Третий путь умеренных

С членом Рийгикогу, председателем Коалиционного совета, председателем Партии умеренных Андресом ТАРАНДОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

- Прежде всего много ездил по уездам Эстонии, смотрел, как там люди живут, как местная власть справляется с их проблемами.

- А поскольку в Рийгикогу я возглавляю иностранную комиссию, то и это требовало внимания, ибо коллеги из других стран летом активизируют свои поездки за рубеж, в том числе и в Эстонию. И все-таки удалось у себя в деревне и сено косить, и лес обихаживать, и всякую другую сезонную работу выполнять. Дождей нынче хватало, трава росла хорошо.

- Нынешним летом никому из парламентариев не удалось надолго удалиться от дел, тому причиной - договор правительства с американской компанией NRG по поводу Нарвских электростанций. Считается, что лебедь, рак и щука не могут слаженно выполнять общее дело - их тянет в разные стороны. А как обстоит дело со взаимопониманием в правящей коалиции? Ведь реформисты и "Исамаалийт" - партии правого, либерального толка, в то время как умеренные считаются более социально ориентированными. Хотя бы потому, что вы родом из социал-демократов, входите в Социнтерн...

- Для того мы и создали Коалиционный совет, чтобы все спорные вопросы обсуждать заранее, находя компромиссное решение еще до того, как эти вопросы начнут муссироваться в средствах массовой информации. Совет - не конституционный орган, здесь идет диалог, выслушиваются все точки зрения, и до сих пор такая практика себя оправдывала. Даже во время острых весенних разногласий, возникших при разработке бюджета. Хотя одно открытие для себя я сделал: политики, оказывается, сверхчувствительные люди, они легко обижаются.

- Как артисты?

- Вот именно. Артисты вечно пекутся о своей популярности, а политики - о рейтинге, что одно и то же.

- Решения Коалиционного совета обязательны для всех депутатов от коалиции?

- Обязательны для фракций. Естественно, мы не можем предложить каждому депутату голосовать именно так, а не иначе. Особенно это касается вопросов, где партийная дисциплина неуместна (к примеру, сохранять смертную казнь или нет). Но политические вопросы до сих пор решались без сбоев.

- Как вы думаете, почему именно вам доверили такую ответственную миссию - возглавлять Коалиционный совет, быть своего рода старейшиной в правящей коалиции?

- О себе трудно говорить. Но, может быть, потому, что когда-то, лет десять назад, я слыл человеком очень спокойным, уравновешенным. Это одно. И другое: обычно разногласия чаще всего разгораются вокруг имущества, финансов. Там, где что-то распределяется или просчитывается. Быть может, это плохо согласуется или даже совсем не согласуется с рыночным мышлением, но я к таким вещам отношусь не настолько заинтересованно, как другие. Такова моя природа, и с этим ничего не поделаешь. Хотя что-то делать нужно, во всяком случае, поглубже вникать в какие-то интриги экономический жизни, которые играют немаловажную роль при принятии решений. Все это закулисье я называю одним словом - klats.

- Когда весной прошлого года после выборов коалиция делила правительственные портфели, самая большая драка происходила за посты премьер-министра и министра финансов?

- Никакой драки как раз и не было. Мы с Сиймом Калласом сразу договорились предложить Марту Лаару возглавить правительство.

- Памятуя о том, что он уже однажды занимал этот пост?

- Не только. Мы все-таки учли количество голосов, полученных на выборах "Исамаалийтом". Правда, разница была небольшой, но все-таки она была.

- Из членов коалиции вы персонально получили самую большую поддержку избирателей - более 11 тысяч голосов (второе место после Эдгара Сависаара). Но вот такой вопрос. Один из политологов, сравнивая предвыборную программу Партии умеренных с аналогичными документами других партий, назвал ее самой эклектичной и расплывчатой. Такое определение может вам показаться обидным, ведь, насколько я знаю, над программой работала группа во главе с Марью Лауристин...

