подъеме экономики, а точнее - при ее стремительном росте. Но чего нет, того нет. И все-таки... Что бы вы могли, положа руку на сердце, сказать о результатах своей работы старейшиной? Без самоедства, но и без прикрас. Понятно, что это будет субъективный взгляд, но объективность вообще не в человеческой природе.

- Прежде всего, со всей ответственностью могу заявить: ничего такого, что вступало бы в противоречие с моей совестью и законом, за время своей работы я не совершил. Хотя, конечно, ошибки и огрехи не исключаю. Многие мустамяэсцы могут посетовать, мол, детская беспризорность растет, преступность не упала. И грязи на улицах многовато, и мусор не убирается, как надо, и т.п. Все это, действительно, имеет место. Но сколько уже сделано, чтобы все это смягчить, приостановить, притормозить!

- Старейшина части города многое может? Или это чисто номинальная фигура?

- В 93-м году в Таллинне начали проводить административную реформу, согласно которой и появилось восемь частей города. Сделано это было с целью придать больше самостоятельности Мустамяэ, Ласнамяэ, Нымме и т.д., вручить больше полномочий, чтобы на месте оперативно решались проблемы, касающиеся непосредственно этой улицы, этого дома, этого подъезда. Велосипед изобретать не пришлось, опирались на мировую практику. В том же Берлине - 27 частей города, целиком и полностью распоряжающихся тем бюджетом, который выделен из городской казны. Использование средств ведется, исходя из приоритетов той партии или тех партий, которые победили на выборах. В последние два-три года реформа у нас несколько притормозилась, многое упирается в статус самого Таллинна, который пока еще административно подчиняется Харьюмаа. Проект о придании Таллинну статуса столицы передан на рассмотрение Рийгикогу.

- В каких субординационных отношениях находятся старейшина части города и мэр? "Нам сказали - мы пошли"? Или можно слово молвить? Повлиять на то или иное решение?

- Указания мэра в принципе обязательны для старейшины. Ведь он - работодатель. Но и роль старейшины не стоит преуменьшать. Особенно сильно его влияние в период формирования бюджета города на следующий год. Вместе со своим административным советом старейшина определяет приоритеты, а потом отстаивает эти позиции в правительстве города, в горсобрании.

- Где старейшины как следует расталкивают друг друга локтями?

- В какой-то степени. Во всем мире обсуждение бюджетов по-своему трагический момент.

- Нет ли у вас ощущения, что муниципальная власть - это сплошной собес, в котором доминирующие, преобладающие интонации - просящие, умоляющие, жалобные?

- Так оно и есть. Но так и должно быть. Куда же еще должен прийти человек со своими житейскими вопросами, проблемами, бедами? Социальная политика государства реализуется непосредственно через органы местной власти. Надо только найти, в том числе и в Таллинне, оптимальную структуру этих органов.

- Восемь частей города - это мало для Таллинна или много?

- Может, и многовато. Почему бы, скажем, не объединить Кристийне с Кесклинна? Но прежде, чем объединять, надо тщательно все продумать, взвесить. Ведь в том же Ласнамяэ, к примеру, проживает 115 тысяч человек, в Мустямяэ - 70 тысяч, в районе Пыхья-Таллинн - тоже 70 тысяч. Столько же, сколько в иных городах Эстонии, причем, по эстонским меркам, не маленьких. А чем больше людей, тем больше проблем. К тому же у каждой части города - своя специфика. В Пирита - одни заботы, в Мустамяэ - совсем другие. Там частный сектор, проблемы, связанные с возвращением собственности, здесь - стареющие крупнопанельные дома. В Хааберсти тоже панельные дома, но у них более молодой возраст и вполне современная планировка квартир. Что это означает? А это означает: те, у кого появились финансовые возможности, покупают квартиры в Хааберсти, где наращивается платежеспособный контингент, меньше долгов по квартплате. А в Мустяамяэ старятся не только дома, но и население, все более нуждающееся в социальной защите.

- В студенческие годы одна из моих подруг вышла замуж за нашего же преподавателя. Она была одесситкой, прекрасно готовила, и он, остроумнейший человек, отправляясь принимать экзамены у заочников, всегда просил накормить его особенно тщательно. Чтобы переваривать вкусную пищу, слушая несуразные ответы экзаменующихся. Приемные часы старейшины - это совсем иная, не сравнимая с университетской, ситуация. Но это - тоже экзамен. Когда отвечать на вопросы сограждан приходится старейшине. И слушать печальные рассказы людей, их горестные истории. Тяжелое это испытание - прием посетителей?

- Когда я пришел на работу в 1993 году, прием посетителей (а мы не требовали предварительной записи) продолжался ровно столько, сколько это было необходимо. Весной 99-го, когда я ушел в Рийгикогу, такого потока уже не было. И потому, что многое уже сделано, и потому, что четко разграничены обязанности чиновников. Ко мне уже стали приходить только тогда, когда на другом уровне с проблемой не удавалось справиться. Но как бы там ни было, вести прием - тяжело, очень тяжело, особенно, когда понимаешь, что не в силах помочь.

- Государство в конечном счете надуло нас с приватизацией жилья?

- В Эстонии приватизация жилья, я думаю, была проведена неправильно. Более половины недвижимости Таллинна сосредоточено в панельных домах, а они амортизированы, требуют солидного ремонта, немалых капиталовложений. Замечу, что проблема панельных домов - не чисто эстонская. Если мне не изменяет память, 175 миллионов европейцев проживает в таких домах. Но в разных странах ищут разные решения. В прошлом году мне довелось участвовать в международной конференции по вопросам муниципального жилья, проходившей в Берлине. Оказывается, жители Германии не приватизируют дома до тех пор, пока государство не приведет их в порядок. А далее... далее начинается неспешный процесс. До 2005 года намечается приватизировать всего лишь 15 процентов жилого фонда. Причем разработана кредитная система на льготных условиях сроком до 30 лет. Остальные люди продолжают жить в муниципальных домах, за которые несет полную ответственность муниципальная власть. У нас же провели торопливую приватизацию, не продумав до конца последствий.

- После пяти с половиной лет работы в структурах исполнительной власти вы перешли в парламент. Как вам из Мустамяэ виделся Тоомпеа? Как вам с Тоомпеа видится Мустамяэ? Кто перед кем в долгу: законодатели перед исполнителями? Или наоборот?

- Когда закон принят и спускается на уровень исполнительной власти, нередко обнаруживается, что он либо во многом ущербен, либо нереализуем. Приведу пример. Согласно жилищному закону, должник по квартплате может быть выселен прямо на улицу без предоставления ему какого-либо иного жилья. Закон о социальной защите, напротив, утверждает: никто не может быть оставлен под открытым небом. Так один закон противоречит другому. Разумеется, местная власть ищет выходы. Строит социальные дома, открывает приюты для бездомных и т.д. Но противоречивость законов налицо. Вообще практика работы в Мустамяэ дала мне большой задел для законодательной работы. Надеюсь, что и законодательная практика пригодится для работы в Таллиннском горсобрании.