Формально нарушенная жизнь

Пропала девочка... Пропала 16 августа сего года. И лишь в первых числах октября стало ясно, что четырнадцатилетняя Кайя Хабилайнен жива. Просто ее... задержала пярнуская полиция. А сообщить об этом матери малолетней Кайи полицейские как-то “забыли”...

- Страшно вспоминать те дни. Судите сами: в один прекрасный день моя дочь внезапно исчезает и от нее никаких вестей, - говорит Надя Хабилайнен, мать. - Я извелась так, что ночью не могла спать. Воображение рисовало самые страшные картины из криминальной хроники... Конечно, девочка у меня не из легких. И раньше пропадала из дома. Поэтому я надеялась, что она сама вернется.

В конце августа Надя не выдержала и обратилась в Ласнамяэское отделение полиции с просьбой установить местонахождение дочери. Инспектор отделения Елена Плутахина как обухом по голове ударила: вашу дочь задержала пярнуская полиция. Кто конкретно и за что задержал - Елена Плутахина точно ответить не смогла, посоветовав обратиться в Пярнускую префектуру. И дала координаты следователя, которая занимается делом Кайи Хабилайнен.

Телефон следователя не отвечал в течение двух дней. В конце концов Надя Хабилайнен написала заявление в Пярнускую префектуру полиции и в Государственную прокуратуру с просьбой разъяснить происходящее: кто и за какие грехи скрывает дочь и как давно? Получила ответ из пярнуской прокуратуры, куда переслали заявление: задержал девочку инспектор Прийт Шведе. За что именно - понять невозможно, идут какие-то бесконечные ссылки на статьи Уголовного кодекса. Ясно стало только, что основанием для задержания послужила статья 140 УК ЭР (грабеж).

- Виновна моя дочь или нет - решать суду, не о том сейчас речь,- говорит мать. - Я хотела бы заострить внимание на вопиющем факте беззакония: задержан малолетний ребенок, а мне в течение почти полутора месяцев даже не посчитали нужным об этом сообщить! Как следует из ответа прокуратуры города Пярну, об этом было сообщено другу моей дочери, потому, видите ли, что какая-то там статья Уголовно-процессуального кодекса позволяет задержанному самому выбирать лицо, которое он желает известить о своем задержании. А Кая, дескать, пожелала известить именно друга... Но тогда получается, что у полицейских головы нет?! Они не понимают, что я с ума схожу от того, что дочь пропала без вести?!

Действительно, как же действия полицейского Шведе согласуются со статьей 36 Закона о защите детей, исходя из которой, о задержании малолетнего необходимо незамедлительно (!) сообщить его родителю или опекуну?

- А никак. Я написала об этом второе заявление в прокуратуру, но старший прокурор города Пярну Ли Тарту ответила, что имеет место ФОРМАЛЬНОЕ нарушение закона. И что в своей деятельности следователь руководствуется Уголовно-процессуальным кодексом, а не Законом о защите детей, - говорит Надя Хабилайнен.

Что такое “формальное нарушение”? И как можно нарушить закон “неформально”? И в каком законодательном акте прописаны оба эти понятия? И еще: полицейский Прийт Шведе не следователь, а инспектор. Так пишет сама же Ли Тарту. Опыт показывает, что следователь и вовсе может появиться через дня три после задержания. И смех и грех... А еще госпожа Ли Тарту пишет, что она УКАЗАЛА полицейским города Пярну на необходимость выполнения данной статьи Закона о защите детей... Это что ж получается: раньше полицейские такой необходимости не испытывали? И госпожа Ли Тарту никому на нее не указывала? Словом, как раньше происходили задержания в Пярну - тайна, покрытая мраком.

Переписка, которую завела Надя Хабилайнен с чиновниками, уже не вмещается в одну папку для бумаг. Ответы, которые получает несчастная женщина от правоохранителей, поражают своей некорректностью: так, например, у госпожи Тарту “складывается впечатление”, что Надя Хабилайнен не справляется с обязанностями матери!

Вооружившись копиями писем в различные инстанции, я отправился за разъяснениями в Государственную прокуратуру, к прокурору Юри Пиккмаа. Разговора, однако, не получилось...

- Что такое “формальное нарушение закона” и как определить, формально оно или нет? - спросил я прокурора.

- Это теоретическое понятие, это проходят студенты юрфака во время обучения. Законом как таковым такое понятие не разъясняется, - ответил Юри Пиккмаа.

- Юристы, к которым я обратился, утверждают, что нарушение или есть, или нет. А ФОРМАЛЬНЫМ оно быть никак не может...

- Это риторика, - последовал ответ.

- И все-таки... Мать переживала, что дочь пропала. Органы не считают нужным извиниться?

- У нас нет полномочий, чтоб заставить Пярнускую префектуру извиниться. Хотя да, я признаю, что ситуация дикая.

- Как такое могло быть? Ранее в Пярну при задержании несовершеннолетних не извещали родителей?

- Так получилось потому, что в Пайкузеской школе, где полицейские проходят обучение, им преподают только Уголовно-процессуальный кодекс, а не Закон о защите детей. А потому Прийт Шведе мог и не знать этого положения. И не надо сюсюкать о том, как было проведено задержание ребенка, и лить по этому поводу слезы. Хабилайнен не без греха.

- Прокурор города Пярну пишет, что “в своей ежедневной деятельности следователи руководствуются УПК”... Но Прийт Шведе, проводивший задержание, не следователь, а инспектор...

- С правами следователя.

Вот такой замечательный разговор. Ну не желают правоохранители признавать, что поступили по-свински, в обход как моральных, так и юридических норм, и все тут!

Одна фраза из разговора меня просто потрясла: о ребенке не “сюсюкают”. И тем более, “не льют слезы”...

Я использую прием, который вообще-то сам считаю запрещенным: а представьте, господин прокурор, что это вашего ребенка скрывают более месяца, а потом отделываются отписками про “формальное нарушение”... Вы и тогда не будете “сюсюкать”?

Юри КЮТТ.