Сидели два брата в одной камере...

Формулировка - “увольнение за утрату доверия” - всегда была редкой. Юрий Б. пришел с огромной папкой бумаг, стоит на своем:

Директор Таллиннской тюрьмы Юло КАБРУСКА мог бы сказать: суды всех трех инстанций дело рассмотрели - о чем еще говорить? Но доброжелательно ответил: “Приезжайте”.

Уволенный был социальным работником, “контактным лицом” - так в тюрьме называется его должность. Шесть-восемь камер - за все и за всех в ответе. “Контактное лицо, - сказал директор, - для заключенных - как отец родной. Его все касается, начиная от приобретения зубной щетки”. И Юрий Б. всех своих подопечных знал.

Но случилось странное. Во всяком случае, начальство до сих пор пожимает плечами: совершенно необъяснимо. Если же и можно объяснить, то лишь его халатностью. А произошло как в детективе.

Сидели в одной камере за воровство два родных брата - Виктор и Александр. Высокие, статные, лет 25-27, как две капли воды похожи друг на друга. И разница в возрасте - полтора-два года. Рядом поставишь - не различить. Но “отец родной” Юрий Б. их не путал.

Как потом выяснилось, аферу братья готовили заблаговременно, три-четыре месяца играя один другого. И вот когда наступило время выходить на свободу Александру, вместо него выпустили Виктора. Дело было в пятницу, два дня стояла тишина, а уже в воскресенье “взорвалась бомба”. Александр как ни в чем не бывало написал заявление: срок моего заключения истек, выпускайте на волю.

Директор сам взялся расследовать ЧП. Позвонили матери Виктора, который уже гулял неизвестно где, стал ей объяснять последствия побега, целую неделю уговаривал найти сына, убедить его позвонить в тюрьму. Через неделю Виктор с телевизором под мышкой явился в полицию: весь я тут! Вскоре выпустили Александра. Возбудили уголовное дело.

- Если в тюрьме забастовка, голодовка, даже инсценированные, то газетчики тут как тут, - скажет мне потом Юло Кабруска. - А здесь в кои веки сбежавший сам вернулся. И молчок! Но ведь за этим какая работа стояла! Не зря же братья тщательно готовили этот спектакль.

- Но Юрий Б. говорит, что в это время находился в отпуске и никакого отношения к этому происшествию не имеет.

- Нет, в то время он работал. Мы представили в суд видеопленку. У нас установлены видеокамеры. Материалы сохраняем, и все всегда можно восстановить. Суд нашел наши действия правильными. Даже перед побегом “отец родной” посадил в карцер не того брата.

- Но почему, если вы говорите, что он хорошо их различал?

- Вот этого я не знаю.

- Странно все же. Если все доказано, если виновен, то почему полтора года ходит с папками бумаг, заплатил большие деньги адвокату? И должность была обязывающей. Вы изучаете будущих сотрудников?

- У нас большая нехватка кадров. Выбирать особенно не из кого. Вот и попадаются люди, которых нетрудно соблазнить. Проносят мобильные телефоны, наркотики. За каких-то 100-200 крон! Таких сразу увольняю. Конечно, Юрия мог бы отпустить “по собственному желанию”, но не хотел, чтобы он пошел с чистыми бумагами в другую тюрьму или в полицию, в таможню.

- На ваше ведомство распространяется обычный Уголовный кодекс или Закон о публичной службе?

- На государственного работника - Закон о публичной службе. Но кроме того, есть тюремный закон, до того был Исполнительный кодекс, где было все расписано: наши обязанности, дополнительные требования к тюремной службе. Там прямо сказано: тюремный работник может иметь с заключенными и их родственниками только служебные отношения.

- Я видела объяснение вашего работника, который непосредственно выпускал Виктора. Он не называет конкретно - кто дал ему указание.

- Он может сказать что угодно. Да, Юрий Б. находился в отпуске. Но перед отпуском успел братьев перепутать. мы вызвали его, когда согласно моему приказу началось дисциплинарное расследование. Но он-то выпустил заключенного до своего отпуска, когда еще был на работе. Его вина полностью доказана. А ходит жалуется, думаю, во-первых, потому, что с такой статьей трудно устроиться на работу. Во-вторых, наверное, рассчитывает получить, если бы восстановили, за полтора года вынужденного прогула немалую сумму. Это мои предположения. Из всех, кого я уволил по статье за утрату недоверия, только он и еще одна работница продолжают жаловаться.