- Видите ли, до сих пор многие люди, в том числе и профессионалы-политологи, по инерции видят мир лишь в черно-белых тонах. Так приучал нас марксизм, который всегда противопоставлял пролетариат и капиталистов. Из-за этого социал-демократия до сих пор имеет репутацию борца за права человека наемного труда. Но время идет вперед. И сегодня социал-демократы Англии, Германии выбрали так называемый третий путь. Они открыто защищают рынок, ибо рыночная экономика доказала свою эффективность, свое преимущество перед плановой. После войны социал-демократы (они все-таки демократы) не насильственно, а парламентским путем поддержали идею национализации. И в Англии те же железные дороги национализировали. А потом снова приватизировали. Победил прагматизм, а не какие-то абстрактные, идеальные модели. Ведь в мире существует не только ось работодатель - наемный работник, но и многое другое. И мы тоже заинтересованы в том, чтобы общество Эстонии развивалось более гармонично, чтобы не было таких ножниц в доходах, какие есть сейчас. И дело тут не в богатых (как они разбогатели, это отдельная история), а в том, что две трети нашего населения имеет уровень доходов ниже среднего. Такова статистика, хотя понятно, что некоторые поправки тут можно внести, ведь у людей есть не только зарплата, но и имущество.

- Ваша партия выходила на парламентские выборы под лозунгом "Aitab jamast" (Довольно болтовни, глупости). Случайно мне известно, как он возник. Марью Лауристин рассказывала, как ехала она однажды в Тарту на такси с очень разговорчивым водителем. Всю дорогу он расспрашивал ее о том, о сем, о позициях тех или иных партийных лидеров, об их спорах и противостояниях. А потом и говорит: "Марью, aitab jamast! Берите власть. Умеренность нужна во всем. А в политике прежде всего". Так это было или иначе, но все-таки интересно, может ли серьезная партия выходить на выборы с таким, скажем так, несерьезным лозунгом?

- Вообще-то я не знаток рекламного дела (вот вам еще один мой недостаток), поэтому доверяю специалистам, среди которых сейчас преобладает мнение, будто короткие броские лозунги работают эффективнее, чем пространные цитаты из программ. В конце концов КПД лозунга определяется самими выборами, и если они удались, то никому не ведомо, каким был бы результат, не будь этого лозунга. Сам я не очень люблю этот лозунг и поставил бы ему троечку, если пришлось бы его оценивать по пятибалльной шкале.

- Раз уж мы заговорили о прошлогодней предвыборной кампании, то нельзя не вспомнить о ваших портретах, развешанных на мусорных ящиках по всей столице перед осенними муниципальными выборами. Избирателям предлагалось задуматься, а не стоит ли именно Андресу Таранду сменить на президентском посту Леннарта Мери. И хотя до президентских выборов было далеко, по телевидению, в дополнение к этим портретам, гоняли рекламный ролик: сидите вы в кресле и хриплым своим голосом бесстрастно так, будто нехотя, говорите, что, мол, коли так нужно, согласен и президентом поработать... Как вы сегодня относитесь к этому эпизоду вашей политической биографии?

- Анализ показал, что такая реклама действительно была преждевременной. Не только для президентской кампании, но и для самих муниципальных выборов. То, что портреты висели на мусорных ящиках, меня не смущает. Какая в том беда, если сами ящики выглядят культурно и развешаны аккуратно. Время показало, что они и впредь будут использоваться в рекламных целях. И уже используются. А вот с утверждениями наших оппонентов, будто из-за портретов Таранда мы получили низкий результат на муниципальных выборах, согласиться никак не могу. Потому что это неправда. Абсолютный провал мы потерпели только в Тарту и Пярну (где все произошло, увы, по причине раздрая внутри самой нашей организации, которая раскололась пополам, и обе половины крепко недолюбливали друг друга). В Таллине мы получили прежний результат, но больше всего голосов за нас отдали в маленьких городах и поселках, о чем не все знают (недоработка нашей пропаганды). Но уроки из этой "портретной эпопеи" я, конечно, извлек и впредь до поры до времени буду помалкивать. Каждая точка зрения, каждое поведение имеет свою цену.

