Человек с улицы Весенней

Николай ХРУСТАЛЕВ.

- А зачем? Натура не такая. Мне хочется, чтобы люди, которых я давно знаю, люблю и уважаю, видели, что я не изменился, остался прежним.

- Добавь комиссаром, хоть это слово сейчас и не назвать популярным. Кстати, а как ты тогда, 25 лет назад, стал комиссаром республиканского отряда?

- В каждом из нас, наверное, есть лидер или его нет. Во мне, наверное, есть. Мне не нравится быть начальником, но по душе быть впереди. Можешь поверить: это не самое легкое. Но зато есть и о чем вспоминать, что может поддержать и в сегодняшней непростой жизни.

- 25 лет назад в эти майские дни вас торжественно провожали, давали наказы, фотографировали. Потом вы прибыли на место. Каким было там первое собрание, о чем говорили?

- Собрания как такового не было. Разделили отряд на бригады, объявили, что будем делать. Вся торжественность осталась дома, а тут ждали будни. Требовалось поставить несколько дополнительных палаток для жилья плюс к тем, что уже поставил СМП. И жилье надо было строить самим, хоть его должен был уже построить тоже СМП. Так что вместо мостов, которые приехали строить, сначала вынуждены были заниматься собственным жильем. Строили его до января следующего года. Вообще-то мы были единственными, кто строил его из кругляка, другие везли с собой щитовые дома, а у нас не было ничего. Я тогда еще в дневнике записал, что ни целина, ни стройки 60-х ничему никого не научили. Привезли нас на трассу - полсотни человек. Палатки мы отдали девчонкам, а сами всю ночь просидели у костров. Потом привезли нам топоры без топорищ. Не было бензопил. Лес валили вручную и за километр носили на себе бревна. Но все равно настроение было замечательное.

- Разумеется, принимали соцобязательства?

- Не только принимали, но и выполняли. Сам, понимаешь: поскорее хотелось переселиться из палаток в нормальное жилье. Жизнь заставляла.

- Получалось по принципу: сначала получим проблему, а потом станем ее преодолевать, вершить трудовые подвиги?

- Не совершали мы никаких подвигов. Подвигом можно было считать работу наших водителей, которым приходилось ездить по зимникам по несуществующей дороге. Это действительно был подвиг. Славка Мартынюк вез нам груз из Улан-Удэ. У него в дороге заглох мотор. Он, чтобы не замерзнуть, мог жечь скаты, резину, ничего не жег. Знал, что нельзя, что нет машин. Кончилось тем, что отморозил ноги. Это подвиг.

- Ты был тогда идейным, верил в идеалы?

- Был и верил. Меня так воспитали. Верил, что человек человеку - друг, товарищ и брат. И так оно и было на самом деле. Естественно, в чем-то со временем разочаровывался. Возмущало, что к нам и нашим нуждам со стороны начальства было иногда наплевательское отношение. Приходилось ругаться, за это мне вешали выговоры по партийной линии.

- Ты провел на БАМе шесть лет...

- И один месяц...

- Уезжал без сожаления?

- Первое время, когда вернулись, очень тянуло обратно. Но потом все равно была возможность собирать людей, встречаться. За плечами оставалось много мостов, построенных нами, свой дом, который сложил собственными руками. Он был на две семьи и стоял на улице Весенней. Но главными были все же мосты, по ним уже шли поезда.

- Между прочим, когда тебя провожали домой, водку пили?

- Пили.

- А как же сухой закон?

- Сухой закон, чтоб не соврать, был до 78-го года, пока в поселке не построили магазин, а там и водка была. Но с этим все равно было строго, пришлось отчислить из отряда человек 15. Думаю, для них это было тяжелым ударом, сейчас, по прошествии времени, наверное, так строг не был бы. А тогда понимал: работа тяжелая, но все равно надо выполнить то, что требуется, и этому ничто не должно мешать.

- Когда говоришь сегодня с участниками тех событий, то такого можно услышать. И тем не менее люди ехали, будто принцип утверждали - чем хуже, тем лучше.

- Во-первых, я не любил сидеть на месте, всегда тянуло куда-то. Конечно, неплохо было годами жить в теплой квартире, устроенно жить. Но о чем бы потом вспоминать? А сейчас есть о чем. Мы собираемся каждые пять лет, ждем этих встреч, радуемся им.

