Дон Кихот из Кыргепеа

Леонид СУРКОВ.

Есть в Таллине место, где невольно задаешь себе вопрос, что за человек его создал: просто чудак или немного не в своем уме, добрый фантазер, вроде Дон Кихота, вообразивший себя благодетелем народа, или развлекающийся хозяйственной и строительной деятельностью барин?

Барон Николай фон Глен объединял в себе все эти достоинства и недостатки. Жил себе обычный остезийский барон в своем имении Ялгимяэ близ Ревеля. Жил, как многие другие, и вдруг... Впрочем, в чем состояло это "вдруг", мы не знаем. Что подвигнуло его на бурную деятельность, неизвестно, но именно Глен создает Нымме - первый в Эстонии дачный поселок, организует промышленные предприятия, строит дома для рабочих, закладывает основу будущего города-сада. Но какой же город без замка барона? И Глен оставляет свое имение Ялгимяэ и в начале 80-х годов XIX века переселяется в Нымме. У подножия склона Мустамяэ барон основал ферму Hohehaupt (Korgepea - Высокая гора), а главное, построил замок своей мечты. Сложенный из плитняка, с башнями и бруствером, скульптурой орла на самом верху, он и впрямь был похож на средневековую рыцарскую цитадель, но только на первый взгляд. Не было в нем устрашающего вида - совсем не страшный получился баронский замок, даже какой-то добродушный. Внутри же хоть и были в нем многочисленные переходы, винтовые каменные лестницы и суровые серые стены, он еще меньше походил на обитель средневекового феодала.

У немецкого писателя Гофмана есть рассказ "Пустой дом". Героя новеллы влечет к себе необитаемый дом на оживленной берлинской улице. Герой проникает в этот таинственный дом и узнает скрытую от всех историю его обитателей, осознав, что внутреннее пространство дома соотносится с "душевным" пространством живших здесь некогда людей.

Внутреннее пространство замка барона Николая фон Глена невольно отразило состояние его неспокойной, мятущейся души, не понятой неблагодарными людьми. Стены помещений первого этажа были расписаны текстами нравоучений на латыни, греческом, французском, немецком и русском языках: "Человек создал бога по образу своему и подобию" (!) или "Выше таланта боги ценят труд". Была фраза и на эстонском языке: "Невежа тот, кто в доме плюет". Как любой добропорядочный немец Глен любил письменные наставления. В парке среди цветников и аллей на плоских камнях красовались изречения хозяина имения: "Собирай цветы, но не тронь деревья и кусты", "Смотри дорожки тут и там - не топчись по цветам" или "Поди знай, кто обломал сучок - собака или дурачок".

Сам замок был готов в 1886 году, а работы по устройству парка - к началу XX века. Парк был открыт для посещения, и здесь было на что посмотреть. Гостей встречала восьмиметровая скульптура странного великана, сложенная из камней. Непропорционально большая голова с рогами и длинной бородой. Издали казалось, что у него три ноги. Ноги все же две, но дубина, которую он держит в руках, той же толщины и размеров, как и ноги. Посетители прозвали скульптуру чертом, и Глен установил рядом камень с надписью: "Калевипоэг имя мое, а чертом меня прозвало дурачье". Нет сомнения, что барон лучше знал героев "Песни о Нибелунгах", чем образ сына Калева. А если вспомнить, что нибелунги из немецких сказаний носили имя своего предводителя - сына преисподни, то понятны рога на голове Калевипоэга.

Поблизости еще одна скульптура - похожий на огромного крокодила дракон, тоже персонаж из сказаний о нибелунгах и тоже выполненное из гранитного щебня и цемента.

В Барселоне есть парк Гуэль. Его архитектурное оформление отличается крайней декоративностью форм, выполнено оно всемирно известным мастером Антонио Гауди. Творения этого зодчего, и прежде всего собор Саграда Фамилиа (Святое семейство), воспроизведены во всех книгах по архитектуре. О существовании испанского мастера едва ли знал барон Глен. Но почти одновременно с ним построил в своем парке сооружение, удивительно похожее на творение Гауди. Барон назвал его "пальмовый дом". Наполовину врытое в землю, с крышей из белых и цветных стекол в кружевных каменных рамах разнообразной конфигурации и размеров. Из-под самой крыши, с круговой внутренней дорожки можно было полюбоваться на два небольших бассейна, обсаженных экзотическими растениями. И при этом ни одной прямой линии или плоскости. Не все сохранило время, но и сегодня "пальмовый дом", созданный самоучкой из Кыргепеа удивляет своей необычностью.

Последнее крупное сооружение, построенное в парке, - наблюдательная башня. Как и все остальные строения, она сложена из дикого камня. На ее вершине Глен установил подзорную трубу, и за плату можно было посмотреть на окрестности: на озеро Харку, силуэты старого Таллина с холмом Вышгорода, а в хорошую погоду увидеть и море.

Не забыл хозяин Кыргепеа и Нымме. Около замка располагались дома рабочих и служащих поместья, а также построенные Гленом дачи, которые он сдавал внаем. В районе железнодорожной станции он открыл фабрики, о которых мы упоминали в предыдущей статье. Для рабочих этих предприятий Глен построил жилой квартал в районе современных улиц Харку и Пуу - 36 домиков размером 2,1х3,5 м. В каждом плита и двухэтажные нары. Ни один из этих домиков не сохранился. Зато здания некоторых фабрик стоят у станции и поныне.

И все-таки, именно такие, как барон Николай Глен, чудаки и "неудачники", не понятые современниками донкихоты, в конце концов оставляли потомкам настоящие ценности. Единственное из многочисленных начинаний Глена, доведенное до претворения в жизнь, - это... само Нымме, да и сам замок не остался не у дел, хотя и пережил трудные 50 лет.

Как же выглядит сегодня имение Николая фон Глена? Хозяин покинул его в 1918 году и умер спустя пять лет в далекой Бразилии. И хотя не было землятресений и войны не затронули поместье, оно быстро превратилось в руины. Деревянные части и даже камни довольно быстро растащили, а начатое людьми довершил климат. Около 50 лет стояли развалины на краю склона Мустамяэ. Пришло время, и замок полностью восстановили. Нет только орла на башне. Воссозданы скульптуры Калевипоэга и дракона, закреплены развалины "пальмового дома", смотровая башня превращена в обсерваторию с куполом и телескопом. У подножия Мустамяэ приведен в порядок созданный в тридцатые годы водный стадион.

И хотя вместо сада с дорожками и цветниками здесь обычные ныммеские сосны, под ними чувствуешь доброту старого чудака, мечтавшего помочь людям. Но в отличие от него, сосны никого не поучают и окружают всех одинаковой добротой - осуществляют подлинную справедливость.