Каждый должен быть немного Дон Жуаном

- Кем я хотел бы видеть своего героя - это одно. Другое дело, кем его хочет видеть балетмейстер. Но здесь мы, кажется, с Май Мурдмаа совпали. Во всяком случае, нам хотелось рассказать о сказочнике, каким он виделся когда-то в детстве... Да я и сейчас его таким же представляю. В печи живой огонь, сидит перед ним человек - рождественская такая картинка. Потрескивают дрова, на елке огоньки, и мы слушаем сказку. И сказочник не хорошо знакомый дедушка, он в нашем воображении нечто большее, в его рассказах наши мечты, сновидения. Потому в моем кукольном мастере и хотелось увидеть сочетание доброты и таинственности. Дети его любят, но и побаиваются немного, все время ждут, что сейчас обязательно что-то произойдет, должно произойти.

- Слушаю вас и кажется, что ваше детство, наверно, получилось счастливым?

- У каждого человека, глубоко в этом убежден, детство было счастливым. Ведь память оставляет только лучшее.

- А в вашей судьбе был сказочник?

- Трудно сказать. Моя судьба определилась уже в пять лет.

- Вы вундеркинд, получается?

- Да нет. Скорее, тут было даже маленькое недоразумение, что я пришел в балет. Моя мама очень любила театр, оперу. Мне нравилось хозяйничать в ее коробочках, шкатулочках, примерять на себя какие-то украшения, ожерелья, переодеваться. А однажды я нашел ее дневники, относящиеся в концу 30-х, к 40-м. Там она записывала все свои театральные впечатления. Мама же ни одного оперного спектакля не пропускала в рижском театре. Наверное, все же какие-то гены существуют, что-то передается по наследству, и в пять лет, я еще в садике был, попросил маму отвести меня в балетную школу.

- Виестурс, не в обиду: балет - это вообще-то мужское дело? Обычно мужские занятия мы иначе представляем.

- Такой вопрос может задать только зритель, потому что искусство наше, может быть, одна из сложнейших профессий. Кайе (Кырб - В.А.) недавно рассказала мне про одно исследование, речь шла о трудных профессиях. Так вот в числе первых оказались - танцовщик и надзиратель в тюрьме. Если смотреть из зала, то видишь изящные позы, прыжки, но ведь все это требует огромных физических нагрузок плюс эмоциональная отдача, плюс необходимость постоянно удивлять и удивляться. В драматическом спектакле мы вслушиваемся в интонацию, интонация танцовщика - жест, мимика, поза. И зрителю при этом тоже все должно быть ясно. Ему нет никакого дела до моего настроения или усталости. Он же деньги заплатил.

- Что это вы так за зрителя переживаете?

- Не знаю, все ли артисты за зрителей переживают, но мне очень важно чувствовать, что мы понимаем друг друга. И если чувствую, что зритель меня понимает и принимает, то аплодисменты тогда особенно по душе.

- За плечами у вас уже четверть века в балете, среди ролей был и Дон Жуан. Так что я сейчас еще и с Дон Жуаном разговариваю. А если серьезно, то что для вас было самым важным в истории этого сердцееда.

- Самое интересное, что до встречи я как-то серьезно об этом не думал, Дон Жуан и Дон Жуан. Когда мы с Май начали работать, то она сказала: наш герой несчастный человек, он же каждый раз влюбляется по-настоящему, ищет мечту, идеал, и не может найти. Потому что идеала нет. И хотя спектакль назывался "Игры Дон Жуана", какая же здесь игра? Все для него очень серьезно. Мурдмаа и композиторов взяла разных - Глюка и Штокхаузена, они тоже по-разному видели Дон Жуана. Одного интересовал любовник, другого человек, который пытается в себе разобраться. В конце концов Дон Жуан ведь и встретил женщину, которая его погубила. Может, в жизни и не стоит так пристально задумываться, но на сцене я старался каждый раз влюбляться в новую женщину.

- Мужчина, по-вашему, все же должен быть немного Дон Жуаном?

- Думаю, что да. Нам должно нравиться, что мы смотрим на женщин, что они смотрят на нас. Нам должно нравиться влюбляться и влюблять. Влюбляясь, ты видишь в ком-то хорошего человека, это важно.

- Танцовщик постоянно находится чуть в тени своей партнерши, крупным планом всегда она. Ревности это не рождает?

- Нет. На мой взгляд, задача партнера в том как раз и состоит, чтобы представить партнершу, сделать ее главной. Конечно, и о себе не стоит забывать, но сначала - партнерша. Для меня было большой похвалой услышать однажды в Вильнюсе, кажется, что был хорош, но при этом все сделал и для партнерши, вернее, для партнерш, их в дивертисменте было несколько. Вообще, мне в балете очень нравится, когда вижу на сцене дуэт, когда люди не сами по себе. В мире очень много хороших танцовщиц и танцовщиков, но очень мало дуэтов. Почему-то в дуэте хотят больше себя показать. Зачем? Почему?

- Славы же хочется.

- Так выйди на вариацию, на монолог, попробуй себя в оригинальной хореографии, выразиться есть немало возможностей. Но адажио оставь для партнерши, купайся в нем, но ее сделай главной.

- Сейчас большой популярностью пользуется мужской балет Михайловского, все партии исполняют мужчины, пачки на себя надевают. Вы могли бы представить себя в таком спектакле, в пачках?

- Почему бы и нет? Я смотрел их дважды, и могу сказать честно, что в первый раз привлекало отношение танцовщиков к делу. Тут присутствовали юмор, ирония, причем все было в рамках, дело не кончилось пародией. При том, что они танцевали в абсолютно четкой оригинальной хореографии. А вот в другой раз уже присутствовала пародия, то есть артисты перешли некую границу и возникла банальность.

- О Михайловском вспомнилось не случайно. В каком направлении, по-вашему, будет двигаться в новом веке балет?

- Классика останется. Петипа останется. Это и XX век доказал. Да, будут эксперименты, они всегда были, иногда даже очень удачные. Можно как угодно поставить "Лебединое озеро", но меня всегда интересует, что балетмейстер хочет этим сказать. И если убедит, то почему бы и нет? Но все равно и через столетие, и через другое мы будем танцевать Петипа. Модерн могу смотреть, но только в очень хорошем исполнении.

- Вообще-то, все хочется смотреть в хорошем исполнении...

- Конечно. Но тут есть закономерность: классический танцовщик может хорошо танцевать современную хореографию, а вот наоборот случается гораздо реже. Это самое удивительное. Наверное будущее станет временем синтеза. Вот и в "Дон Жуане" у Мурдма появилась речь, синтез появился и в других ее спектаклях. Май давно этим занимается, и это объединение разных жанров много обещает. Но все же классика останется классикой.

- У балетных артистов накануне премьеры есть какие-то приметы, к черту, к примеру, коллег посылаете?

- Странное дело, но в каждой труппе, что мне доводилось видеть, они свои, индивидуальные. Для каждого артиста они свои: когда прийти на премьеру, как одеваться, вплоть до того, что стоит на гримерном столике. Это нормально, потому что в актерском деле есть волшебство, и мы должны себя чувствовать немного волшебниками. Иначе - любительство. Чтобы там ни говорили, но нашим актерским, балетным искусством дано заниматься не всем. Обидно это или не обидно, но так оно и есть...

Виталий АНДРЕЕВ.