- И ты бы сыну своему пожелал такой судьбы?

- Пожелал бы. Мне кажется, в чем-то он повторяет меня, тоже не любит сидеть на месте. Я начал прыгать с парашютом, он вслед за мной.

- А таскать за километр бревна, а жестокие морозы, а эти жуткие комары?

- Давай поставим вопрос иначе. Если бы у Женьки не было работы, и там, где ее за хорошую плату давали бы, были бы эти все условия, я бы все равно посоветовал ехать. Сейчас время такое, и много выбирать не приходится.

- А тогда, получается, вы не за длинным рублем ехали?

- Почему же, и за ним тоже. Но самым главным это все равно не было. Больше хотелось посмотреть мир, поучаствовать в событии, которое гремело на всю страну. И потом в молодости ведь как бывает: сначала приедешь, а потом уж думаешь, сколько тебе будут платить. А платили нам не то чтобы миллионы, если за 6 лет я сумел только скопить на "Жигули".

- Гена, я так понимаю, что обойтись без совсем личного нам не удастся, поскольку и женился ты на БАМе.

- И женился на самой красивой девушке, в будущем году у нас серебряная свадьба.

- А поподробней можно?

- Тут интересная история такая. Я когда Ирену увидел первый раз, сразу сказал: она будет моей женой, понравилась сильно. Работал в это время мастером в порту Байкал, в Новый Уоян наезжал только время от времени, а там на Ирену положил глаз Андрюша Кузнецов, нет его уже, хороший был парень. Но все равно я свое счастье уступать не хотел, пришлось побороться. Да и литовские ребята, Ирена же была из литовского отряда, обещали со мной разобраться, что отбиваю их девушку. Ходили, грозили, а я им говорю: ребята, пусть Ирена сама решает. Она и решила. Подавать заявление мы поехали в соседний Старый Уоян на "магирусе", который обычно возил уголь в кузове. Приехали, помогаю им с подругой спрыгнуть из кузова на землю и вижу двух негритянок, угольная же пыль. Пошли на почту, привели себя немного в порядок, умылись, теперь можно было идти подавать заявление. А свадьбу гуляли в своей комнате, гостей было человек десять. За кольцами ездили аж на станцию "Лена", откуда БАМ и начинается, больше их негде было купить. А шампанское на свадьбу нам подарил начальник нашего мостоотряда Блонский, спасибо ему, ведь достать шампанское тоже было невозможно.

- Романтические истории рассказываешь, Гена. Но давай немного о менее романтичном: прошли годы, и начались разговоры, что построенные вами мосты рушатся за ненадобностью, что сам БАМ - это все зря было. Обиды не чувствовал?

- Поначалу чувствовал, все мы чувствовали. Но я всегда повторяю: Россия еще обязательно вернется к этой дороге, уже возвращается. Потому что и по тем временам, и сейчас нет настоящих дорог, кроме этой, которые вели бы к новым месторождениям. А от них все равно никуда не денешься.

- Труд ваш там был хоть как-то отмечен на официальном уровне?

- Все, кто отдал стройке больше года, был награжден медалью "За строительство Байкало-Амурской магистрали". И я каждый раз перед очередной встречей ее всегда надеваю, не стесняюсь, и говорю ребятам: вы должны ею гордиться.

- Соберется народ на юбилейную встречу. Теперь уже люди средних лет, кое-кто бабушки, дедушки. Какие будут первые слова, которые ты им скажешь?

- Вообще-то у меня уже за год до таких встреч на душе свербить начинает, я в предвкушении нахожусь, жду, как огромного праздника. Это ведь наша молодость, как счастье, которое при всем том в ней было. Ты вот сказал: бабушки, дедушки. А я вот думаю, что этим встречи не столько нам нужны, сколько нашим детям и внукам, которые, не сомневаюсь, тоже придут на праздник вместе со старшими. А что скажу первое, когда всех увижу? Ребята, я вас люблю!

На снимке: Геннадий Трофимов (1977 год).

P.S. Редакция "МЭ" поздравляет с юбилеем бойцов отряда "Комсомолец Эстонии" образца 1975 года. Главное, ребята, сердцем не стареть!