Они говорят: “Может быть”

Если дипломат говорит “да” - это значит “может быть”. Если он говорит “может быть” - это значит “нет”. Если он говорит “нет” - значит, он не дипломат.

(Народная мудрость о дипломатах.)

Вот собирательный портрет современного эстонского дипломата: он молод. Во всяком случае моложе, чем подавляющее большинство его зарубежных коллег. Он не имеет специального образования и пришел в дипломатию в начале девяностых из самой неожиданной сферы, будь то физика или журналистика. Он остался в ней, потому что думал, что справится, и оказался прав. Он получил дополнительную профессиональную подготовку на курсах за границей. У него хорошо подвешен язык. В отличие от представителей стран с многовековой школой дипломатии он меньше заботится о традициях и при этом не страдает комплексами - будь то “совковость” или комплекс маленького государства. И наконец, дипломат, работающий в Эстонии, зарабатывает существенно ниже большинства служащих такого же ранга других министерств страны.

Дипломат - это хорошо
оплачиваемый чиновник,
который шифром передает домой то, что вычитал
в позавчерашних газетах.

“Я думаю, что конкретные личности играют в дипломатии очень большую роль. Чем меньше страна, тем значительнее роль личности”, - говорит вице-канцлер Министерства иностранных дел Харри Тийдо, пришедший в МИД, не имея за плечами никакой подготовки, кроме 20-летнего опыта работы комментатором зарубежных новостей.

“Есть пословица: чем ты меньше ростом, тем выше придется прыгать, чтобы тебя заметили. Эстония не может позволить себе дипломатов-дураков. Большим государствам легче - им есть из кого выбирать. Человек должен уметь владеть собой и в то же время быть достаточно ярким, чтобы достойно представить свою страну в том довольно узком игровом пространстве, которое отводят ему рамки дипломатии, и при этом сделать так, чтобы его запомнили. Здесь я имею в виду не только дипломатов, но и государственных деятелей - президента, министров. И мне кажется, что в этом плане Эстонии в общем повезло, поскольку на уровне президента, министра иностранных дел нас знают совсем неплохо.

Самую большую роль личные качества играют, вероятно, когда речь идет о послах. От того, насколько активен посол, в значительной степени зависит и то, как быстро будут развиваться отношения между двумя странами. Именно посланник может объяснить в своей столице суть событий, происходящих за стенами его резиденции, и наоборот. Поэтому важно, чтобы этот человек охотно общался с журналистами, а не довольствовался бы известностью в узких кругах. Хотя, конечно, если посол негативно отзывается в печати о стране, где он работает, это контрпродуктивно влияет на двусторонние отношения”.

Самыми первыми большими победами современной эстонской дипломатии Харри Тийдо считает мирный уход советских войск и появление нашей страны в первом круге кандидатов на расширение Европейского союза. Однако еще более, по его мнению, важны незначительные каждодневные успехи, которые означают, что создатели внешней политики Эстонии справляются со своей работой. А как поступает эстонский дипломат в случае неудачи?

“Ну во всяком случае не бежит в соседний магазин искать, чего бы выпить с горя, - улыбается Харри Тийдо. - Мне сложно привести пример такой ситуации за последние годы, когда бы мы по своей вине понесли тяжелое поражение. Дипломатия - процесс непрерывный. Если где-то не удалось с первой попытки добиться максимального результата, нужно проанализировать ошибки и попробовать добиться того же другими способами”.

Встретив Талейрана на том свете, Сатана, должно быть, заметил ему:
“Ты, однако, вышел далеко за пределы моих инструкций!”

“В чужой стране дипломат должен быть зеркалом своей державы. Но мне иногда бывает даже любопытно представить, а как бы я поступил, если бы к власти в Эстонии пришла сила, чей курс полностью противоречил бы моим убеждениям, - признается Харри Тийдо. - По-видимому, настоящий дипломат должен быть способен продолжить работу даже в таких условиях. Попытаться уменьшить вред, который, на его взгляд, приносит политика нового руководства, что ли... Не знаю, реально ли это. В конце концов, всегда можно уйти в отставку”.

На вопрос, есть ли сейчас в Эстонии политическая сила, способная в теории удовлетворить любопытство умудренного опытом вице-канцлера, Харри Тийдо отвечает: “Конечно. Одно дело, когда некоторые течения находятся в оппозиции. У оппозиции своя роль, и там они даже приемлемы. Другое дело, когда такие силы, как, например, бывшие коммунисты, приходят к власти. Но я не могу определенно сказать, как бы я поступил, случись такой невероятный сценарий на самом деле. Не исключено, что мне и не пришлось бы ничего решать, меня просто уволили бы, поскольку я также оказался бы полностью неприемлемым для новой власти”. Дипломаты вообще стараются провести четкую границу между собой и политиками.

Дипломатия - это вопрос
выживания в будущем
столетии. Политика -
вопрос выживания
до следующей пятницы.

