Сестра милосердия

Заметки из отделения

Юлия МИРОШКИНА,
студентка отделения психологии
Высшей экономической школы "Майнор".

У меня в руках история болезни. Пациент ушел домой всего лишь час назад - и я будто бы смотрю фильм длиною в жизнь.

Ф.И. - Самойлов Владимир.

Дата рождения: 2.05.1935.

Место жительства: Таллин, Вильде теэ, 20-50.

(Разумеется, эти данные изменены. Остальное - правда.)

Госпитализирован: 2.03.1996.

Отделение: реанимация, затем кардиология.

Доставлен: машиной "скорой помощи".

Диагноз при поступлении: острый инфаркт миокарда.

Сопутствующие заболевания: ишемическая болезнь сердца, стенокардия.

Перенесенные операции: удаление желчного пузыря.

Аллергия, непереносимость: новокаин.

Родственники: нет.

Вспоминаю, как он рассказывал про приступы стенокардии, которые купировал нитроглицерином. В тот раз тоже подумал, что таблетка поможет, но ошибся: боль оказалась значительно интенсивней, продолжительней, настолько сильной, что появился страх смерти. Температура поднялась до 39 градусов. Затем он потерял сознание. Сначала поступил в реанимацию, а через три дня был отправлен в кардиологическое отделение. Почему-то я запомнила этого больного: такой симпатичный старик с добрыми синими глазами, шевелюра седых волос, вокруг глаз маленькие морщинки, невысокий, сгорбившийся. В молодости воевал, да и потом жизнь была тяжелая. Наверное, запомнила его еще и потому, что чем-то похож на моего деда.

Положили его в одноместную палату и предписали строгий постельный режим, запретив любую физическую нагрузку, даже поворачиваться было нельзя, поэтому я часто проводила время у его кровати. Наблюдала за тем, как он выполняет предписанные назначения, соблюдает ли режим, следила за его самочувствием. И в глубине души строго сказала себе, что все время должна находиться где-то поблизости, так как могу понадобиться в любой момент. Перекладывала его, чтобы не образовались пролежни, измеряла температуру, пульс, давление, частоту дыхания. Очень его жалела, когда узнала, что из родственников у него вообще никого не осталось в живых, кроме какого-то очень дальнего, в Новосибирске. Кто ему поможет: если не я? Ведь он так одинок в этом мире, а мне очень напоминает деда...

6 марта. Утро. Как обычно, день начинается с измерения температуры, давления. Результаты записываю. Помогаю больному умыться, поправляю постель, кормлю его с ложки. Завтрак: ягодный кисель. У него нет аппетита. Ладно, не настаиваю. Приходит врач на утренний обход, дает мне указания: назначил таблетки и капельницу. Выполняю. Вместе с санитарочкой поворачиваем больного. Проветриваем палату. Но механической работы недостаточно, надо с дедушкой поговорить. Оказалось, он умнейший человек, общаться с ним - одно удовольствие. Но огорчает, что он близок к отчаянию: ситуация кажется ему безысходной. Он чувствует, что он неизлечимо болен, тело не слушается, очень больно, мучает одиночество, а тут еще все донимают, требуют повиновения... "Не хочу и не буду. Да что вы пристали со своей едой, таблетками, капельницами, давлением? Что, вы знаете меня лучше, чем я сам?" Он нервничает и капризничает.

7 марта. Рассказывает мне, что вчера вечером не мог уснуть, пришлось попросить укол снотворного. Как обычно, делаем утренние процедуры. Завтрак есть не хочет. Успокаиваю его, говорю, что при таких заболеваниях такое бывает. После еды проследила, чтобы принял все таблетки. Затем ставлю капельницу и слушаю его рассказ про тяжелую жизнь и испытания, которые выпали на его долю. Отхожу на минуту. Вдруг подзывает меня и жалуется на сжимающие боли за грудиной. Быстро вызываю врача: немедленно нитроглицерин. Я постоянно рядом, слежу за частотой дыхания, за пульсом, давлением. Через пять минут боль прошла. Давление нормализовалось, но он жалуется на одышку. Приподнимаю головной край кровати, укладываю его удобнее. С какой благодарностью он на меня смотрит. Заглянула в глаза: "Спасибо!". Улыбаюсь ему, а про себя думаю: что же такое сострадание?

Сострадание - это замечательно. Но есть два вида сострадания. Одно малодушное, когда чужое несчастье вызывает тягостное ощущение, хочется поскорее от него избавиться, оградить свой покой от чужих мук. Но есть совсем другое сострадание, которое требует действий и полно решительности. Тогда возникает одно желание - сделать все, что в твоих силах, и даже больше. И если ты готов идти с тем, кто нуждается в твоей помощи, до конца, иногда до самого горького конца, если запасешься терпением, лишь тогда действительно поможешь. Ничего не получится, если не отдашь частицу самого себя.

