Светлана ОРЛОВА: "И вот пришла эта роль. Теперь буду рвать свое сердце"

Беседу вела
Элла АГРАНОВСКАЯ.

В Русском драматическом театре режиссер из Санкт-Петербурга Александр Исаков поставил спектакль по пьесе Франсуазы Саган "Сиреневое платье Валентины".
Как это присуще творчеству Франсуазы Саган, в центре - женщина, которая более глубоко и болезненно, нежели мужчина, воспринимает заведенный в нашем мире холодный, рациональный порядок и очень остро ощущает дефицит чувств.
Она ни в коем случае не обделена мужским вниманием, но внутренне бесконечно одинока. Она ищет понимания и бежит от себя самой. Она ждет любви и отказывается принять счастье как завершенное состояние. Она одержима стремлением гармонизировать жизнь и делает главную жизненную ставку на иллюзию. Она хочет соединить несоединимое и поэтому самой собой приговорена к вечному парению над реальностью. В этом - редкостная исключительность ее характера. В этом - необратимая трагедия ее жизни.
Главную героиню спектакля "Сиреневое платье Валентины" играет Светлана ОРЛОВА. Талантливая актриса, утонченная натура, необыкновенно красивая женщина, она пережила бурную актерскую славу в годы расцвета Русского драматического театра. Много играла на сцене, снималась в кино. Потом был трагически долгий перерыв в работе, если под работой понимать лишь только прямые отношения со зрителем, но отнюдь не внутренний духовный труд. И вот Светлана Орлова снова на сцене, в роли Валентины, которая была написана словно специально для нее...
Мы разговариваем сразу после спектакля. Наш разговор, обрывочный и сумбурный - о пьесе и спектакле, о том, что неосуществленная любовь не есть неосуществившаяся жизнь. Мы говорим о разном, но, конечно же, возвращаемся к Франсуазе Саган. Так получилось, что, хорошо зная ее романы, именно эту пьесу, "Сиреневое платье Валентины", я помнила смутно...
- А знаете, Светлана, когда завязывается интрига этой пьесы, возникает внятное ощущение, что вот-вот появится Жан Лу, и ваша героиня все равно вернется к нему, к своему мужу. Как вы думаете, это - жизнь или это - Франсуза Саган?

- Наверное, и то, и другое. А вообще не знаю, почему так читалось. Я-то думала, что это непонятно... Да и сюжет здесь не главное, он только канва, а суть кроется за сюжетом. Мне и понравилась эта пьеса, которую знаю уже много лет, потому что за текстом увидела то, что Валентина - очень трагическая натура. И отсюда - все ее шарахания: она в поиске, она ищет понимания. И вроде уже находит, вроде уже нашла, вроде уже вот оно - ан нет, недотягивает. Никто недотягивает до ее полета. А Жан Лу ее понимает... К сожалению, режиссер очень многое вымарал из текста, и из-за этого у нас даже были размолвки. Конечно, я была готова к тому, что будут вымарывать, так всегда бывает. Но когда изымается то, что именуется криком души - "человек всегда одинок", когда изымается суть - то, что я люблю быть одинокой, - тут уже терпеть нет сил. У нас возникли настоящие стычки. А в результате у меня даже случился нервный срыв. Но потом я собралась, взяла себя в руки: режиссер требует, и я должна его слушаться. И он, надо сказать, тоже стал ко мне прислушиваться.

- Но вы же сами говорите, что главное в этой пьесе - не текст.

- И все-таки это пьеса. А в пьесе текст во многом определяет глубину и богатство характеров. У Франсуазы Саган что ни роль - такая внутренне богатая личность! И у каждого - свое, и каждый свое отстаивает, и все они друг в друга вписываются. И вот я стала мысленно анализировать: я тоже в жизни оказалась в такой же ситуации, как моя героиня, Валентина, я испытываю непонимание и хочу быть понятой, и при этом стараюсь себя держать, и надеюсь, что меня, наконец, поймут...

- Кстати, у Франсуазы Саган все героини в чем-то очень похожи, хоть и попадают в разные ситуации. И они всегда глубоко несчастны.

- А потому что они - над реальностью.

- И за это расплачиваются.

