Они были первыми

На всех стихиях человек
Тиран, предатель или узник.

Восстание 14 декабря 1825 года на Сенатской площади.

27 декабря исполнилось 175 лет со дня восстания декабристов. Сумрачное петербургское утро 14(27) декабря 1825 года. От Невы дул сильный холодный ветер, кружила поземка. В сторону Сенатской площади двигался лейб-гвардии Московский полк, к нему присоединилась рота гренадеров, с барабанным боем и с распущенными знаменами шли моряки гвардейского экипажа... Выведенные на площадь руководителями восстания войска встали в боевое каре около “Медного всадника” - памятника Петру I.

Наш рассказ о некоторых из тех, кто студеным декабрьским днем вышел на Сенатскую площадь столицы империи, чтобы ценой собственной свободы и даже жизни разбудить крепостную Россию.

И.Якушкин, П.Бобрищев-Пушкин и М.Кюхельбекер в Чите.

Среди участников восстания было немало выходцев из Эстонии или связанных с нею своим творчеством и судьбой.

Чудесные рощи, липовые аллеи, тенистые берега реки... Некогда тут, в Авинурме, стояла на холме мыза, в которой прошло детство будущего декабриста, лицейского друга Пушкина поэта Вильгельма Кюхельбекера. Немного дошло до нас сведений о его детстве, но зато дошли стихи-воспоминания о дорогом “светлом домике на холме”. Вряд ли задумывался он тогда о “предметах политических”, но впечатления детства не могли пройти бесследно.

Тогда с брегов смиренной Авиноры,

Вильгельм так же, как и его брат Михаил, расстался с Эстонией, уехал учиться в Царскосельский лицей.

Где, вместе начиная жить,

Они не нарушили этой клятвы. Оба брата стали впоследствии членами Северного общества. Оба в холодное декабрьское утро 1825 года вышли на Сенатскую площадь, оба стояли в боевом каре у памятника Петру I.

А.Бестужев-Марлинский.

Время не сберегло тот “светлый домик на холме”, где прошло детство поэта - декабриста Вильгельма Кюхельбекера. В Эстонию он вернулся много лет спустя. Летом 1831 года во двор Вышгородского замка въехал крытый возок, доставивший в Ревель нового арестанта. В Петербург было отправлено срочное донесение: “Государственный преступник Кюхельбекер в Ревельскую крепость доставлен и посажен за строжайшим присмотром в особый покой здешнего тюремного замка”. Здесь он пробыл недолго. 7 ноября того же года Кюхельбекер на фрегате “Юнона” покинул берега Эстонии. Впереди были новые тюрьмы и крепости, ссылка в Сибири. Умер в Тобольске в августе 1846 года от туберкулеза.

В то декабрьское утро на Сенатскую площадь привел свой батальон Финляндского полка активный участник восстания барон Андрей Розен. Он родился в 1799 году в эстонском местечке Мяэтагузе, учился в кадетском корпусе. За участие в восстании был осужден по пятому разряду на десятилетнюю каторгу. Из Сибири он писал в Эстонию: “Летом и осенью до мороза занимались мы земляною работою... Заступ, лопата, кирка и топор были нашими рабочими орудиями...” После долгих лет сибирской ссылки Розен был определен рядовым в Кавказский отдельный корпус. Через некоторое время он обратился к командованию корпуса с прошением, в котором просил об увольнении со службы по “расстроенному здоровью”. В прошении он писал: “Я имел счастье родиться в Эстляндии”. Просьба была удовлетворена, и Розен вернулся на родину. К нему в Эстонию протягивались нити едва ли не от всех мест, где находились ссыльные декабристы. Здесь он принимал освобожденных друзей-декабристов М.Нарышкина и М.Назимова, с которыми “делили испытания жизни затворнической, изгнанческой, поселенческой в Сибири и солдатской на Кавказе”. В 1853 году встретил возвратившегося на родину в Нарву члена Южного общества Василия Тизенгаузена.

Андрей Розен.

В 1840 году ялуторовский городничий Смирнов написал донос Николаю I, в котором сообщал, что “...государственный преступник Тизенгаузен находится в близких связях с местными крестьянами и поселенцами, вселяет в них дух недоверия к местным и губернским властям”. В Ялуторовск прибыла специальная комиссия. Но 50 местных жителей под присягой показали, что “...Тизенгаузен хороший и честный человек, поведения примерного и очень трудолюбивый”. Следствие пришлось прекратить.

Василий Карлович Тизенгаузен родился в Нарве, воспитывался в Первом кадетском корпусе в Петербурге. Будучи командиром Полтавского пехотного полка, в 1824 году вступил в Южное общество, которым руководил Пестель. В полку служил Михаил Бестужев-Рюмин, который с разрешения Тизенгаузена часто отлучался со службы по делам тайного общества. В момент восстания Василий Карлович находился в Бобруйске, где и был арестован 1 января 1826 года.

Около года томился он в камере Петропавловской крепости, а затем был отправлен на каторгу в Сибирь. В 1829 году каторгу заменили ссылкой. Тизенгаузен был определен на поселение в город Ялуторовск. Здесь он занялся садоводством, и по праву считается первым садоводом Сибири. Он сам возле дома вскапывал землю, возил в тачке дерн, сажал деревья. Вскоре он угостил ялуторовцев яблоками первого в Сибири урожая. И сейчас по весне Ялуторовск утопает в яблоневом цвету, и благодарные горожане назвали одну из улиц именем первого садовода Сибири.

Следом за Тизенгаузеном в Ялуторовск постепенно прибывали и другие декабристы. Среди них были Иван Якушкин, Иван Пущин, которому Пушкин посвятил свое известное стихотворение “Мой первый друг, мой друг бесценный...”, князь Евгений Оболенский, Матвей Муравьев-Апостол. Все они часто собирались в доме Василия Карловича, устраивали здесь литературные и музыкальные вечера. Славился хозяин хлебосольством, и к нему были вхожи все, кроме городничего.

Здесь, в Ялуторовске, Василий Карлович Тизенгаузен прожил дольше всех, почти четверть века.

Ровно 180 лет назад морозным декабрьским вечером 1820 года к городской заставе Ревеля у Нарвских ворот подкатили сани. Путник - молодой офицер, штабс-капитан лейб-гвардии Драгунского полка Александр Бестужев предъявил подорожную. Он встретил здесь новый, 1821 год, и вернувшись в Петербург, написал и издал свои путевые заметки “Поездка в Ревель”. Он писал не только о древнем городе, но и о эстонских деревнях, где он входил в “подземное плутоново царство” - покосившиеся от ветхости задымленные хижины крестьян. И его книга стала своеобразной летописью борьбы эстонского народа против своих поработителей. И, естественно, Александр Бестужев, так же как, и его братья, не мог не вступить в Северное общество, не мог не прийти на Сенатскую площадь пять лет спустя после поездки в Эстонию.

Кто же они, эти люди? Талантливые романтики или прожектеры, преждевременно вставшие на опасную дорогу борьбы с, казалось бы, незыблемым самодержавием?

Наиболее точную характеристику декабристам дал Александр Иванович Герцен: “Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног, воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтоб разбудить к новой жизни молодое поколение и очистить детей, выросших в среде раболепия”.

Лев ЛИВШИЦ.