“Я никогда не относился к политикам хорошо, но попытаюсь защитить часть из них, - возражает авторам последнего афоризма Харри Тийдо. - Политики бывают двух типов: государственные деятели и государственные мужи. Государственный муж способен мыслить широко и выходить за пределы интересов своей партии, своей семьи, своих собственных желаний. Государственный деятель же видит не дальше если не будущей пятницы, то уж точно будущих выборов. К сожалению, у нас в Эстонии очень много государственных деятелей и мало государственных мужей.

Несмотря на то, что, с одной стороны, дипломат проводит в жизнь сегодняшние решения этих самых мужей и деятелей, то есть является подчиненным, с другой стороны - его деятельность направлена на будущее, - у него нет конечной цели, после достижения которой можно сказать: “Все! Дело сделано. Можно остановиться”. Поэтому да, естественно, дипломатия - сфера будущего.

Хотя, без сомнения, у каждого дипломата есть свои политические предпочтения. А во внешней политике предпочтения проявляются даже более ярко, чем во внутренней. Так что, я думаю, поверни сейчас власть в Эстонии на 180 градусов, заяви руководство страны, например: “Зачем нам Евросоюз и НАТО? Вперед в СНГ!” - и две трети дипломатов отказались бы от своих постов. Одна треть, возможно, осталась бы в надежде смягчить последствия такой смены курса”.

Дипломат - человек,
умеющий скрыть больше, чем знает.

Впрочем, в ближайшее время большие политические потрясения Эстонии, по-видимому, не грозят, так что у эстонской дипломатии наконец-то появился шанс возмужать, обзавестись преемственностью и начать готовить молодые кадры не за границей, а дома. Уже несколько лет в одном здании с Министерством иностранных дел действует учебное заведение с романтическим для непосвященного названием: Эстонская дипломатическая школа. Сам директор школы Экке Нымм смотрит на происходящее в своих владениях куда более прозаическим взглядом.

“Многим кажется, что главное для будущего дипломата - это вникнуть во все тонкости этикета. На самом деле этикет - это очень несущественная часть нашей учебной программы. Дипломат сегодня - прежде всего государственный чиновник, и основную часть нашего курса составляют теория международных отношений, история, международная экономика. Все это лишь в малой степени связано с изучением протокола и этикета”.

Пройти восьмимесячный платный курс обучения в дипломатической школе могут только люди, уже имеющие высшее образование. Цель данного учебного заведения - не превратить слушателей в узких специалистов (в столь сжатые сроки сделать это просто нереально), а дать им возможность применить в дипломатии полученные ранее знания. Тем не менее никто не мешает ученикам помимо основного курса заниматься изучением предметов по выбору, исследовать любые самые специфические темы и получать на основе своих исследований научные степени.

Учителя будущих дипломатов считают, что говорить о каких-либо национальных чертах эстонской дипломатической школы вряд ли обоснованно.

“Дипломатия - это ведь вообще скорее международная, чем национальная сфера, - объясняет Экке Нымм. - Половина наших преподавателей из-за границы. К тому же обучение в школе не ограничивается ни национальной принадлежностью, ни гражданством. Уже несколько лет у нас успешно занимаются русскоязычные студенты. В этом году их трое”.

“Полностью идентичных ситуаций в истории не бывает, поэтому учить дипломатов на прецедентах невозможно, - добавляет профессор Tартуского университета Ээро Медияйнен, знакомящий будущих дипломатов с деятельностью их предшественников в 20-30-е годы. Кроме того, в сравнении с известной всему миру австрийской или французской дипломатической школой говорить об эстонской традиции было бы несколько искусственно. Но какие-то особеннoсти все же можно отметить. Например, эстонской дипломатии свойственна большая открытость и свобода мышления, благодаря своей молодости она не обременена грузом установок, сохранившихся со времен “холодной” войны. В целом на международной арене Эстония следует традициям хорошей европейской демократической дипломатии”.

Дипломатическая школа также создавалась с ориентацией на Европейский союз и подготовку персонала для различных европейских организаций. Около трети ее выпускников каждый год попадают на работу в МИД. Однако тех, кто надеется, что дипломатическая школа обеспечит им быстрый и ровный путь в Талейраны, ждет разочарование. Время скороспелок прошло в начале 90-х. Сейчас политических дипломатов во внешней политике Эстонии сменили дипломаты карьерные. А дослужиться до посла раньше 50 лет в этой во многом схожей с армейской системе так же непросто, как подняться из рядовых в генералы.

Пока в молодой дипломатии Эстонии нет имен, которые могли бы, подобно имени князя Талейрана, войти в историю и стать нарицательными. Но есть те, кого коллеги будут помнить долго и с благодарностью. Например, Эрнста Яансона, который дважды - в 20-е и 90-е годы - помогал эстонской внешней политике делать первые шаги, или тех, для кого профессия дипломата, действительно, оказалась опасной. В конце декабря в МИДе Эстонии будет открыта мемориальная доска в память о тех, кому умение говорить “может быть” стоило жизни.

Евгения ГАРАНЖА.

Харри Тийдо: “Эстония не может позволить себе дипломатов-дураков...”

Фото Эрика ПЕЙНАРА,
МИД.