Елена Образцова: "Амалия - это я"

- Мне кажется, я по-настоящему живу той ролью, тем образом, в котором выхожу на сцену: мне ничего не надо придумывать, не надо режиссировать, не надо помнить, где я пою, где танцую, где говорю - все естественно вытекает одно их другого. Ведь линия жизни идет, не останавливаясь, поэтому я со счастьем проживаю эту жизнь.

- И все же это для вас эксперимент, который так или иначе мил, конечно, но мог остаться только экспериментом, или же это действительно новая грань вашего дарования, вашей творческой судьбы?

- Знаете, все же не следует говорить, что я заново родилась как актриса, потому что я 38 лет на сцене, и в опере тоже чувствую себя драматической актрисой, и каждый мой концерт - это драматический спекталь, и не только каждый концерт, но каждое произведение - целая жизнь. Поэтому новости для меня, в общем, и не было, а радость была большая. Ведь в музыке я ограничена композитором, дирижером, ограничена паузами, фразами, а здесь я - творец: могу держать паузу, могу говорить фразу в таком темпе, в каком мне хочется, могу упоенно импровизировать на сцене.

- В вашей жизни, в вашей актерской судьбе встречались женщины, похожие на Амалию?

- Амалия - это просто я.

- Вы это всегда знали?

- Во всяком случае, когда Роман Григорьевич прочитал мне эту пьесу, я сказала "да", не задумываясь, и на следующий день мы приступили к репетициям. Она действительно мне очень близка, эта Амалия, потому что в ней есть все, что присутствует в настоящей женщине.

- Она часто выглядит и смешной, и трогательной, и несуразной - вы не боялись обнаружить в себе эти качества?

- Нет, конечно. Она беззащитная женщина, которой выпало на старости лет счастье - и она в него не верит, постоянно цепляется за эту любовь, и эта любовь постоянно от нее ускользает, а она хочет ее продлить, как только это возможно. Она такая разная, Амалия, и у нее большой жизненный опыт, но у этого ребенка, Антонио, нет опыта - она боится напугать этого мальчика. И когда во имя своей любви Амалия от него отказывается, так нелепо и трагично заканчивается его жизнь.

- Как вы думаете, трагическая смерть Антонио в финале, его самоубийство - действительно продиктовано всем ходом событий, или это все-таки неожиданность, не только для зрителей, но и для героев?

- Но неожиданности не было бы, если бы Роман Григорьевич не снял целую сцену, которая у драматурга объясняла, почему Антонио покончил с собой.

- Как драматург Майнарди определил жанр своей пьесы?

- Не знаю, как у Майнарди, но у нас - трагикомедия. Здесь ведь все, как в нашей жизни: и смешное, и трагическое - совсем рядом.

- Вы хотели бы продолжить свой драматический опыт?

- Да, хотела бы. И мы уже начали репетировать спектакль "Венера в мехах" по Мазоху. И будем играть вместе с Димой Бозиным, которого я очень люблю. Это очень серьезное, очень глубокое философское произведение. И Виктюк меня просто поражает своим решением - совершенно новая концепция, все вообще абсолютно другое, так изысканно и прекрасно...

- Не передать словами?

- Для примера скажу одну вещь: мы с Димой на брудершафт пьем сигаретный дым из фужеров.

- Это трюк или образ?

- Я думаю, это образ.

Сказала и рассмеялась своим удивительным смехом. А потом сказала, что очень рада быть опять в Таллине, который так ей нравится, и хотя очень давно сюда не приезжала, счастлива, что зрители ее не забыли и принимали необыкновенно трогательно. И мы простились на том, что надо чаще бывать там, где тебя любят.

Смотрите телевизионный вариант беседы с Еленой Образцовой в одной из ближайших программ "Короткие встречи" на Канале 2.

Фото Файви КЛЮЧИКА.