8 марта. День начинаю привычно: температура, давление, пульс. Потом завтрак. Начинаю его кормить. Старик очень слаб. Даю ему в руки стакан, он проливает весь чай на себя. Очень расстраивается, что причиняет нам беспокойство. Успокаиваем его, как маленького ребенка. "Никогда уже не стану здоровым", - повторяет он. Приходит инструктор: надо позаниматься лечебной гимнастикой. Старик старается передвинуть бессильное тело и плачет. Привязываю к концу кровати полотенце - он ухватывается за него, несколько раз приподнимается. После гимнастики дыхание частое, поверхностное. Приподнимаю ему голову: одышка уже не мучает. Увидел через открытую дверь ходячих больных, расстроился. Подбадриваю его, как могу, мол, вы тоже будете ходить. Он не слушает и отворачивается. Но я не обижаюсь: "Жаль, что вы меня не слушаете". Снова и снова повторяю: "Пожелайте себе выздоровления, поверьте в него - и скрытые ресурсы организма вам помогут. Это очень просто, но использовать надо любые положительные эмоции. А уж они приведут организм в действие. Это и есть настоящая терапия, а уже на втором месте слова врача или сестры". Но что же делать, если он меня не слушает, отвернулся к окну и молчит. Ничего, завтра что-нибудь придумаю, думаю я.

Весь день он был грустный, от обеда отказался, целый день капали ему капельницы, давали таблетки. Я пожаловалась доктору на его плохое настроение. При обходе врач сказал нашему больному: пора подниматься, а то вы уже залежались.

9 марта. Как обычно, утренние процедуры. Замечаю, что у него красные глаза: наверное, плакал ночью. Спрашиваю: глаза болят? А почему красные? Он, как ни в чем ни бывало: нет, все в порядке.

Изменение самочувствия пациента, его удрученность нужно не просто заметить. Чтобы выявить причину, не нужно прямо задавать вопрос, лучше начать с посторонней темы. Сделала ему уколы и села заполнять истории болезней, а рядом положила книгу "Анекдоты", которые принесла специально для него. Потом как бы невзначай спросила: "Не хотите ли почитать анекдоты, пока я занята?". Он согласился. Вот, здорово, сейчас сработает моя задумка, хочется вывести его из подавленности. Я всегда знала, что юмор помогает. Сейчас проверим. Он читает, я пишу.

- Юля, а вы сами-то читали эту книгу? Еще нет? Тогда я вам прочту один анекдот. Бабка прибегает впопыхах на вокзал, спрашивает: поезд давно ушел? Пять минут назад. Ой, слава Богу! Я-то думала, что намного опоздала!

Он смеется, я тоже. Вы еще покажете, думаю, свой рекорд! Снова пришла инструктор - он начал заниматься гимнастикой, уже садился, уже постоял около кровати. Все ему не терпится ходить! Но неожиданно упал. Я думала, что он не рассчитал шаг, оступился, оказалось - обморок. Похлопала его по щекам, быстро сбегала намочила полотенце, лоб, виски, грудь. Потом он рассказал, что закружилась голова. Конечно, велели ему лежать. На всякий случай положила ему в карман нитроглицерин. Но он даже днем о нем не вспомнил.

Целый день весел, острил и шутил. Видно было, что хочет выздороветь. Так, давление, температура, пульс - все показатели в норме. "Я за вас рада!"

10 марта. Он уже выходит в коридор, поддерживаю его под руку. Все хочет делать сам. Но подстраховываю, подвожу к умывальнику. Удивляется, как же он раньше мог быть таким бессильным.

Назначение врача: таблетки отменяются, уколы еще нужны.

Мы с ним направляемся на нижний этаж сделать электрокардиологию. ЭКГ оказалась превосходной. Радуюсь вместе с ним. У него уже хороший аппетит, хорошее давление. От меня требуется только давать таблетки и контролировать его физическую активность, чтобы не переусердствовал. Мы сходили взвесились с ним: оказывается, он поправился на четыре килограмма. Нужно садиться на диету!

Стал намного веселее. Познакомился с другими больными, беседует с ними, рассказывает им про меня. Но я считаю, что он сам молодец!

А мы - мы люди в белых халатах. Этот белый халат отделяет, конечно, медика от пациента, но - не отдаляет. Конечно, мы гораздо образованнее многих: образованность, она, ведь, растет из года в год. Ведь сегодня иной студент знает, наверное, больше, чем Эйнштейн, но никто не скажет, что студент умнее. Вот и про нас нельзя говорить, что мы умнее своих пациентов. Просто мы - в другой ситуации. И в этой ситуации без терпимости, без доброты - грош нам цена!

11 марта. Сам идет в столовую. Дистанция солидная - 200 метров. Много читает самочувствие хорошее. Анализы тоже хорошие. Врач им доволен. Он - сильный человек. Много пережил в жизни, а такое заболевание переживет запросто.

Только нужно после больницы взять себя в руки. Нельзя просто взять и вернуть в ту же среду, из которой попал в больницу. Нужно изменить стиль жизни. Теперь он должен будет учиться жить по-новому, должен планировать свой режим труда и отдыха, снизить потребление лишних калорий, жирного, соленого, острого, перченого. Должен будет ежедневно заниматься гимнастикой, почаще бывать на свежем воздухе, отказаться от алкоголя, курения, вообще не ходить в баню, не расстраиваться по пустякам, не перенапрягаться физически. Он будет должен ежемесячно показываться врачу, следить за своим показателем холестерола, сбалансировать свое питание, должен больше есть овощей и фруктов. Должен, должен, должен! Все - сам! Но - сам! Это такое счастье.

12 марта. Сегодня ему сказали, что его выписывают. Он обрадовался, стал благодарить доктора. А доктор его, за то, что каким он был молодцом.

Собирается домой. Обещает прийти в гости, когда окончательно поправится.

Через два месяца он действительно пришел. И принес нам торт. Рассказал, что теперь у него совсем другая жизнь: все время посвящает своему здоровью. А еще сказал, что всегда о нас помнит.

(Продолжение следует.)