- Но как расплачиваются? На уровне быта. А для духовной жизни накапливают багаж.

- Вам это близко?

- Я это понимаю. У меня такая позиция в жизни: если меня поставили в такие вот условия, я должна с этим справиться, и справиться достойно. Для этого нужны большие силы. Но иначе никак.

- А вы заметили, как интересно у вас в жизни получается: почти все ваши героини - не из русского репертуара?

- О, да! И почти все связано с Францией! Или с Италией, Испанией - вокруг этих краев. С самого начала так было. Русский театр Эстонии - мой второй театр, а первым был Московский областной, и самая первая роль - бальзаковская героиня. Потом снималась в фильме-опере Прокофьева "Любовь к трем апельсинам" - это Италия. Потом еще что-то французское, потом - Бланш из "Трамвая "Желание" - пьеса американская, но героиня-то француженка...

- В чем же дело?

- Судьба такая. Может, я была ею в прошлой жизни. Или еще буду. Нет, скорее, была, потому что мне это кажется знакомым, я это ощущаю.

- А так действительно бывает, что кажется знакомым, потому что когда-то уже было?

- Да, бывает. И есть. Все дело в том, чтобы было понятно, я пришла в учение и стараюсь ему следовать, насколько это возможно. Изучаю Рериха... Теперь вот анализирую то, что со мной происходило в жизни, понимаю, сколько было предсказаний, какие были расставлены знаки, знаки, знаки... Понимаете?

- Стараюсь понять. Когда я впервые попала в Париж, у меня возникло внятное ощущение, что я здесь была: я узнавала улицы, дома, переулки, поворачивала за угол и знала, что там находится. Но я это связывала с литературой, по которой это все хорошо знакомо, - с Дюма в первую очередь, со Стендалем, с Гюго, Бальзаком. В их романах ведь - вся география Парижа.

- Да, но и литература ведь идет та, которая... И если ты это уже понимаешь, надо стараться услышать. Услышать и идти туда, куда подсказывают тебе сущности более высокие, чем мы.

- Вспоминая спектакль, я думаю о том, что этому молодому человеку, Сержу, ваша Валентина оставила такое красивое расставание с мечтой. Можно за многое ругать режиссера, но именно это как раз ощущается.

- Нет, я его не ругаю, просто возникло какое-то непонимание, и было обидно за пьесу Франсуазы Саган.

- Но потом вы помирились?

- А мы и не поссорились. У нас конфликт был только на почве работы. Это как раз и хорошо: в настоящей работе не может быть все гладко, без конфликтов.

- А потом, ваша Валентина будет, наверное, меняться, пока спектакль живет.

- Думаю, да. Это бесконечно богатый материал. Но у меня много таких ролей было: Бланш была такая, Гитель из "Двое на качелях"... Это такие роли, которые просто не могут оставаться застывшими. И потом, к ним ведь готовишься, обязательно внутренне готовишься. Я вообще к работе очень ответственно отношусь - так меня учителя учили. У меня были очень хорошие учителя. И главное - чтобы никакой фальши: быть чистой, искренней до конца, насколько в данный момент себя чувствуешь. И выходить к зрителю - только с любовью, чтобы достучаться до каждого человека, сидящего в зале, чтобы они забыли все тяжкое и ощущали лучшее, что в них есть. И если я это чувствую, то зритель тоже почувствует.

- К вам, наверное, после премьеры зрители подходили?

- О, да! Девочки, совсем молодые, за кулисы пришли, глазки горят: спасибо! А после второго спектакля - стайка женщин, красивые такие: "Мы все поняли! Это про таких, как мы!" Благодарили очень! А вот что думают мужчины, не знаю.

- Мужчины по-другому смотрят и реагируют.

- Вот верно. Эту пьесу должна была женщина ставить. Мужчине эти тонкости понять не дано, пусть они не обижаются. У них больше - силы. Но все - в гармонии. Вместе гармония возникает.

- Вы счастливы этой ролью?

- Я счастлива. Я счастлива, что она ко мне пришла. А она - пришла. Естественно, пришла. У меня же большой перерыв был, чисто внутренние метания. И я эту роль заслужила... Теперь буду рвать свое сердце.