Моя утиная охота

Сергей СЕРГЕЕВ.

Впервые я попал на утиную охоту в начале восьмидесятых, приехав в гости к моему однокурснику и редактору районной газеты под Волгоградом. Уже шел сентябрь, сезон утиной охоты был в разгаре, мы бродили по степным балкам и сетовали, что утки уже пуганые и не подпускают ближе чем на пятьдесят метров. Они стремительно взмывали из камышей, а моя мощная "бельгийка" с двумя вертикально расположенными стволами не успевала их доставать, хотя я брал соответствующее упреждение. Потом на вечерней зорьке мы поджидали вальдшнепов, которые проносились с такой скоростью, что я не успевал их увидеть. Ночь провели на хуторе в обществе казака, который варил в бане самогон. Там я его и нашел утром. Агрегат опрокинулся, и под пьяненьким казачком осталось сухое пятно, повторяющее его силуэт - точь-в-точь как при следственных действиях, когда полиция мелом очерчивает контур.

На второй день мне все же удалось подстрелить селезня. Этот красавец с дробью в груди и крыльях, с вывернутой длинной шеей мгновенно вселил в меня чувство, которое навсегда прекратило мою только что начавшуюся карьеру охотника. Я стал антиохотником. Я против человека с ружьем. Я за улепетывающего зайца. За спокойный сон медведя. За стремительный прыжок косули. За вольный птичий полет. На испанской корриде я болел за обреченного быка и чуть не был за это побит кровожадными испанцами.

Но более всего я полюбил уток. Я восхищаюсь их скромностью и умом. Я любуюсь неброскими самками, которые рядом с роскошными селезнями выглядят гадкими утятами. Я не знаю ничего или почти ничего эффектнее утиной грациозной неуклюжести.

Несколько лет назад якобы для борьбы с садовыми улитками на даче мы с женой купили пару мускусных уток. Они вразвалочку ходили по участку, ели исключительно кашу и булку, а улитками брезговали. Проект не удался на корню, но утки стали нашими друзьями. Правда, селезень меня сторонился, а уточка признавала. Я несколько раз украдкой наблюдал, как они занимались продолжением рода. Мой брат по полу, совершив чудо, отваливался набок и дергал лапками...

Однажды я купил керамическую уточку. Она мне просто понравилась, и тогда я еще не знал, что она станет началом семейной коллекции из нескольких сотен уток. И я не знал, как много в мире уток! Почему-то именно уток в большинстве своем делают мастера. Скульпторы, стеклодувы, резчики, золотари и прочие ювелиры. Я неожиданно сделал открытие: многие люди похожи на уток, а больше всех - жена. Мы стали покупать уток везде, где бывали, ибо при определенном стандарте вообще во многих странах, в частности, есть что-то свое, неповторимое. Есть утки отдельные. Есть утки-сюжеты, когда, к примеру, пара утят отплывает в путешествие на яхте. Шесть композиций рассказывают об этой славной прогулке. Все по-морскому: сначала они трезвы и серьезны, потом пьяны и веселы, а в конце валяются пьяные в хлам, как бывалые матросы. Мы стали дарить уток друг другу. Так появились папа-утка, мама-утка, Юля-утка и Юра-утка. Мы обнаружили, что две наши таксы тоже похожи на уток.

В какой-то начальный период нам надоело покупать просто уток и мы решили приобретать их с прикладной пользой. Так стали появляться тарелочки, ложечки, солонки и перечницы, графинчики, даже подставка для ершика в туалете была уткой. Я уж не говорю о простынях, наволочках и ковриках при входе, на которых утки говорили: "Добро пожаловать!"

Благодаря этому хобби, которое мы хобби не считаем, поскольку эта утиная страсть нечто иное, мы помогли друзьям решить проблему подарков на дни рождения - нам стали дарить уток. Одна знакомая то ли в порыве чувств, то ли по незнанию подарила мне серебряную утку с клеймом Мастера - она живет в специально арендованном банковском сейфе.

Сейчас у нас есть разные утки: веселые и грустные, гордые и скромные, нахальные и добрые, похожие на меня и на моих близких. Из Европы и Америки, Азии и Африки, из Австралии и Океании. Нет только уток из Антарктиды, потому что их там не бывает.

Иногда я рассматриваю их, трогаю, переставляю, и тогда возникает чувство, что утки - те же люди, только избравшие для себя иную форму существования. Я представляю венецианского стеклодува, сотворившего это чудо, таиландского краснодеревщика, с невероятной тонкостью уловившего сходство селезня со светским фраером, турецкого ювелира, славно поработавшего с серебряным слитком. И думаю, что они тоже любят уток и жизнь.

А я люблю еще и песню Розенбаума. Помните: "Так было всегда, учили меня отец мой и мать, любить - так любить, лечить - так лечить, летать - так летать, стрелять - так стрелять... А утки уже летят высоко. Я им помашу рукой".

Фото Александра ПРИСТАЛОВА.