Тонкий лед огня

Николай ХРУСТАЛЕВ.

- Работа у директора обыкновенная, рутинная: звонки, бумажки, электронная почта, возня с автопарком, техникой, вот так и живу.

- Погодите, а стихийные бедствия, не дай Бог, конечно.

- Стихийные бедствия и другие катаклизмы у нас, к счастью, дело редкое. Бывают, конечно, большие пожары, а так занимаешься каждодневными делами, поскольку все бумаги проходят через директора, и для игр с водой во дворе время у бумажек приходится буквально выгрызать, ничего не поделаешь.

- Но когда шли в спасатели, то предполагали, наверное, что будете заниматься чем-то иным, необычным, даже героическим.

- Так я же не всегда был возле бумажек: в Таллине семь лет работал оперативником, тушил пожары, оперативником и на острове был несколько лет до того, как стать директором. По правде говоря, вступая в директорство, я боялся, что бумаги задавят меня, и не останется времени для адреналиновой работы. Но ничего, осталось. А в начальственном положении есть и свои преимущества: можно воплощать в жизнь какие-то идеи.

- К тому же и детская мечта, вероятно, исполнилась, что бывает нечасто.

- Не было у меня такой мечты. Мама хотела видеть меня юристом, который учится в Тарту. Но из институтов тогда брали в армию, и папа, который был здесь тоже начальником пожарной охраны в уезде, уговорил меня поступить в Ленинградское пожарно-техническое училище, там, мол, тоже учиться почти три года, так что хуже не будет. Я и поступил, думая, что если не понравится, так и уйти недолго. Но понравилось, и не ушел. А чем дальше, так и втягиваешься больше.

- Награды нового времени у вас есть?

- Серебряный крест. Но не у меня одного.

- Я к тому, что вас, наверное, не за красивые глаза награждают. Было же то, о чем вы до сих пор помните?

- Было несколько больших пожаров. А самым большим на моем веку стал один в Таллине, я тогда еще там работал начальником дежурной смены. В Копли горел военный авторемонтный завод недалеко от нынешней улицы Эрика. Было столько дыма, что к объекту невозможно оказалось подъехать, все встало - трамваи, машины, за дымом ничего не видно, мне пришлось бежать впереди машины, показывать водителю дорогу. Сложность была в том, что никак не удавалось локализовать пламя, оно все время перекидывалось с одного здания на другое. Огня море, а тушили по старинке, технологиями, с которыми такой пожар не осилить. Может, оттого у меня сегодня и такая тяга к развитию, новым технологиям, при которых с такими пожарами проще справляться. А тот пожар нам тогда удалось остановить только у складов с горюче-смазочными материалами. Тогда я с ломом в руках свалился с одной крыши на другую, повредил плечо, оно и сейчас помнит об этом, хотя с этими пожарами у меня выбиты, по-моему, все суставы.

- Не хочется ворошить печальное прошлое, но, наверное, тот памятный пожар в Курессаареской гимназии отличался от того, на улице Эрика?

- Мне вообще поначалу было довольно сложно адаптироваться к условиям Сааремаа. В Таллине я всегда знал, что в случае каких-то особых чрезвычайных обстоятельств всегда приезжают сразу несколько хорошо обученных боевых расчетов, несколько команд, они получают четкие указания, которые также четко исполняются. А на острове пожар в большой гимназии, где учатся 600 детей, и приезжает на место одна пожарная машина с тремя-четырьмя пожарными. Я в это время шел на работу, и тут по карманной рации слышу: все машины на объект, дети прыгают из окон. Остановил на дороге первую попавшуюся машину, приехал в пожарное депо, оттуда на место пожара. Тяжело было, нет нужного количества техники, нужного количества людей, пришлось обходиться тем, что есть. И все же за полчаса потушили, вывели ребят из огня. После этого стали проводить больше учений, заниматься с детьми, объяснять, как вести себя в задымленной обстановке, как сбивать с себя огонь, если одежда загорелась, что делать, если проснулся ночью, а в доме пожар. Тогда же мы приобрели и длинную лестницу для спасения людей с высоких этажей, до этого наша лестница доставала только до третьего. И конечно же, занялись разработкой системы, при которой в форсмажорной ситуации можно быстро собрать максимальное число людей и техники.

- После стажировки в Соединенных Штатах вы, вернувшись домой, не грустили, сравнивая то, что видели там, с тем, что нашли дома?

- Да нет как-то. Хотя что там говорить, в Америке самая передовая служба в мире, я этой темой давно занимаюсь. Там много технологий, суперпожарной техники. Но опять же и там у пожарных департаментов свои проблемы, они тоже меняют парк машин не чаще чем раз в 20 лет, отработала машина 20 лет, тогда и меняют. И там у многих пожарных департаментов не хватает денег на самые элементарные вещи. В США, кстати, многое зависит от того, насколько начальник пожарных сумеет объяснить местным властям и населению необходимость выделения средств на покупку новой техники. Например, в одном городке, где всего 10 тысяч населения, местный начальник пожарной службы сумел добыть у самоуправления 6 млн. долларов на новую технику.