- А вы ведь не помалкивали даже в советское время. Известно, что много лет назад вы подписались под документом, который получил известность как "Письмо сорока". Сорок представителей интеллигенции обратились тогда в ЦК Компартии Эстонии, выступая против идеологического диктата, нажима на умственную, культурную среду.

- Потом, позже выяснилось, что многие из подписантов по-разному поняли свою задачу. Одна часть питала надежду, что с верхушкой эстонской компартии все-таки можно вступить в диалог, другие же, как и я, думали посредством письма подать знак, сигнал народу, что курилка жив, что есть еще люди, которые помнят и радеют о том, что мы коротко обозначаем понятием "Eesti asi". Никто из нас не хотел быть диссидентом и, тем более, попасть в тюрьму. Текст письма был осторожный, тщательно отредактированный, чтобы и люди нас услышали, и статьи уголовного кодекса не были нарушены.

- Этот сигнал был услышан. Письмо свидетельствало о наличии оппозиции, пусть и не явной. Собственно, почти все мы состояли тогда во внутренней оппозиции. Ведь мало кому по душе были бесконечные партийные пленумы-съезды с их казенными решениями - постановлениями, обязательными для изучения и выполнения. Но вот теперь, когда системная оппозиция - неотъемлемая часть нашей общественной жизни, ваш сын, канцлер Министерства иностранных дел (!) пытался недавно помешать лидеру центристов Эдгару Сависаару выступать с трибуны митинга на Тоомпеа... Я понимаю, что вы ему этого не поручали, да и в угол потом мальчика не ставили...

- Нет, конечно. Взрослые мои сыновья давно сами отвечают за свои слова и поступки. Хотя, конечно, встречаясь, мы обмениваемся информацией, обсуждаем текущие события и прочее. Если говорить шире, об отношениях правящей коалиции и оппозиции в Рийгикогу, то они уже давно не слишком приличные. То и дело слышишь: мы и вы, мы и они. Хотя взаимопонимание возможно. Девять лет назад 20 августа был такой замечательный прецедент. Кстати, благодаря двум женщинам, Лийе Хянни и Марью Лауристин, все сделавшим для того, чтобы задиристые мужчины услышали друг друга. Я заметил, что когда пресса на балконе, когда на депутатов нацелены объективы фото- и телекамер, некоторые наши депутаты начинают работать на публику.

- 14 августа, во время внеочередного заседания Рийгикогу, созванного по инициативе правящей коалиции, мне довелось как раз оттуда, из ложи прессы, наблюдать за работой парламентариев. Оппозиция пришла в полном составе. Она в полном составе работала, внося свои предложения, задавая десятки вопросов премьер-министру, докладывавшему о договоре правительства с NRG. Но что делали ваши собратся - депутаты от правящей коалиции? Они иронизировали, насмешничали, почти все время демонстративно выходили из зала... Что это, как не кризис парламентской этики?

- Кризисом я бы это не назвал. А что касается существа проблемы - судьбы эстонской энергетики, то тут необходимо действовать конструктивно, обсуждать конкретные детали договора, а не инспирировать митинговые политические спектакли. В 1996 году я был в оппозиции, но действовал конструктивно. В частности, в ноябре 96-го как член международной организации "Globe" ("Парламентарии за окружающую среду") организовал конференцию по проблемам энергетики, где главным образом обсуждались альтернативные сланцам источники энергии. Присутствовали специалисты-энергетики и единственный парламентарий - ваш покорный слуга. Хотя приглашение получили все. А NRG была. Уже тогда, четыре года назад, американцы проявили интерес к нашим электростанциям. Не утратив его и в 98-м году, когда Рийгикогу (я и тогда был в оппозиции) принял закон об энергетике и подписал соответствующую Европейскую хартию. Что нужно сделать сейчас? Парламент должен проверить, идет ли правительственный договор с NRG вразрез с этими документами или нет. Я считаю, что для такой проверки, для такого контроля Рийгикогу имеет право получить материалы договора почти в полном объеме, исключив малую толику коммерческих секретов, связанных с биржей. Это было бы правильно. И конструктивно. А вызывать народ на Тоомпеа... Какой в этом смысл? На митингах людей обуревают только эмоции. Ах, американцы идут, ах, наши родные электростанции попадают в чужие руки! Но это же не конструктивный подход. Капитал в современном мире - не свой и не чужой. Он не имеет национальности.