- Скажите, если можно, по этой статье у вас часто увольняют?

- В прошлом году - человек десять, в этом - восемь. В основном за нарушение режима. Чаще всего проносят для заключенных мобильные телефоны.

- Надо же, примета времени! А прежде в основном водку проносили - как только ни ухищрялись!

- Водку проносить сейчас тяжело. Единственная возможность - через “кормушку”. А это тоже видно.

- Как вы принимаете на работу? По анкетам, тестированию?

- Много условий. Но главное - чтобы работник был человеком интеллигентным. В советское время очень многие матом ругались. Сейчас, если заключенный пожалуется, что его обругали матом, начинаем разбираться. У нас тоже демократия. Например, недавно один заключенный подал на меня в суд по статье о частном обвинении. Гражданских дел на меня много: то якобы неправильно посадил в карцер, то еще что-то. Один подследственный за полгода отправил 100 заявлений. Ему за это время ответили по десять раз на каждое, но все равно продолжает писать.

- У вас ведь есть психолог...

- Долгое время не было. Не каждый психолог может работать в тюрьме - это специфика. Сейчас у нас два психолога. Вот вы много писали об автобусных контролерах. Я тоже каждый день еду из Ласнамяэ и вижу, как они людей высаживают и человеку приходится в одну сторону идти полкилометра и в другую. Некрасиво это. Есть и у меня такие работники. Вообще существуют люди, у которых прямо-таки комплекс - показать свою власть. От таких я стараюсь освободиться.

- Положение о новшествах относительно передач на ваших подследственных не распространяется?

- Нет. Это только на заключенных. Подследственные могут получать деньги, могут получать передачи на 10 килограммов в месяц, в том числе и продукты, против которых я категорически возражаю. И вот почему. У нас более 700 предварительно заключенных. Значит, мои работники должны каждый месяц проверить более 7 тонн передач - искать наркотики. Я не вижу необходимости в передаче продуктов, в наших магазинах все можно купить дешевле, чем в городе. Потому что зарплата продавцов - из бюджета, аренда помещения - тоже. Заключенные могут заказать все, что пожелают.

Продукты домашнего приготовления никогда не разрешали. Трудно проверить - есть ли в пироге что-то недозволенное или не испорчен ли он, чтобы заключенный не заболел. Поэтому разрешается только нескоропортящийся магазинный товар. У нас можно заказать даже торт, если, скажем, у кого-то день рождения, фрукты, витамины. Можно купить даже радио и телевизор. И покупают.

Почему хотят передать именно продукты с улицы? Выгодно может быть лишь в одном случае: если они ворованные. Например, сигареты. А для проверки бабушкиных грибов у нас нет специальной аппаратуры. Собаки на распознание наркотиков пока еще только учатся. Но наркотики несут постоянно. И эти же самые бабушки, которые волнуются за своего сына, внука, чтобы он здесь в камере очень хорошо жил.

И до чего же богата у них фантазия! Берут обычную луковицу, разрезают, чистят внутри и кладут туда пакетик с наркотиком. После чего опять аккуратненько заделывают так, что и не догадаешься. Наркотики засовывают в бананы, в пачку обыкновенного масла - лично видел. И все те же бабушка, мать, жена. Наверное, не могут отказать - не знаю, что они думают.

Что еще видел? Бутылка обыкновенного кетчупа. Оттуда часть соуса вылита, вставлен презерватив со спиртом, привязанный к пробке. И как мой работник может все это проверять? А если заключенный находится в состоянии опьянения, он не контролирует свои действия. И что получается? Может избить другого заключенного, изнасиловать, что тоже бывает. Применить насилие против нашего сотрудника. За употребление наркотиков и алкоголя может получить от полугода до двух лет. Сейчас есть такой закон. Поэтому я против всех домашних передач.

Любовь ТОРШИНА.