Заголовок

К предстоящим гастролям в Таллинне Московского театра на Малой Бронной

Беседу вела
Жанна ФИЛАТОВА.

"НИЖИНСКИЙ. Сумасшедший божий клоун"

Критики часто называют его то элитарным, то не в меру сексуально озабоченным, то просто коммерческим художником. Андрей не обращает на все это внимания и искренне верит, что его театр нужен людям...

- Недавно мне на глаза попалось интервью уважаемого режиссера Валерия Фокина, в котором он сетовал на то, что наш отечественный театр давно уже пора спасать от засилия режиссеров, которые будто бы толкают его в бездну коммерции и низкопробной масс-культуры. Ваша фамилия приводилась как раз в этой связи. По мнению вашего старшего коллеги, вы личность прямо-таки опасная и вредная для театрального дела. Что можете на это сказать?

- Если уважаемый всеми режиссер семь раз называет в своем интервью мою фамилию, значит, мое творчество действительно его "зацепило".

Валерий Владимирович как-то небрежно всех нас объединил - и Леню Трушкина, и Борю Мильграма, и Рому Козака, и вашего покорного слугу в некую новую режиссерскую генерацию, которая, по его мнению, привнесла в современный театр невзыскательную буржуазность и коммерцию. Не берусь отстаивать позиции моих коллег, но о себе кое-что вспомню.

Свои первые спектакли "Снег. Недалеко от тюрьмы" Н.Климонтовича, "Калигулу" А.Камю, "Роковые яйца" М.Булгакова выпускал с большим трудом в Театре им. Ермоловой, где главным режиссером был Валерий Фокин. Помню, как "главный" очень аккуратно "задвигал" новую генерацию режиссеров в лице Михаила Цитриняка и Алексея Левинского... Помню, как перестал ходить зритель на последние премьеры "главного" в большом зале: "Второй год свободы", "Бесноватая", как тут же труппа ермоловского театра была обвинена в расколе и театр "распилили" на две половины. А вскоре Валерий Фокин и сам бросил несчастных своих приверженцев, уйдя из театра.

- Но вас и критики упрекают в том, что вы можете поставить спектакль за две недели, не заботясь о его художественном качестве, что вы постоянно бегаете из академических театров в антрепризу и обратно.

- Любой профессионал прекрасно понимает, что невозможно поставить пьесу за две недели. Другое дело, что мировой стандарт подготовки спектакля - это тридцать-сорок репетиционных точек. На Западе время - деньги, огромных средств стоит аренда, оборудование, вся светотехническая и звуковая машинегия. Там безумно ценят людей, не нарушающих контракты. Да о чем мы говорим! В случае срыва контракта режиссер просто обязан выплатить серьезную неустойку. В России все иначе. Но и здесь можно работать по западному принципу, если есть отлаженный мобильный коллектив профессионалов. Таким театром, безусловно, является театр Олега Табакова, имеющий на данный момент, пожалуй, самую сильную труппу в Москве. Спектакли "Псих" А.Минчина, "Старый квартал" Т.Уильямса и последнюю премьеру "Признания авантюриста Феликса Круля" Т.Манна мы выпускали в быстром темпе. Да по-другому и быть не могло: табаковские актеры, умеющие интенсивно работать, просто бы заскучали, репетируя целый год одну и ту же пьесу.

- Вы с увлечением работаете над пьесами, за которыми тянется шлейф скандальности. В ваши сценические фантазии вы вовлекаете не только молодых актеров, но и мастеров сцены. Почему вам так важен контакт с актерами разных поколений?

- Просто ни в жизни, ни в искусстве не должна прерываться связующая нить. Мне действительно посчастливилось репетировать с великими актерами. Когда-то в "Калигуле" свою последнюю роль сыграл грандиозный русский актер Всеволод Семенович Якут. До сих пор перед глазами стоит та трагическая ночь. Он умер прямо после премьеры, выпив бокал шампанского и пожелав всем счастья. Для меня этот случай стал "знаком судьбы". Я никогда не отказываю нашим старым мастерам в постановках, даже если это откровенный бенефис популярного актера. Так было с Юрием Васильевичем Яковлевым ("Веселые парни" Саймона в Театре им. Вахтангова), Георгием Степановичем Жженовым ("Он пришел" Пристли в Театре Моссовета), Александром Анатольевичем Ширвиндтом ("Поле битвы после победы принадлежит мародерам" Радзинского в Театре сатиры), с Людмилой Гурченко в мюзикле "Бюро счастья"...

- Но разве можно сразу ставить несколько спектаклей? Как вам удается выдержать такой бешеный ритм?