- Это все в Америке. А приди вы со своими проблемами в свое самоуправление?

- Года три назад дела у нас шли неплохо. Тогда мы за два года нашли около 400 тысяч на внедрение новых технологий. И мэрия помогала, и волости, и некоторые предприятия. Теперь с деньгами стало сложнее, не разгонишься, все по капле, по капле. Зато недавно запустили то, что можно считать пиком наших технологий, - пенную систему сжатого воздуха, компоненты для которой покупали в течение двух лет. Но, скажу вам, эта система тушит пожар в шесть раз быстрее, чем обыкновенная вода, которой пока пользуются в остальных пожарных департаментах.

- И все же, из увиденного в Новом свете вам запало в душу?

- Мне нравится там один из главных принципов: на своем месте ты должен быть экстрапрофессионалом. Если шофер, то именно шофер на пожарной машине, здесь ты Бог, все знаешь про работу и пожар, значит, с тобой всегда спокойно. То же самое с водой или с работой на лестнице. Не надо знать все, надо хорошо уметь что-то одно. Обязанностей много, и каждая требует высокого профессионализма. Так что универсализация, когда человек понемногу занимается всем, тут, по-моему, не на пользу.

- На ваших глазах люди становились героями?

- Я бы так сказал: иногда человек становится героем в глазах коллег. Приходишь на смену, а мужики говорят: представляешь, а Колька залез на автолестницу и, балансируя, закинул еще ручную лестницу с крючком на девятый этаж, куда и забрался. Такой человек сразу для своих становится героем. Другой на пожаре зашел туда, куда войти трудно. И все знают: за таким парнем пойдешь, куда угодно. Слава и другая бывает: кто-то отличился на пожаре, к нему сразу все газетчики с расспросами, и пошло-поехало. Может, он действительно герой, но и раскрутка имеет значение. Я никогда не против такой раскрутки, пусть о нас больше знают, ведь по своей сути работа наша неблагодарная, даже блестяще выполненная всегда связана с чьей-то бедой, потерями, потому очень редко мы слышим слова благодарности. Людям просто не до них.

- Как ваши близкие относятся к тому, чем вы заняты?

- Когда моя мама видит по местным новостям что-то по моей профессии, тут же звонит мне, чтобы я тоже смотрел. А если это показывает Останкино, этого канала у меня тут нет, то потом мне в подробностях все передает: кто тушил, как тушил, какие были проблемы. А из Москвы получаю журнал "Пожарное дело", так что получается, что все мои близкие вовлечены в мою работу, содействуют профессиональному росту.

- Мы все о пожарах, а вы ведь директор Спасательного департамента, а тут всего хватает.

- И на места аварий приходится выезжать, чтобы извлечь людей из автомобилей. И ежа приходилось спасать из канализационного люка, и кошек с деревьев снимать. Но что там ежи и кошки. Меня всегда удивляла халатность человеческая: люди целую неделю наблюдают за сосулькой, которая над их головой становится все больше и больше, чтобы в субботу и воскресенье, когда коммунальные службы отдыхают, начать звонить спасателям. Эти вроде бы мелочи, тоже наше дело. И как не достать ежа, живой ведь...

- Все жду, когда вы скажете об опасности сжигания весной старой травы.

- Конечно, весной у нас получается наибольшее количество выездов: люди хотят избавиться от старой травы, а огонь выходит из-под контроля, и нам приходится вмешиваться. Но весной-то хоть лес еще сырой, а когда летом он прогревается, возникает особая степень пожароопасности, и надо быть в повышенной готовности, чтобы потом не тушить его две недели, а то и месяц. Только это пережили - приходит осень, отопительный сезон, тут и начинается: у кого-то трещина в дымоходе, кто-то перестарался с топкой. Это и зимой наша головная боль. Так что работы хватает в любой сезон. А весной и осенью добавьте еще ходьбу по тонкому льду. На спасение из полыньи у нас натренированы все команды.

- Образно говоря, вообще-то вся ваша работа - это ходьба по тонкому льду.

- Может, поэтому мы и стараемся сделать его по возможности толще. Потому я и толкую о новых технологиях, о том, чтобы мощные вентиляторы выгоняли из дома дым, тогда моим пожарным будет легче идти, тогда они будут видеть, куда направляться, что тушить, как быстрее спасать людей. Потому и хлопочу о "мокрой" воде и пене сжатого воздуха, тогда тушить быстрее. Когда тонкий лед становится толще, мне спокойнее спится.