Эстонский русский - свой или чужой?

Рейн РУУТСОО.
("Maaleht").

За десять лет проблема русского меньшинства в Эстонии приняла новые измерения. Мы справились - колониальное меньшинство, которое Россия надеялась использовать против нашего продвижения на Запад, не прошло в политику. Но у этого успеха своя цена. Один из ресурсов небольшого государства - трезвые, даже циничные действия. В этом смысле десять лет, прошедшие со времени восстановления независимости, - во многих отношениях потерянное время.

Плоды популистской гонки

Это не запоздалая мудрость. Политологи с мировым опытом, такие, как Рейн Таагепера, довольно хорошо предвидели наши возможности. То, что Эстонию покинет лишь небольшая часть колонистов, что прежде всего это будут образованные и предприимчивые люди, что образовавшийся вакуум заполнит английский язык (мы больше не знаем русского, а они еще не знают эстонского), что старение населения заставит ввозить рабочую силу. В политическом смысле было бы мудро применить метод, насчитывающий тысячелетия, - "разделяй и властвуй (divide et impera). Можно было бы остановить отъезд родившихся здесь и уже адаптировавшихся людей, вложить деньги в обучение их языку и т.д. Это означает также предоставление гражданства самой лояльной части неграждан без натурализации, как и было, в конце концов, сделано по отношению к 30 000 тех, кто поддержал Конгресс Эстонии. В 1993 году первая рабочая группа при поддержке "Круглого стола" при президенте ЭР приступила к созданию первой так называемой интеграционной программы. В ней принял участие и нижеподписавшийся. К сожалению, время для этого еще не пришло, и программа, объявленная опасной, осталась незаконченной. Политикам приходилось считаться с настроениями народа. Как тайно пели на протяжении десятков лет: "Вон из республики все, у кого на ногах кирзовые сапоги и нет галстука!" К сожалению, многие пришли к власти именно с этим лозунгом, политика превратилась в популистскую гонку - кто самый лучший эстонец. Поразительным образом национал-радикалы и политические интересы Москвы начали помогать друг другу. И те, и другие прилагали усилия, чтобы люди, оставшиеся в Эстонии, не адаптировались и не стали бы частью эстонского общества. Все углубляющаяся борьба национал-радикалов с Сависааром блокировала рациональные дискуссии. Национал-радикалы оказались в ловушке. Так как они пришли к власти, пообещав деколонизацию, отход от этого привел бы в политику людей, которые бы проголосовали против них. Ценой стало блокирование на несколько лет интеграционной программы (а также социальной политики). В 1999 году Реформистская партия и "Исамаалийт" образовали в Таллине единый блок власти с группой Когана. Это показало, что прагматизм и корпоративные интересы сгладили идейность. У капитала нет родины, нет национальности - даже пламенный интернационалист Коган по существу дал себя продать. На уровне элиты у соглашений, очевидно, больше нет границ. Образ врага заменяет более прагматичный взгляд на русских как на ресурс. Но до взгляда на русских как на партнеров еще далеко. Эстония движется по направлению к гражданскому обществу, в котором необязательно любить друг друга. Этого не ждет даже один эстонец от другого. Правящее положение эстонского языка и культуры в обозримом будущем решено бесповоротно. Лозунг мультикультурализма - часть гражданских прав. Но все понимают, что это более приличное название ассимиляции. Другая проблема в том, насколько обратимы многие процессы. Мы дорого заплатим за то, если обучение эстонскому языку, подготовка учителей для русских школ и т.д. останутся на заднем плане. Та часть русских, которая находилась на грани двух культур, поняла, куда движется мир, и сделала свой выбор. Безусловно, среди молодого поколения есть те, кто к ним присоединится.

У расслоения этнический признак

Но основная проблема Эстонии - другая часть гражданского гарнизона: изолированная, не знающая эстонского языка. С этими людьми случилось то, что происходит с такими эмигрантами повсюду. Более талантливые уезжают в Россию или еще дальше - на учебу, на работу. Отвергнутые образуют свое так называемое общество. И это безработное, духовно бездомное, ожесточенное общество становится обузой. Эти люди зарабатывают на жизнь воровством и проституцией, становятся алкоголиками и наркоманами. Теневая экономика и соплеменники, по большей части связанные с криминальным миром, пьют их кровь. Все углубляющееся расслоение эстонского общества приобретает этнический признак. Деньги, сэкономленные на обучении, идут теперь на лечение неграждан от СПИДа и наркомании, на строительство тюрем. Да и львиная доля средств, расходуемых на социальную помощь и дотации, идет туда же. Эстонская молодежь вынуждена содержать пенсионеров из неграждан, чье молодое поколение уехало в Россию. Такова цена за ошибки, сделанные в прошлом. Теперь у Эстонии осталось очень мало времени до того, как страна откроет двери новой волне пришельцев. И в интересах Эстонии сделать так, чтобы укоренившиеся здесь люди не стали их новыми союзниками, а объединились бы с нами.