- Иногда это просто цепь совпадений. Поясняю. Режиссура - это та профессия, которая забирает все двадцать четыре часа в сутки. Критики удивляются моей мобильности, но ведь только Богу известно, что "Милый друг" Мопассана в родном Театре им. Моссовета был придуман еще за три года до начала работы. А пьесу "Старый квартал" Уильямса более десяти лет назад мне подарил переводчик Виталий Яковлевич Вульф, но она тогда не вышла в "Современнике" по конъюнктурным соображениям. У нас же часто единственным достоинством спектакля является его "период беременности" - девять месяцев, а то и годы подготовки.

- Вы, безусловно, не даете спокойно спать многим своим коллегам по режиссерскому цеху. Вам завидуют, про вас сочиняют всякие небылицы. Вы что, действительно так заняты собой или все же вас волнуют проблемы выживания художников в искусстве?

- По-настоящему волнует только одно: что-то не слышно "дыхания в затылок" режиссерского молодняка. Сейчас в силу экономических причин очень трудно пробиваться новым дарованиям. Театры не рискуют. Это печально. Так хочется какого-нибудь взрыва или хулиганства со стороны молодых. А таланты у нас есть. Посмотрите "Камеру обскура" в постановке Антона Кузнецова в "Табакерке" или новые поиски Сережи Виноградова в собственной театральной компании. Ну а если помечтать, то еще хотелось бы, чтобы свои театры имели Татьяна Ахрамкова, Михаил Мокеев, Владимир Мирзоев...

- Признайтесь, а вы хотели бы иметь свой театр?

- Хотел бы! И не потому, что мне надоело странствовать по академическим театрам и антрепризам. Просто надоело дарить успех чужим коллективам. Хочу, чтобы все эти радости оставались в моем театральном доме.

- Режиссура отнимает все свободное время?

- Не то слово. Даже во сне продолжаю работать: может какая-то мизансцена мелькнуть или форма постановки. И если я, открыв глаза, не запишу увиденное во сне, то уже никогда это не вернется! Поэтому рядом с кроватью у меня всегда лежит папочка, куда я все записываю.

Наверное, я подписываю один контракт за другим еще и потому, что люблю жизненные "картинки" менять. Утром репетировать одно, днем - второе, вечером - третье. Вот на мне жилет, рубашка, шарф, очки на веревочке, еще целая куда всего... Потому что люблю создавать себе комфорт. Это тоже условие профессии - богемность. Иногда целый день репетирую, а вечером - прием. Поэтому в темных джинсах могу сесть на пол и рассказать актеру сцену, а могу пойти в них на премьеру в Дом кино. Конечно, при такой жизни уловить момент спокойствия тяжело. Но я стараюсь...

- Каким образом?

- Есть у меня странное увлечение: с детства веду дневники. Могу открыть дневник и увидеть, что было когда-то, то есть восстановить время своей жизни по осколочкам. Конечно, есть еще книги и музыка. Больше всего люблю хорошую компанию, за столом, с хорошей водкой или виски. Обычно рассказы близких друзей отпечатываются в памяти, а потом всплывают на репетициях. Мне очень интересно все то, что связано с пороком сознания и психоанализом. Это меня будоражит, волнует.

- Ваше жизненное кредо?

- Я против любого вида несвободы. Против любых запретов, тем более в искусстве. Показывать публике можно все, кроме пропаганды насилия и совращения детей, а зритель уж сам выберет, что ему близко, а что чуждо, что смотреть, а что нет.

- И последнее. Несколько слов о вашей последней работе - "Нижинском".

- "Нижинский. Сумасшедший божий клоун" поставлен мною в одном из лучших московских театров - в Театре на Малой Бронной. Эта никому неизвестная пьеса была привезена мною из Америки. Ее автор - профессор из Вашингтона Гленн Бламстейн. Заглавную роль в спектакле исполняет актер Театра имени Моссовета Александр Домогаров. (Это уже третья наша совместная работа - до этого были "Милый друг" Мопассана и "Мой бедный Марат" Арбузова.) Мы хотели рассказать красивую и страшную историю. По сути, трагическую историю угасания гения, запутавшегося в сложных отношениях с теми людьми, которые его окружали. Рядом с Нижинским были Дягилев и Кокто, Стравинский и Бакст, Фокин и Мясин. Разве это может быть неинтересным? НЕ МОЖЕТ!

Спектакль Московского театра на Малой Бронной

"НИЖИНСКИЙ. СУМАСШЕДШИЙ БОЖИЙ КЛОУН"

будет показан на сцене Русского драматического театра

20 и 22 мая в 19.00.