Пограничный круг

Все, наверное, помнят недавнее сообщение о том, что эстонские пограничники приступили к расстановке вдоль сухопутной границы с Россией столбиков с надписью: “Стой...”. Этим, надо полагать, будет, наконец, поставлена точка в многолетнем препирательстве по поводу фактической и юридической принадлежности “исконно эстонских” Ивангорода, Печор, Изборска и других населенных пунктов, включая небезызвестную деревню Комаровка, на околице которой лет десять назад пытались водрузить сине-черно-белое знамя. Если все пойдет, как запланировано, то признание нынешней границы завершится в будущем прокладкой контрольно-следовой полосы. Россия, как известно, со своей стороны уже давно все столбики расставила и никакими сомнениями по поводу легитимности этой разделительной линии не терзается. Однако с окончательным оформлением договора не спешит.

Именно этому договору был посвящен депутатский запрос, на который в минувший понедельник отвечал в парламенте глава правительства Март Лаар.

Суть вопроса, заданного депутатом Арво Сиренди, заключалась в следующем: не противоречит ли подготовленный проект договора о сухопутной границе эстонской Конституции и как вообще может отразиться отсутствие этого договора на темпах вступления Эстонии в Европейский союз.

Премьер-министр сказал, что договор можно считать реально существующим, так как подготовленный в ходе многолетних переговоров проект обеими сторонами одобрен. Что, дескать, отмечено и в рапорте Еврокомиссии. Говоря о проекте договора, глава правительства употребил слово “парафирован”. Надо заметить, что тут имеет место некоторая терминологическая неточность. Дело в том, что под парафированием обычно понимается подписание какого-либо международного акта официальными уполномоченными представителями сторон. В просторечии это подписание договора, соглашения. Обычно подписывают главы государств, правительств, министры. Здесь же пока можно говорить лишь о том, что под окончательным проектом договора о границе поставили свои подписи руководители делегаций. Они его завизировали. Что же касается парафирования или подписания, то, как неоднократно говорили на встречах с журналистами члены российской делегации, для этого нужен повод. Например, эстонско-российская встреча в верхах или встреча глав правительств. В общем, повода для подобного рода контактов пока нет. У России для спешки нет причин, и она держит в затянувшемся диалоге глубокомысленную, почти что мхатовскую паузу.

Однако вернемся к запросу Сиренди и ответу Лаара. Премьер-министр сказал, что нет никакого противоречия эстонской Конституции в том, что за пределами эстонской территории останутся земли, входившие в состав республики по договору 1920 года, включая и вышеозначенные населенные пункты. Основания для такого заключения дает Статья 122 Основного закона Эстонии, в которой говорится, что сухопутная граница государства определяется заключенным 2 февраля 1920 года Тартуским “мирным договором и другими межгосударственными договорами”. К этим “другим межгосударственным договорам”, по мнению Марта Лаара, относится и новый договор о сухопутной государственной эстонско-российской границе. Заметим, пока не подписанный и не ратифицированный, а следовательно, и существующий лишь в виде проекта.

Озабоченность как депутатов, так и правительства всем, что связано с границей, вполне понятна. Если удастся стать членом ЕС, восточные рубежи республики станут внешней границей Евросоюза. Учитывая это, естественно и желание Европейского сообщества получить нового члена без сомнительного приданого в виде нерешенных пограничных вопросов, так как в противном случае это будет уже нерешенный спор между Россией и Евросоюзом.

Справедливости ради надо заметить, что шанс к безоговорочному решению всех проблем в данной сфере открывает признание под “другими межгосударственными договорами” эстонско-российского договора об основах межгосударственных отношений, подписанного в Таллинне в январе 1991 года. Россия исходит из этого акта и неоднократно предлагала Эстонии последовать ее примеру. Но эстонской стороне было выгоднее настаивать на Тартуском мире 1920 года, что она и делала, так как решение пограничного вопроса в свете договора 1991 года породило бы другие проблемы. В частности, необходимость пересмотреть все законы, связанные с правовым статусом русскоязычного, или, как теперь предпочитают говорить в России, славянского меньшинства. В набор этих проблем входит и вопрос предоставления здешним русским гражданства на основаниях, несколько отличных от нынешних. Впрочем, не исключено, что с гражданством, политическими и прочими правами наши власти допечет Евросоюз, уже по разным каналам намекающий Таллинну, что неплохо было бы...

В целом же, подчеркнул премьер Лаар, России на руку вступление Эстонии в Европейский союз, так как это откроет ей новые возможности доступа к западным рынкам. Поэтому Москва не возражает процессу интеграции Эстонии в Европу и видит в этом путь улучшения двухсторонних отношений.

Но все эти отношения лежат в области экономики. А договор о границе все-таки ближе к сфере политической. И как неоднократно заявляли и члены российской делегации на переговорах, и другие официальные лица, после подписания (парафирования) договора им очень трудно будет убедить Государственную думу ратифицировать этот договор, так как в Думе весьма сильны те, кто увязывает этот вопрос с положением славянского меньшинства в Эстонии.

Впрочем, сложности с ратификацией договора могут возникнуть и на Тоомпеа. Конституция декларирует неделимость и целостность территории эстонского государства. А наше нынешнее государство, что при всяком удобном случае подчеркивается, ведет отсчет от довоенной Эстонской Республики, в состав которой входили Ивангород, Печоры, Изборск и Комаровка... Короче, круг замкнулся.