Или равные права, или доведенная до абсурда сегрегация

Михаил ПЕТРОВ.

Следует сразу заметить, что в рекомендациях конференции конец первого десятилетия с момента восстановления независимости рассматривается в качестве переходного периода к длительному процессу интеграции эстонского общества. По мнению организаторов конференции, правительственная программа интеграции знаменует собой окончательный провал политики строительства мононационального и монокультурного государства. Конференция высказалась за радикальное изменение законодательства в отношении мнимых иностранцев и за создание билингвистического общества, в котором будут сохранены все функции эстонского языка, дополненные возможностями русского языка, как языка межнационального общения.

Далеко не все соображения, высказанные участниками конференции представляются бесспорными. Например, трудно поверить в то, что государственная политика вытеснения русскоязычного населения за территориальные пределы Эстонии исчерпала себя с принятием правительственной интеграционной программы, поскольку сама программа представляет собой пустой и никчемный, чтобы не сказать вредный документ. С трудом верится и в то, что политика вытеснения инородцев равнозначна строительству моноэтнического государства. В этом нам дает повод сомневаться откровенно прозападная направленность эстонской политики, в которой процветание эстонского государства прочно связано с членством в Европейском союзе, а безопасность увязана с приватизаций отдельных отраслей промышленности западными инвесторами.

Защищая и критикуя правительственную программу интеграции, директор института Яана Тыниссона Агу Лайус обратил внимание на ее главный недостаток: чрезмерную масштабность за которой трудно различить конкретные меры для достижения желаемых результатов. А.Лайус отметил, что изучение эстонского языка до сих пор не стало кровным делом русскоязычных общественных организаций и посоветовал хотя бы раз в неделю заниматься эстонским языком в рабочем коллективе. Однако возникает вопрос: если государство провозгласило одной из своих главных целей защиту эстонского языка, то почему эта защита должна быть "кровным делом" делом неэстонского населения? Языковая сфера вообще трудно поддается административному регулированию. Язык межнационального общения должен быть инструментом для достижения экономических и политических целей государства, а не объектом правовой защиты или формой дискриминации неэстонского населения.

Агу Лайус высказался о недопустимости существования в государстве двух информационных полей. Его утверждение исходит из того, что в Эстонии существуют русскоязычное и эстоноязычное информационные поля. Но так ли это на самом деле? В действительности мы имеем дело практически с единым информационным полем мирового сообщества, равновелико присутствующим во всех средствах массовой информации .

Настоящая проблема заключена в том, что эстоноязычные средства массовой информации выполняют роль фильтра, не пропускающего внутрь общества негативные оценки внутриполитических процессов в Эстонии и негативные оценки ее поведения на мировой политической арене. Кроме того, они отсекают от потребителя мотивационную составляющую бытия неэстонского населения. В результате русская община становится в глазах эстонского обывателя инородным телом, чье присутствие в национальном государстве крайне нежелательно. Российские средства массовой информации, которые как раз и являются объектом критики А.Лайуса, Эстония мало интересует, поскольку она не является стратегическим деловым партнером и потенциально опасным для целостности российского государства врагом. Таким образом эстонскую сторону раздражает не наличие "второго" информационного поля, а разница в подборе "фильтров".

О главных тенденциях развития общественно-политического движения русскоязычного населения в Эстонии говорили в основном представители общины и это была наименее интересная часть конференции. "Некоторые тенденции", будучи отраженными в прессе, уже давно успели набить оскомину, потому что те, кому полезно было бы о них узнать, такие конференции не посещают. Поэтому не спасло ситуацию присутствие господина Одинца, представлявшего интересы "крестной матери" интеграционной программы - министра по делам народонаселения Катрин Сакс.

Весьма полезный доклад применительно к возможным путям развития русскоязычной общины сделала Татьяна Полоскова, доктор философских наук из Москвы. Ее доклад был посвящен проблемам интеграции мировых национальных диаспор. Поскольку в мировой практике нет правового определения диаспоры, то все модели взаимоотношений между Отечеством и диаспорой строятся исходя из определений политических. Мировая практика знает три таких модели:

- репатриационная модель, при которой государство строит свои отношения с диаспорой на принципе воссоединения в государстве всех соотечественников;

- патерналистская модель, при которой государство защищает свои интересы через защиту интересов диаспоры;

- прагматическая модель, при которой диаспора выступает в качестве мощного фактора поддержки суверенитета государства и его престижа.

Репатриационная модель в отношениях с соотечественниками в российской диаспоре не может быть реализована потому что государство не имеет достаточных средств, а диаспора, образовавшаяся на постсоветском пространстве, бедна. По соображениям экономического порядка, не срабатывает и патерналистская модель, провозглашенная с принятием т.н. закона о соотечественниках. Прагматическая модель представляется наиболее подходящей, но оказать реальную поддержку государству может только богатая диаспора.

Российская диаспора в Прибалтике обширна, но бедна, поскольку уже в начальный период восстановления независимости она была поражена в гражданских правах и таким образом не допущена к разделу социалистической собственности. Если возникновение крупных национальных капиталов в странах Прибалтики имеет условно легитимный характер, то крупные местные русские капиталы почти всегда имеют криминальную основу. В российской диаспоре есть немного очень богатых людей и очень много бедных, а наиболее важный для прагматической модели средний слой практически отсутствует.

Из этого мы должны сделать вывод о том, что сейчас никто нам не поможет: ни Россия, ни Запад. Поэтому русская община в Эстонии должна сделать ставку на собственные силы. Мы должны стать богаче, найдя свою экономическую нишу в Эстонии. И незачем стремиться к заведомо недостижимому русскому единству, достаточно объединить усилия общины для достижения конкретных результатов, например, для сохранения русского языка, как языка межнационального общения в Эстонии, для сохранения всей структуры образования на русском языке, для развития экономических связей с Россией на основе патерналистской модели.

Решать проблему занятости т.н. коренного населения должно само мононациональное государство. При таком подходе из сферы экономических отношений с Россией следует исключить эстонского предпринимателя и крестьянина. Российский бизнес тогда должен создавать рабочие места для диаспоры. Если эстонское государство не заинтересовано в нормализации отношений с русскоязычной частью населения и предпочитает общаться с ним при помощи "интеграционных" программ, то сферу общения с государством, точки соприкосновения с его властными структурами следует свести к возможному минимуму. Это не значит, что русская община на практике переходит к политике гражданского неповиновения, но лишь свидетельствует ее отказ от "интеграционной" модели общения: или равные права, или сегрегация доведенная до абсурда.

Фото автора.