- До сих пор приватизация того или иного предприятия иностранным капиталом сопровождалась непременным и чувствительным ростом цен. Отсюда и страх, отсюда и эмоции... Да вы и сами три года назад, во время очередного повышения цен на хлеб и на телефон и предстоящего повышения цены на электроэнергию написали в "Постимеэс" грустную статью под названием "Последнее светлое Рождество". Помните? Нас так достали с этими ценами, писали вы, что не лучше ли сразу выключить свет и вернуться к испытанной веками лучине...

- Это была, конечно, шутка. Вообще-то моему перу принадлежит не менее двух десятков статей на тему будущего энергетики. Довольно долго я был в этом почти одинок, но таков мой профессиональный интерес как бывшего специалиста по защите окружающей среды (в Эстонии, как известно, 80 процентов загрязнения связано с энергетикой на горюячем сланце). Теперь вроде бы все стали специалистами в этой области. Между тем проблема сланцевой энергетики и энергетической безопасности Эстонии многогранна и достаточно сложна. Это целый клубок проблем. Сланцевую энергетику, безусловно, надо поддерживать, но не забывать при этом и о развитии альтернативных видов энергетики, более дешевых, чем сланец, более экологичных. Я против референдума по этим проблемам, и вот почему. Решать такие сложные вопросы (остаться нам в одной энергосистеме с Россией или нет; тянуть кабель под заливом в Финляндию или нет; каким образом учитывать интересы двух других прибалтийских республик и т.д.) могут только эксперты-профессионалы. А потом, позже, когда они примут решение, политики должны толково и доходчиво объяснить людям, почему было принято именно такое, а не иное решение.

- Оппозиция выступает за сохранение под крылом государства таких стратегически важных отраслей экономики, как энергетика, железные дороги, сельское хозяйство, лес, водохозяйство. Вы с ней согласны?

- По-моему, никаких стопроцентных правил, что национализировать, а что приватизировать, не существует. К чему, например, приватизировать спиртовой завод? Чтобы люди больше выпивали, что ли? Такой завод вполне может принадлежать государству. По поводу железных дорог, портов и электростанций мировой опыт говорит и то, и другое. Ничего плохого не случилось с Европой, когда ее энергетика была в государственных руках, ничего плохого с ней не случится и сейчас, когда государственная монополия ликвидирована. Монополия - это ведь всегда плохо. Чего нельзя трогать, так это природные ресурсы. Государство должно владеть лесом (хотя частично его можно и продавать), землей, сланцами и т.п.

- Довольны ли вы работой министра экономики? Ведь Михкель Пярноя - ваш однопартиец.

- Я его открыто критиковал, угрожал, даже выходом в средства массовой информации. Дело в том, что план, предложенный советом "Ээсти Энергия", был намного хуже того, что предложила NRG. "Ээсти Энергия" хотела создать абсолютную монополию, сосредоточив в своих руках и распределительные сети, и сланцы, и электростанции. Вот тогда-то мы бы и получили высокие цены! Теперь этого удалось избежать. 27 июня правительство одобрило продажу 49 процентов акций АО "Нарвские электростанции" американской компании NRG Energy. После драки кулаками не машут. И потому своего министра, которому оппозиция выразила недоверие, мы будем защищать.

- В последнее время идет процесс укрупнения, объединения партий. Недавно крестьянские партии создали свой "Народный союз", занявший лидирующее место по количеству членов партии. Как вы думаете, у Партии умеренных есть будущее?

- Мы раньше других пережили слияния и объединения, так что сейчас надо подождать, оглядеться, заняться организационной работой. Что и делает наш генеральный секретарь Тыну Кыйв. Партия наращивает ряды, есть в ней свое молодежное крыло. Для этих парней и девушек воздух демократии - естественная среда обитания. Думаю, что умеренные твердо стоят на ногах. И будущее у них есть.

- Большое спасибо за беседу.